Погоня, казалось, закончилась, потому что толпа остановилась на широкой площади. «Если они настигли его, то человек в голубой тунике, должно быть, уже растерзан в месиво», подумал я с тошнотворным чувством. Но когда я подошел ближе, толпа начала скандировать:
— Выходи! Выходи, убийца кошки! — Рядом со мной Менапис подхватил эти слова вместе с остальными, хлопая скалкой по ладони и топая ногой.
Казалось, что беглец укрылся в благополучном на вид доме. Судя по лицам, которые в ужасе смотрели из окон верхнего этажа, прежде чем они захлопнулись, в это месте казалось жили только римляне — скорее всего, здесь и жил этот человек. То, что он был не бедным, я еще раньше предположил по качеству его голубой туники, но размеры его дома подтвердили это. Богатый купец, подумал я, но ни его серебро, ни его богатство не спасут его от гнева толпы. Они продолжали орать, а затем стали бить в дверь дубинками.
Менапис закричал:
— Дубинками никогда не сломать такую дверь! Надо сделать таран. — Я посмотрел на обычно добродушного пекаря, стоящего рядом со мной, и по моей спине пробежали мурашки. И все это из-за какой-то кошки!
Я отошел в более тихий угол площади, где несколько местных жителей рискнули выйти из своих домов, чтобы понаблюдать за суматохой. Пожилая египтянка, безупречно одетая в белую полотняную одежду, пренебрежительно смотрела на толпу.
— Что за сброд! — сказала она тихим голосом. — О чем они только думают, вламываясь в дом такого человека, как Маркус Лепид?
— Это ваш сосед? — спросил я.
— Он живет здесь уже много лет, так же, как и его отец жил здесь до него. Честный римский торговец, сделавший для Александрии больше, чем любой из этого отребья. Вы тоже римлянин, молодой человек?
— Да.
— Я так и подумала, судя по вашему акценту. Что ж, с римлянами я не ссорюсь. Имея дело с такими людьми, как Маркус Лепид и его отец, мой покойный муж стал богатым человеком. Что такое сделал Маркус, что такая толпа собралась у его двери?
— Они обвиняют его в убийстве кошки.
Она вздрогнула. Ужас исказил ее морщинистое лицо. — Какой кошмар! Это же непростительно!
— Он утверждает, что невиновен. Скажите мне, кто еще живет в этом доме?
— Маркус Лепид со своими двумя двоюродными братьями. Они помогают ему вести торговлю.
— А их жены?
— Двоюродные братья женаты, но их жены и дети остались в Риме. Маркус вдовец. У него нет детей. Посмотрите туда! Что это за безумие?
Сквозь толпу, как крокодил сквозь заросли кувшинок, двигалась огромная вырванная с корнем пальма. Во главе тех, кто ее нес, я увидел человека с бородкой вавилонянина. Когда они нагнули дерево перпендикулярно двери дома Маркуса Лепида, ее предназначение стало понятно: это был таран.
«Я не убивал кошку!» — сказал мне Маркус Лепид. И «Помогите мне! Спасите меня!», и что не менее важно для моих ушей, «Я вас вознагражу!» Мне, как соотечественнику римлянина, которого позвали на помощь, было понятно: если человек в голубой тунике невиновен в преступлении, мой долг — ему помочь. Если одного долга было недостаточно, то мой урчащий желудок и пустой кошелек убедительно склоняли чашу весов.
Мне нужно было немедленно действовать. Я направился обратно тем же путем, которым пришел.
Путь к улице Хлебопеков, обычно многолюдной, был почти пуст; все покупатели и разносчики, похоже, бросились в погоню за римлянином. Лавка Менаписа была пуста; заглянув внутрь, я увидел, что груды теста лежали на столе нетронутыми, а огонь в его печи погас. Кошка была убита, сказал он, всего в двух шагах от его лавки, и примерно на этом расстоянии, за углом в маленьком переулке, я наткнулся на группу бритоголовых священников, которые стояли в кругу, с опущенными головами.
Заглянув между оранжевыми рясами жрецов, я увидел распластавшийся на брусчатке трупик кошки. Это было красивое существо с гладкими конечностями и чернотой шерстью. В том, что она была убита преднамеренно, сомнений быть не могло, так как у нее было перерезано горло.
Священники опустились на колени и подняли мертвую кошку на небольшие погребальные носилки, которые взвалили себе на плечи. Воспевая молитвы и причитая, они медленно двинулись к храму Басты.
Я огляделся, не совсем понимая, как действовать дальше. Мое внимание привлекло какое-то движение в окне наверху, но когда я посмотрел вверх, то ничего не увидел. Я продолжал смотреть, пока не появилось маленькое личико, которое затем снова быстро исчезло.
— Девочка, — тихо позвал я. — Малышка!
Через мгновение она снова появилась. Ее черные волосы были убраны с идеально круглого лица. Ее глаза были миндалевидной формы, а губки надуты.
— Ты смешно говоришь, — сказала она.
— Я?
— Как тот другой мужчина.
— Какой еще мужчина?
Казалось, она на мгновение задумалась, но не ответила.
— Хочешь услышать, как я кричу? — сказала она. Не дожидаясь ответа, она так и сделала.
Пронзительный вой ударил мне в уши и странным эхом отразился на пустой улице. Я стиснул зубы, ожидая, пока она не остановится.
— Это, — сказал я, — настоящий крик. Скажи мне, ты та самая маленькая девочка, которая кричала сегодня утром?
— Может быть и я.
— Я имею в виду, когда убили кошку…
Она задумчиво наморщила лоб:
— Не совсем.
— Разве ты не та маленькая девочка, которая закричала, когда убили кошку?
Она некоторое время обдумывала мой вопрос.
— Тебя прислал тот человек со смешной бородой? — наконец, спросила она.
Я на мгновение задумался и вспомнил человека с вавилонской бородой, чей крик: «Человек в голубом — это тот, кто нам нужен!» — спас меня от уличной толпы, и которого я видел во главе скандирующих.
— Ты имеешь в виду вавилонскую бороду, завитую кудряшками?
— Да, — сказала она, — кудрявые волосы, как солнечные лучи, растущие из его подбородка.
— Он спас мне жизнь, — сказал я. И это было правдой.
— О, тогда я думаю, мне можно говорить с тобой, — сказала она. — У тебя тоже есть для меня подарок?
— Подарок?
— Как тот, который он мне дал. — Она держала в руках куклу, сделанную из тростника папируса и кусочков тряпок.
— Очень красивая кукла, — сказал я, начиная кое-что понимать. — Он дал тебе куклу за твои крики?
Она засмеялась:
— Разве это не глупо? Хочешь снова услышать, как я кричу?
Я вздрогнул:
— Возможно, позже. Так, ты на самом деле не видела, кто убил кошку, не так ли?
— Глупый! Никто не убивал кошку, на самом деле. Ты разве не знаешь? Кошка просто сыграла роль, как и я. Спроси того человека со смешной бородой. — Она покачала головой в ответ на мою бестолковость.
— Конечно, — сказал я. — Я знаю все это, … я просто забыл. Так ты думаешь, что я смешно разговариваю?
— Да… я… знаю, — произнесла она, насмехаясь над моим римским акцентом. Александрийские дети очень рано приобретают склонность к сарказму. — Ты смешно говоришь.
— Как и тот мужчина, ты сказала.
— Да.
— Ты имеешь в виду человека в голубой одежде, за которым погнались за убийство кошки?
Ее круглое лицо немного удлинилось:
— Нет, я никогда не слышала, как он разговаривает, кроме того раза, когда пекарь и его друзья побежали за ним, а он закричал. Но я могу кричать громче. Хочешь, крикну?
Казалось, она готова была продемонстрировать это, поэтому я быстро спросил:
— Кто же тогда? Кто говорил так же, как я? … Ах, да, человек со смешной бородой, — сказал я, но подумал, что, должно быть, ошибся, потому что этот человек показался мне абсолютно египтянином, и уж точно не римлянином.
— Нет, не он, глупенький. А другой мужчина.
— Какой еще мужчина?
— Мужчина, который был здесь вчера, тот, что с насморком. Я слышала, как они говорили, вон там, на углу, тот со смешной бородой, и тот, кто разговаривал, как ты. Бородач теребил бороду, а тот, который с насморком, все время сморкался, а, потом, они придумали что-то смешное и оба засмеялись:
— А ведь ваш двоюродный брат такой любитель кошек! — сказал тот со смешной бородой. Я подумала, что они решили над кем-то пошутить. Я забыла об этом вплоть до сегодняшнего утра, когда снова увидела ту, смешную бороду, и он попросил меня закричать, когда я увижу кошку.
— Понятно. Он подарил тебе куклу, потом показал кошку…
— Да, такую мертвую, что ее вид всех одурачил. Даже жрецов, только что!
— Человек со смешной бородой показал тебе кошку, ты закричала, прибежали люди, … а, что дальше?
— Смешная борода указала на человека, который шел по улице, и закричал: «Это сделал римлянин! Вон тот в голубой тунике! Это он убил кошку! … Это ведь был актер, правда?»
— А, человек с насморком, который говорил, как я… Ты уверена, что он упомянул двоюродного брата?
— Конечно! У меня тоже есть двоюродный брат. И я тоже все время подшучиваю над ним.
— Как выглядел этот человек с насморком и римским акцентом?
Она пожала плечами:
— Просто, как человек.
— Да, но высокий или низкий, молодой или старый?
Она задумалась на мгновение, затем снова пожала плечами. — Обыкновенный мужчина, как и ты. Как человек в голубой тунике. Ведь все римляне одинаковые.
Она ухмыльнулась. Затем она снова закричала, просто чтобы показать мне, как хорошо это у нее получается.
К тому времени, как я вернулся на площадь, из дворца прибыл отряд солдат царя Птолемея, которые без особого успеха пытались оттеснить толпу. Солдат было значительно меньше, и толпа была лишь немного оттеснена до поры до времени. Время от времени в здание летели камни и кирпичи, некоторые из них попадали в уже потрескавшиеся ставни. Оказывается, была предпринята серьезная попытка выбить дверь, но дверь устояла.
Чиновник из королевского дворца, евнух, судя по его высокому голосу, появился на самом высоком месте площади. Это была крыша рядом с осажденным домом. Он попытался успокоить толпу внизу, заверяя их, что справедливость восторжествует. Разумеется, в интересах царя Птолемея было пресечь то, что могло стать международным инцидентом, так, как убийство богатого римского купца александрийцами могло нанести ему большой политический ущерб.