Наконец телега остановилась. Послышался скрип дверных петель. Повозка дёрнулась, проехала ещё немного. Снова скрип петель, затем стук захлопнувшихся дверей. Сразу же запахло сеном и навозом.
Мы находились в конюшне. Это я понял ещё прежде, чем Клеон откинул парусину.
Я сел и огляделся. Внутри царил полумрак, который рассеивали лишь лучи, проникающие сквозь щели в стенах. Проникал в них также и запах моря. Мы явно не слишком отъехали от берега. Я попытался разглядеть лицо возницы, но он тут же отвернулся.
Клеон схватил мою руку.
— Ты хотел видеть пленного.
Я слез с телеги и последовал за ним. Мы сделали несколько шагов и остановились перед одним из стойл. При нашем приближении с кучи сена поднялась фигура в тёмной тунике.
Даже в полумраке конюшни я легко узнал его. Вживую Спурий ещё больше походил лицом на мать, только кожа у него была не молочно-белая, а покрыта бронзовым загаром, отчего голубые глаза выделялись ещё ярче. И выражение их было не взволнованно-меланхоличное. Скорее уж, происходящее забавляло его. На портрете в лице его ещё просматривалась детская округлость щёк. Теперь он похудел, и это шло ему, придавая его облику мужественность. Что до страданий, то ни в лице его, ни в поведении не чувствовалось никаких признаков запуганности. Спурий отнюдь не выглядел затравленным. Выглядел он человеком, наслаждающимся отдыхом от всех забот. Однако при виде меня он сразу же, без всяких расспросов, приступил к делу.
— Что так долго? — резко спросил он, и даже в полумраке было видно, как блеснули его белые зубы. Парень явно подражал Цезарю в самоуверенности; и, похоже, не без успеха, потому что Клеон посмотрел виновато и пожал плечами.
— Ладно. — Спурий перевёл взгляд на меня. — А ты кто?
— Меня зовут Гордиан. Твой отец поручил мне передать выкуп.
— А сам он не приехал?
Я ответил не сразу.
— Нет, — сказал я наконец и слегка кивнул в сторону Клеона, давая понять Спурию, что незачем говорить лишнего при его похитителях.
— Деньги с тобой?
— При себе у меня их нет. Я хотел сначала взглянуть на тебя.
— Хорошо. Передай этим дикарям деньги, и пусть они меня уже отпустят. До смерти надоело находиться среди отребья. Хочется вернуться в Рим и очутиться наконец среди порядочных людей. Не говоря уже о том, чтобы съесть какую-нибудь порядочную стряпню. — Он скрестил руки на груди. — Поторопись! И не вздумай хитрить; вокруг полно пиратов; они прирежут нас обоих, дай им только повод. Им человека убить — раз плюнуть. Ты убедился, что со мной всё в порядке? Отдай этим головорезам деньги, и они отпустят меня на все четыре стороны. Поторапливайтесь оба!
Мы вернулись к телеге, забрались на неё, Клеон снова накрыл меня парусиной, и повозка тронулась. Когда после бесчисленных поворотов она остановилась, Клеон откинул парусину, я сел и заморгал от солнечного света. Мы находились на той же приморской улочке, неподалёку от «Летучей рыбы». Направляясь вместе с Клеоном к входу, я заметил Белбона, и сердце моё упало: великан стоял точно там же, где я его оставил, привалившись к стене сарая, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Он что же, так и проторчал тут всё это время, заснув стоя?
— Когда и где ты заплатишь нам? — спросил Клеон.
Я рассказал ему, где находится склад.
— Приезжай со своими людьми, и вы получите выкуп. После того, как вы заберёте его, я поеду с вами. Когда отъедете на достаточное расстояние, отпустите парня со мной.
— Идёт.
— А откуда мне знать, что заполучив деньги, вы отпустите парня… да и меня тоже?
— Нам нужны деньги, а не ты и не парень. — Его голос странно дрогнул при последних словах. — Так через час. — Он зашагал прочь и быстро скрылся из виду.
Круто развернувшись на месте, я решительно направился к Белбону, твёрдо намереваясь хорошенько пнуть его и хотя бы этим отвести душу; но тут же ткнулся во что-то большое и твёрдое — в самого Белбона, потерял равновесие и упал бы, не подхвати он меня и не поставь на ноги — легко, как ребёнка.
— Я думал, ты дрыхнешь! — сказал я.
Он рассмеялся.
— Что, здорово я умею прикидываться мёртвым? Когда я ещё был гладиатором, этот трюк однажды спас мне жизнь. Мой противник решил, что я грохнулся в обморок со страху. Дуралей поставил мне ногу на грудь и торжествующе обернулся к своему хозяину — и не успел и глазом моргнуть, как уже валялся на земле с набитым песком ртом и острием моего меча у своего горла!
— Отлично! Ты проследил, куда мы ехали?
Белбон виновато повесил голову.
— Я почти сразу же потерял вас из виду.
— Нумины яйца! Значит, мы даже не знаем, где они его держат. Ничего не остаётся, как ждать, когда Клеон явится за выкупом. И почему от всего этого так скверно пахнет?
— Скверно?
— Здесь пахнет жареным.
— Так, наверно, обед готовят. — Великан кивнул на двери таверны.
— Я не о том… А, вот оно что! Наконец-то хоть что-то начинает проясняться! — И заметив, как Белбон недоумённо задрал голову к безоблачному небу, пояснил. — Я хочу сказать, что начинаю догадываться… надеюсь, что начинаю. И мне всё это очень не нравится.
— Так ты понял? Когда Клеон заберёт золото, ни в коем случае не пытайтесь помешать ему или следовать за ним! Ни в коем случае!
Марк смерил меня насмешливым взглядом.
— И за тобой тоже? Откуда мне знать, что ты не задумал удрать вместе с ними — и с золотишком?
— Квинт Фабий поручил мне передать выкуп за своего сына. Он мне доверяет. Этого для тебя должно быть достаточно.
— Мне он тоже кое-что поручил. — Марк смотрел на меня в упор, скрестив на груди могучие волосатые руки.
— Послушай, Марк. Я думаю, что разгадал намерения этих людей. Если они получат выкуп, то отпустят парня, не причинив ему никакого вреда…
— Ха! Полагаться на обещания пиратов!
— Ровным счётом никакого. И если я прав, потом вам нетрудно будет отбить деньги обратно. Но если вы попытаетесь проследить за ними или напасть, когда они явятся за выкупом, я не дам за жизнь Спурия и ломаного гроша. За свою, кстати, тоже.
Марк в задумчивости закусил губу.
— Сам посуди, — продолжал я. — Квинт Фабий будет очень недоволен, если с его сыном что-нибудь случится. Ну так что? Клеон со своими людьми вот-вот появятся.
Марк буркнул что-то, что можно было истолковать как согласие, и отвернулся. Наёмник, выставленный караулить на улице, рысцой вбежал на склад.
— Четверо и повозка, командир! Едут сюда!
По знаку Марка его люди отступили и скрылись среди теней. Кто-то коснулся моего плеча. Я обернулся.
Белбон.
— А мне что делать? — спросил он. — Попробовать проследить, куда они поедут?
Не сводя глаз с входа, я отрицательно покачал головой.
— Но ведь это опасно — ехать с ними одному, — настаивал Белбон. — Скажи им, что тебе нужен телохранитель, иначе ты не поедешь.
— Тихо! Спрячься вместе с остальными! Ну же! — прошептал я, отталкивая его обеими руками — вернее, пытаясь оттолкнуть. С таким же успехом я мог толкать дерево.
Поколебавшись секунду-другую, Белбон отступил следом за остальными. Почти сразу же в дверях появился Клеон. В повозке, кроме него и давешнего возницы, были ещё двое — тоже совсем молодые и тоже похожие на греков.
— Выкуп здесь. — Я указал Клеону на ящики и поочерёдно откинул крышку каждого. Даже в полумраке склада блеск золота, казалось, ослепил его.
— Ух ты, как много! — сказал он со смущённой улыбкой. — Я всё думал, сколько же это будет. Всё пытался представить себе стаю в десять тысяч золотых рыбёшек… — Он тряхнул головой, словно желая прийти в себя после сна, и вместе со своими товарищами принялся грузить ящики в повозку.
Пираты бурно радовались бы богатой добыче; но эти четверо делали своё дело поспешно, невесело и даже как-то испуганно. Покончив с погрузкой, Клеон утёр струившийся со лба пот и указал мне на длинное узкое пространство в повозке между двумя ящиками.
— Ты сможешь здесь поместиться, если лёжа. — Он беспокойно поглядел на тёмные углы склада, погружённые в тени, и продолжал, повысив голос. — Повторяю ещё раз: не вздумайте проследить за нами. Мы расставили на дороге своих людей. Малейшее подозрение — и я ни за что не ручаюсь. Понятно? — Он равно обращался и ко мне, и к тёмным углам склада.
— Понятно, — отозвался я. Забираясь в повозку, я схватился за его руку, чтобы не потерять равновесия, и шепнул ему в самое ухо, чтобы никто больше не услыхал. — Клеон, ты ведь на самом деле не сделаешь ему ничего плохого?
Ответом мне был жалобный взгляд — точно Клеон наконец-то нашёл кого-то, кто его понял. Молодой человек судорожно глотнул; затем придал лицу суровое выражение и нарочито резко ответил.
— Если всё будет без обмана, с ним ничего не случится.
Вынужденный довольствоваться этим ответом, я улёгся между двумя ящиками. Повозку накрыли парусиной, и она тронулась с места, угрожающе раскачиваясь под тяжёлым грузом.
Трясясь в повозке между двумя ящиками, я старался уверить себя, что тревожиться не о чём. Марк согласился ничего не предпринимать, пока Спурий не будет на свободе. Клеон получил деньги. Скоро они отпустят Спурия со мной. И даже если я ошибаюсь в своих предположениях насчёт похитителей, им нет никакого резона убивать пленника. Или меня. Что они выиграют от нашей смерти? Главное, чтобы не случилось ничего неожиданного…
Возможно, всему виной была темнота, теснота и духота, но я ощутил подступающий под сердце холодный страх. Я принял неразборчивый ответ Марка за согласие выждать; но что, если я просто не расслышал? Как знать — может, сейчас его люди следят за нами? А если их заметят расставленные по дороге часовые? Кто-то из них запаникует, закричит; наёмники, поняв, что их всё равно обнаружили, нападут на повозку, и чей-нибудь меч, проткнув парусину, вонзится мне в сердце? Видение было таким реальным, что я невольно дёрнулся, будто пробуждаясь от дурного сна; хотя сна-то у меня не было ни в одном глазу… Я глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.