кий человек — он правая рука гениального и божественного Мюллера. А какой он кавалер! Он занимает целый этаж Гедонии, три тысячи комнат. Он покровитель художников, артистов, музыкантов Мюллер-дома. Если вы ему угодите, он сделает вас своей женой! Клянусь Мюллером, он сумеет вас прокормить, несмотря на то что в его гаремах уже содержится около полусотни жен…
Принцесса смотрела на потолок и молчала. Гордая, не сломленная, она будто светилась холодным внутренним светом. Зато Брок внимательно слушал и впитывал слова адмирала, как иссохшая земля — влагу.
Неожиданно кабина остановилась без толчка. Шторы поднялись, лампа погасла и шатер очутился в центре огромного розового зала. Казалось, только что оборвалась музыка. Со всех сторон бежали разгоряченные, вспотевшие люди. Раскрытый шатер был мгновенно окружен раскаленным кольцом человеческих тел. Прекрасные лица женщин с ярко накрашенными губами, с влажными, блестящими утомленными глазами, полузакрытыми тяжелыми длинными ресницами. Лица мужчин кажутся моложе благодаря употреблению различных кремов. Но что самое странное — почти все носят бородки: черные, светлые, рыжие, которые внизу расчесаны на два клинышка. Брок вспомнил обитателей города авантюристов. Старый сводник тоже носил бороду такой же странной формы. Брок начал понимать, что это, вероятно, сейчас в Мюллер-доме последний крик моды. Однако времени задумываться над такими пустяками не было. Адмирал первым выскочил из шатра и тщательно расправил брюки, чтобы отглаженная складка приобрела первоначальный вид.
— Мадам Верони, мадам Верони! — закричал он.
От толпы отделилась толстая дама с огромным бюстом в великолепном платье из зелёной чешуи. Ее прелести утонули в складках жира, а рот, подпираемый несколькими подбородками, возвышался над адмиральской головой.
— Ну вот, я привез вам новых ангелочков, — скороговоркой забубнил сводник, — но, конечно, отрастить у них крылышки — это уже ваша забота. Думаю, что выбор удачен…
Мадам Верони сверкнула золотым лорнетом в сторону грустных пленниц. Ее подбородки заколыхались от удовольствия.
— Прекрасно, адмирал, — сказала она сладким голосом, — «Вселенная» никогда не подводит. Эти розовые куколки прелестны — даже на Венере не было бы стыдно за нашу старенькую планету. ‘ Приходите завтра, я с вами рассчитаюсь!
Неожиданно мадам Верони хлопнула себя по животу:
— Во имя всех святых! — вскричала она, — ведь это же наша Тамара! Адмирал, вы что, ослепли от звездной пыли?
Сводник, чьи темные очки скрывали выражение лица, коротко рассмеялся.
— Вы действительно думаете, что я расставляю сети только для мелкой рыбешки, мадам?
— Иди сюда, моя дорогая, — защебетала мадам Верони, обращаясь к принцессе, — какая же ты бледная! Я отведу тебя в твою виллу. Там все осталось нетронутым, ты сама увидишь, идем, несчастное дитя!
Но старый сводник не отдал добычи:
— Останьтесь-ка лучше со своими ангелочками, мадам, они тоже устали! Дайте им теплой воды для ног, а принцессу предоставьте мне! Я сам отведу ее куда нужно… Пойдемте, принцесса!
— Идите, — прошептал Брок.
Принцесса еле заметно улыбнулась. Они вышли из зала — принцесса, адмирал и Брок.
XXI. Улица Эльвиры Карповой — Петр Брок принимает решение идти за адмиралом — „Я покину вас на некоторое время…“ — Улица Берты Бретар — Улица Анны Димер
Площадь. Стеклянные дворцы, расположенные вокруг нее, — словно стены гигантского бассейна, на дне которого копошится людская толпа. Фантастически широкие проспекты разбегаются звездными лучами, теряясь в необозримой дали. Театры, рестораны, кинозалы, музеи, игорные дома, храмы — все из стекла, полуматового, полупрозрачного. Аллея словно изваянных из воды фонтанов и хрустальных статуй, которые на мгновение сверкнут, отражая пойманный луч, и исчезнут, будто растворившись в ней. И надо всем — лазурный стеклянный свод, а на нем — незаходящее солнце…
УЛИЦА ЭЛЬВИРЫ КАРПОВОЙ
(Донна Эльвира была четвертой возлюбленной Великого Мюллера)
Эти слова, багровым пятном расплывшиеся на стандартной серебристой табличке, прикрепленной на угловом здании, бросились в глаза Броку. Брок запомнил название улицы на всякий случай, если он заблудится в невероятном лабиринте Мюллер-дома. Но нет, он не имеет права заблудиться! Он не спускал глаз с принцессы, шел за ней по пятам, ступая туда, куда наступила принцесса. Брок смотрел на ее, тонкие, стройные ноги, и внезапно его охватило страстное желание. Он представил себе их нагими и рядом с ними, совсем рядом — совершенно прозрачного себя. Свои невидимые, жадно протянутый руки, обнимающие сонное тело… Он тут же ощутил презрение к себе. Ведь он же обещал ей помочь! Да, он прикоснется к ней, но только для того, чтобы она знала о его присутствии! Так он обещал!
Между тем позади оставались проспекты, перекрестки, дворцы. Аллея гигантских кактусов и пальм, цветочные ковры, оранжереи, озера, особняки, увитые экзотическими растениями, — все это были явные признаки богатых аристократических кварталов.
Наконец они подошли к коттеджу, именуемому
ВИЛЛА «ТАМАРА»
Старый адмирал поклонился принцессе:
— До свиданья, гордая грешница! Я пошел к Мюллеру! Молитесь ему, чтобы он был милостив к вам в своем гневе! Его доброта бесконечна…
Брок стоит на пороге, пока принцесса не оборачиваясь поднимается по прозрачным ступеням. Дверь захлопывается, но фигура принцессы видна в матовом стекле. Постепенно ее очертания расплываются и наконец исчезают совсем.
«Что же делать? — заколебался Петр Брок. — Идти за принцессой? Нет! Ей пока опасность не грозит! А этот мерзкий негодяй направляется к Мюллеру! Итак, за ним!»
Брок быстро вырвал из блокнота листок и написал:
«Принцесса!
Я покидаю вас на некоторое время. Никого к себе не пускайте. Держитесь! Меня вы узнаете по нашему знаку.
Ваш друг».
Он взбежал по ступеням, опустил листок в прозрачный почтовый ящик и устремился за адмиралом, которого догнал на перекрестке. Здесь им овладело сомнение — сможет ли он найти эту тенистую улицу? Как же она называется?
УЛИЦА БЕРТЫ БРЕТАР
Актриса Берта Бретар бросилась с вершины Мюллер-дома из-за несчастной любви к Великому Мюллеру было написано на табличке.
Мюллер! Всюду Мюллер! Неужели все улицы на этом этаже носят имена его несчастных любовниц?
Неужели этот бог так чванлив и мелочен? Но каким бы он ни был, это название надо хорошенько запомнить, чтобы не потеряться… Затем они свернули на
ПРОСПЕКТ АННЫ ДИМЕР
которая, согласно надписи на табличке, была сожжена за то, что из ревности к Мюллеру убила королеву Гертруду.
Заканчивался проспект дворцом на хрустальных столбах. Широкая лестница, ведущая к нему, чернела от множества людей в цилиндрах. Наверху горели кровавые неоновые буквы:
БИРЖА
XXII. Золотой муравейник — Жирный идол под балдахином — Хрустальные уста динамика — Техника биржи — Петр Брок узнает кое-что о себе — „… скажите еще — социалист“
Старый сводник остановился перед лестницей. Он снова поправил складки на брюках, пересчитал звезды на груди и осторожно двинулся наверх. Брок следовал за ним по пятам.
Они вошли в огромный стеклянный манеж. Под золотой гроздью из матовых шаров — масса людей в черном. Легкая парадная лестница ведет на окруженную балюстрадой площадку. В углу под золотистым балдахином в красном кресле — золотая фигура какого-то очень толстого, с двойным подбородком божества. Над ним в потолке опять выпуклая линза. От нее, как от солнечного диска, расходятся золотые лучи.
Может быть, в это огромное увеличительное стекло — как в микроскоп микробов — людей рассматривает чей-то гигантский глаз?
Приглушенный толстыми коврами, слышится шорох шелковых фраков, трущихся друг о друга. На бледных лицах поблескивают лишь белки глаз. Белые треугольники манишек — словно больничные дверцы, открывающие доступ к механизмам этих черных манекенов, которые начинают двигаться, только когда заведут их пружину, спрятанную где-то под фалдами. Правые руки, выброшенные на определенную высоту, притягиваются друг к другу и соединяются, как противоположные полюса магнитов. Толстые пальцы этих рук окованы золотыми кольцами.
Никто не стоит на месте, все куда-то торопятся и тем не менее их пути никуда не ведут. Они пробираются сквозь узкие щели между плечами других, движутся по хаотическим кривым, возвращаются, объединяясь в группки, которые тут же распадаются.
Доносятся отдельные слова, слышен гортанный смех, выкрики.
Петр Брок сразу заблудился в этом переплетении различных трасс, маршрутов, проходов. Адмирала он потерял… Брок словно попал в муравейник и сам превратился в муравья. Он перебегал с места на место, пролезал, подлезал, подслушивал, наклоняясь к черным, свалявшимся бородам и ловя восклицания со всех сторон.
Лишь спустя некоторое время, когда Брок стал улавливать целые фразы, он понял, что главные сообщения поступают из хрустальной трубы в противоположном углу зала. А в центральной части на белом экране возникали надписи, призывы, цифры и какие-то странные знаки. Хрусталики зрачков проецировали эти изображения на экран сознания, оставляя на нем свои следы.
Только теперь Брок начал понимать, что представляет собой Агасфер Мюллер! Какой чудовищной силой обладает этот таинственный человек, который находится всюду и нигде! Здесь велась неравноправная борьба мюллеровских мюлдоров с нищенскими валютами других стран. Здесь его имя произносилось тысячу раз на день тысячью уст. Оно звучало как заклинание, как победный клич, как мольба о помиловании, как хруст костей под кованым сапогом. Линза на потолке была его оком! Микрофон в стене — его ухом! Хрустальный динамик — его устами! Его рука может появиться на потолке, он сам неожиданно может возникнуть в зеркале…
Кто знает, не присутствует ли он здесь в эту минуту — в качестве игрока, маклера или слуги. Никто его не видел, никто никогда не может быть уверенным…