— И что ты увидела?
— Тело, конечно, и Фабия и Катилину, прижавшимися друг к другу…
— Можно поточнее?
— Я не понимаю.
— Лициния, ты заставляешь меня грубить. Как они были одеты?
— А, ты об этом? Именно так, как и сейчас! Катилина в тунике, Фабия в облачении весталки.
— А кровать…
— …был именно такой, какой ты его видишь ее сейчас. На ней никто не лежал, если ты намекаешь…
— Я ни на что не намекаю, Лициния, я только хочу увидеть событие в точности таким, каким оно случилось.
— И это было потрясающее зрелище, — произнес Катилина, опустив веки. — Окровавленный труп, нож, а рядом шестеро весталок, падающих в обморок — какой впечатляющий момент, если подумать! Сколько еще мужчин могут претендовать на то, чтобы оказаться в центре такой дикой и впечатляющей картины?
— Катилина, не глумись! — с отвращением сказал Руф.
— Никто не видел, как убийца сбежал? Ни ты, Лициния, ни кто-либо другой?
— Нет. Конечно, во дворе было темно, как и сейчас. Но я, не теряя времени, послал одну из рабынь, чтобы она закрыла и заперла все двери.
— Тогда, возможно, вы и злодея заперли в этом доме?
— Я на это и надеялся. Но мы уже обыскали помещение и никого не нашли.
— А потом он сбежал, если, конечно, ты, Катилина его вообще не выдумал…
— Нет! — воскликнула Фабия. — Катилина говорит правду. Все произошло именно так, как он говорит.
Катилина развел руками и поднял брови:
— Вот так вот, Гордиан. Разве весталка может солгать?
— Катилина, давай оставим шутки. Ты должен осознать, как складываются обстоятельства. У кого еще, кроме тебя, была причина убить этого незваного визитера?
На это у него не было ответа.
— Я не специалист в религиозном праве, — сказал я, — но трудно представить себе более серьезное преступление, чем убийство в Доме Весталок, найти адекватное оправдание поддельной записке или розыгрышу, и кроме того — еще остается труп. В обычном деле об убийстве, римский гражданин имеет возможность сбежать в какую-нибудь чужую страну, чтобы не предстать перед судом и наказанием; но когда дело касается осквернения святынь, у властей нет вариантов для снисхождения. Если, конечно, ты не сбежишь из города сегодня ночью…
Он остановил меня пристальным взглядом. Его глаза казались невероятно голубыми, как будто за ними плясали голубые язычки пламени.
— Хотя я и люблю шутить и загадывать загадки, Гордиан, я отлично осознаю обстоятельства, в которых оказался. Нет, я не убегу из Рима, как испуганная дворняжка, и не оставлю молодую весталку в одиночестве лицом к лицу с такой ситуацией.
Фабия заплакала.
Катилина снова закусил губу:
— Если это было больше, чем розыгрыш — и труп тому доказательство — то, думаю, что возможно знаю, кто за этим стоит.
— Это было бы началом… Кто?
— Тот самый человек, который стоит за обвинением против Лицинии и Красса. Его зовут Публий Клодий. Ты его знаешь?
— Лично я его не знаю, но много слышал о нем. Зачинщик смуты, возмутитель спокойствия…
— И мой личный враг. Постоянный интриган. Человек столь низких моральных качеств, что без колебаний вовлечет дев-весталок в заговор с целью свергнуть своих врагов.
— Значит, ты подозреваешь Публия Клодия в том, что он заманил тебя ложным сообщением и заставил явиться сюда. Но зачем ему посылать за тобой своего человека? Почему бы ему не поднять тревогу снаружи дома и не запереть тебя внутри? Я не вижу мотива для убийства этого человека.
Катилина пожала плечами:
— Я больше ничего не могу сказать конкретного.
Я покачал головой:
— Я, конечно, сделаю все, что смогу. Мне надо расспросить других весталок и всех рабов, которые были в доме сегодня ночью. Если это нам ничего не даст, то с утра я займусь Клодием. Я постараюсь разыскать человека или тех людей, которые преследовали тебя по пути сюда сегодня вечером, и, если они существуют; их можно будет заставить рассказать, что они знают о мертвом человеке, обнаруженным здесь и о причине его смерти. Боюсь, что все это будет похоже на какую-то мышиную возню, но я мог бы обнаружить кое-что полезное для твоей защиты, Катилина. Хотя, это выглядит почти безнадежно. Надо бы обыскать помещения…
— Мы уже искали и ничего не нашли, — сказала Лициния.
— Но мы могли бы поискать еще раз, — сказала Фабия. — Пожалуйста, Верховная Жрица?
— Хорошо, — строгим голосом произнесла Лициния. — Позови несколько рабынь и проследи, чтобы они вооружились кухонными ножами. Мы снова заглянем в каждый угол и щель.
— Я пойду с тобой, — сказала Катилина. — Чтобы защитить тебя, — добавил он, глядя на Фабию. — В конце концов, человек, которого мы ищем, — отчаянный убийца.
Лициния нахмурилась, но не запротестовала.
В безлунном дворике под колоннадой я резко остановился, чтобы мои глаза привыкли к темноте. Руф сразу же наткнулся на меня. Я споткнулся и пнул камешек, который покатился по камням. Звук оказался очень громким в тишине. Из бассейна донесся крошечный всплеск.
Этот шум напугал меня и заставил мое сердце забиться чаще. «Опять эта лягушка», — подумал я. Вместе с тем, мне показалось, что я вижу какие-то призраки в тенях и покачал головой при таких фантазиях.
«Точно так же, — решил я, — и Катилина мог вообразить, что за ним следят, хотя никого там не было.
Тем не менее, я каким-то образом почувствовал, что мы с Руфом не одни во дворике. Слабое пение весталок из соседнего храма, казалось, парило в неподвижном воздухе над нами. Я сидел на скамейке у камышей на краю пруда и смотрел на звезды, усыпавшие его черную гладь.
Руф сел рядом со мной.
— О чем ты думаешь, Гордиан?
— Я думаю, что мы находимся в глубоких водах.
— Ты веришь Катилине?
— А ты?
— Ни на секунду! Этот человек фальшивый насквозь, весь в своем обаянии и без содержания.
— Ах, ты, может быть, сравниваешь его с Цицероном и находишь его недостаточным.
— Совершенно точно.
— И все же в его характере было ответить бы на такое безрассудное письмо из-за чистой новизны восприятия, не так ли? Эта часть истории кажется правдоподобной; или он настолько хитер, что сам придумал такое письмо, чтобы использовать как уловка в случае необходимости?
— Возможно, так и есть, ведь он достаточно коварен!
— Я в этом не уверен. Что же касается его невиновности в убийстве, то меня впечатлила одна деталь, когда он нашел нож, все еще лежавший в луже крови. Это кажется слишком поразительным, чтобы придумать такое на месте.
— Ты недооцениваешь его сообразительность, Гордиан.
— Или, возможно, ты недооцениваешь его благородство. Что, если это Фабия убила незваного гостя, а Катилина солгал, чтобы защитить ее?
— Вот это действительно абсурдно, Гордиан! Эта девушка такая хрупкая и робкая…
— И явно влюблена в Катилину. Разве ты не заметил этого, Руф? Могла ли она убить человека в состоянии аффекта, чтобы защитить своего возлюбленного?
— Это звучит слишком фантастично, Гордиан.
— Возможно, ты прав. — Шепот отдаленного пения и пруд, полный звезд, мешали мне логически мыслить. — Я даже ловлю себя на мысли, что это Лициния ударила его ножом …
— Верховная Жрица! Но с какой целью?
— Чтобы отвлечь внимание от своего собственного предстоящего судебного процесса. Чтобы отомстить молодым любовникам — если они любовники — потому что она безумно ревнует их. Или защитить их, убив человека, посланного шпионить за ними, потому что она становится все более сентиментальной под тяжестью прожитых лет, как и я. А ее план провалился, когда мужчина вскрикнул, и на крик прибежали другие весталки…
— Да, тяжелый случай! — согласился Руф. — Сможем ли мы когда-нибудь найти правду?
— По кусочкам, — сказал я, — и, возможно, надо искать там, где мы не ждем ее найти. — Я протер глаза, и попыталась подавить зевоту. Затем я закрыл глаза и на мгновение задумался…
Я очнулся от прикосновения руки к моему плечу и, подняв глаза, увидел Катилину.
— Обнаружил что-нибудь? — спросил я.
— Ничего. Мы заглянули за каждую занавеску, под каждую кушетку, в каждый ночной горшок.
Я кивнул:
— Тогда я возвращаюсь домой, если Лициния будет так любезна, чтобы прислать несколько носильщиков к подножию лестницы. Я подожду на ступеньках снаружи. — Я направился к огромным зарешеченным дверям. — Я полагаю, что вряд ли еще когда-нибудь навещу это место в такой час ночи. Это был незабываемый момент.
— Надеюсь, тебе было не слишком неприятно, — сказала Катилина. Затем он понизил голос. — Постарайся сделать для меня все, что сможешь, хорошо? Найди этого посыльного, разузнай все о Клодии и его планах? Я не забываю своих друзей, Гордиан. Я щедро расплачусь с тобой в будущем.
— Хорошо, — сказал я и подумал: — «Если у тебя будет это будущее, Катилина».
Весталка, впустившая нас, подошла, чтобы отпереть дверь. Она отводила глаза, особенно от Катилины.
Когда дверь распахнулась, я услышал плеск из пруда. Я улыбнулся весталке. — Лягушки сегодня очень беспокойные.
Она устало покачала головой:
— В пруду нет никаких лягушек, — сказала она.
Дверь за мной закрылась. Я услышал, как упал засова. Я медленно спустился по ступенькам. Внезапный ветер пронесся по Форуму, принеся запах дождя. Я посмотрел вверх и увидел, что звезды начали исчезать одна за другой за завесой черных облаков, идущих с запада.
Внезапно меня осенило.
Я взбежал по ступенькам и постучал в дверь, сначала тихо. Когда ответа не последовало, я ударил по нему кулаком.
Дверь вздрогнула и открылась. Я проскользнул внутрь. Весталка нахмурилась, сбитая с толку. Катилина и Фабия стояли у бассейна, рядом находились Лициния и Руф. Я быстро подошел к ним, почувствовав всю странность звездного света, далекое пение, атмосферу святости и смерти в стенах запретного места.
— Убийца все еще здесь, в доме, — сказал я. — Здесь, в нашем присутствии!
Подозрительные взгляды забегали с глазу на глаз. Лициния отступила назад. Даже Фабия и Катилина отдалились друг от друга.