Наконец богиня достигает узкой дороги, ведущей к храму. Гипсовая Венера, несомая рабами по неровным камням, ныряет и подпрыгивает. Женщины втискиваются в узкий проход следом за ней. Здесь грязь еще глубже. Амаре даже думать не хочется, из чего состоит хлюпающая под ее сандалиями мокрая слякоть; в густой толчее она не видит своих ног. Пройти через арку в храмовый комплекс не легче, чем через игольное ушко. По другую ее сторону дышится чуть вольнее.
Амара никогда прежде здесь не бывала. Участок огромен, размером с половину форума, и, хотя строительство самого храма еще не завершилось, огибающая его с трех сторон просторная колоннада как будто открывается в небеса. Стоя высоко на вершине холма, она, несмотря на толпу, видит блистающий изгиб бухты и голубую дымку гор. Она останавливается, словно завороженная. Впервые Амара увидела море в гавани Пирея, где дожидалась, что ее погрузят на торговое судно вместе с прочими товарами. Тогда вода выглядела темной и пугающей — жестоким царством чудовищ, не дававшим Одиссею вернуться домой. Подобным же образом разлучали с родиной и Амару. Но здесь, в Помпеях, море выглядит иначе. С этой высоты оно кажется обманчиво спокойным — зеркалом полированного серебра, отражающим небеса.
Музыка волынок и флейт заставляет ее снова перевести внимание на церемонию. Рабы подняли свою раскрашенную Венеру по ступеням на помост и поставили перед алтарем. Густая черная подводка делает обращенный на толпу взгляд богини любви внимательным и испытующим. За исключением золотых браслетов, обхватывающих ее руки, и висящих на шее гирлянд, она полностью обнажена. Возвышающийся за ее спиной храм похож на незаконченную раковину. Обычно поклоняющихся сюда не допускают, но жрецы, очевидно, надеются, что сегодняшние приношения побудят богиню благословить строительство. Амара мельком замечает притиснутых к Галлию Беронику и Викторию. Бероника льнет к своему возлюбленному и, к изумлению Амары, прижимает к щеке единственную розовую розу.
Волынщики снова затягивают пронзительную мелодию, возвещая начало церемонии. Ветер доносит до Амары дым, и она вдыхает сладкий коричный запах. Жрецы курят фимиам, делая подношения зерна и вина. Один из них неверно оценивает силу пламени, и служителю приходится вмешаться, чтобы защитить богиню от летящих искр. В толпе ропщут и встревоженно переглядываются: «Дурное знамение…» Амара поднимает глаза на Феликса, но его лицо остается бесстрастным. Должно быть, он не особенно богобоязнен, иначе купил бы им гирлянды получше.
Женщин призывают к ступеням. На мгновение Амаре кажется, что Феликс тоже пойдет, но он отпускает ее руку и жестом велит ей и Дидоне идти вперед. К ним, шевеля губами в молитве, присоединяется Кресса, и они рука об руку подходят к подножию лестницы. Амара гадает, чего просит у богини Кресса. Она опускает взгляд на собственное смятое подношение. В детстве она никогда не молилась никому, кроме Афины; она не знает, о чем попросить свою новую покровительницу, и вообще не слишком верит в богов.
Подножие сторожат храмовые рабы, чтобы не в меру ревностные поклоняющиеся не подступали слишком близко к алтарю. Кое-кто из женщин со слезами возводит руки к статуе, наслаждаясь моментом, другие просто бросают веточку и уходят. Виктория и Бероника уже впереди. Бероника с такой силой бросает Венере розу, что один из служителей ее укоряет. На редкость притихшая Виктория расплетает волосы, целует свой миртовый венок и роняет его на ступени. Кресса отпускает руку Амары и проталкивается вперед. Амара и Дидона мешкают в нерешительности.
— Что попросим? — шепотом спрашивает Дидона.
Амара поднимает взгляд на Венеру. Она впервые оказалась так близко к статуе. Эти накрашенные глаза, черные и широко расставленные, выглядят не только внимательными, но и злыми. «Она не только богиня любви, — думает Амара. — Она божество, повергающее мужчин в безумие, истребительница воинов, виновница падения Трои».
— Попросим власти над мужчинами.
Амара тянет Дидону ближе к ступеням. Взяв свою веточку обеими руками, она давит ее в пальцах, чтобы высвободить аромат. «О великая Афродита! Сделай так, чтобы мужчины падали к моим ногам так же, как падает на твой алтарь это подношение. Дай мне познать власть любви, пусть даже я никогда не узнаю ее сладость». Амара бросает смятую гирлянду на растущую груду подношений, принесенных отчаявшимися помпейскими шлюхами.
Глава 13
Славная пение вещь: учитесь пению, девы!
Голосом часто берет та, что лицом не берет[16].
Женщины Феликса медлят у входа в форум, пытаясь решить, куда им отправиться. Виналии завладели городом, подобно лихорадке. Кругом стоят выпивающие компании, уличные музыканты и актеры подогревают веселье, вытягивая прохожих танцевать. За прилавками на краю площади трудятся торговцы вином, заботясь, чтобы в горле не пересохло ни у одного гуляки. Хозяин разрешил своим волчицам отдыхать до вечера — такая свобода им и не снилась. Будто в подтверждение своего решения, он уже предоставил их самим себе и удалился, присоединившись к какой-то группе мужчин. Амара не знает, куда податься.
— Что стоите как истуканы? — говорит Кресса, подталкивая их к ближайшему торговцу вином. — Развлекайтесь в свое удовольствие!
Купив себе две фляжки вина, она тут же опустошает первую, а вторую приберегает на потом.
— Возьмем одну на двоих? — предлагает Амара.
Вино стоит дорого: торговцы, очевидно, закладывают в цену попавшую в западню публику и утрату некоторых фляжек. Даже в праздник Амаре не хочется расставаться с деньгами, которые можно было бы отложить на будущее. Выпить еще успеется, когда она обретет свободу.
— Я заплачу за следующую, — соглашается Дидона, и Амара берет фляжку с протянутого торговцем подноса.
— Не будьте такими занудами! — Виктория со смехом закатывает глаза, толкая ее локтем. — Поживите всласть! Что вы как старухи!..
Она демонстративно покупает себе выпить и расплачивается с торговцем.
— Вот это настрой, богиня! — говорит тот, оглядывая ее с ног до головы. Вокруг груди и бедер Виктории повязаны две тонкие полоски ткани. Ее ноги и талия обнажены. — Нечасто мне везет напоить саму Венеру, — продолжает он, причмокивая. — Следующую фляжку подарю за поцелуй.
— По рукам! — соглашается Виктория. Она опустошает фляжку и со стуком опускает ее на поднос, взволновав темную жидкость в других кувшинах.
— А ты не промах.
— Ну, поцеловать тебя или как? — Торговец с предвкушением тянется к ней, но Виктория отступает. — Сначала вино. — Она показывает на Амару. — Моя подруга его подержит.
Он повинуется и, протягивая поднос, другой рукой хватает Викторию. Не успевает Амара ее предостеречь, как торговец дергает за узел на спине Виктории, пытаясь обнажить ее грудь. Та отталкивает его, и он выпускает ее, испугавшись за сохранность своего подноса.
Виктория смеется.
— Мои прелести обойдутся тебе дороже, чем фляжка вина, — говорит она, подтягивая ткань на место. — Если будешь в настроении, найди меня вечером в «Волчьем логове». Если, конечно, можешь меня себе позволить. — Она забирает у Амары вино и втроем с подругами смешивается с толпой. — В дни Виналий это лучший способ разжиться выпивкой, — наставляет она девушек. — Так не придется платить больше раза.
— Бероника, похоже, вообще не тратится, — говорит Дидона. — Я только что видела, как Галлий купил ей фляжку.
— Еще бы, — отвечает Виктория. — Она столько раз давала ему задарма!
Они останавливаются, присоединившись к небольшой толпе, собравшейся вокруг флейтиста. Под музыку танцует какая-то женщина; опустившись на землю, она качает задом и бедрами. Мужчины хлопают и разражаются восторженными криками.
— Драука! — восклицает Виктория.
Еще с минуту они молча наблюдают за ее танцем, но Виктории не стоится на месте.
— Ну-ка возьми. — Она возвращает Амаре свою фляжку, проталкивается в центр круга, не обращая внимания на шиканье, и встает напротив соперницы. — Я научу тебя двигаться, сука!
Виктория решительно пускается в пляс, извиваясь и вращая тазом под выкрики зрителей. Драука после секундного промедления присоединяется к сопернице. Флейтист ускоряет темп. Казалось бы, угнаться за мелодией невозможно, но танцовщицы не отстают. Один из мужчин обливает девушек вином. Его примеру с подбадривающими возгласами следуют остальные. Сейчас, танцуя с яростью настоящих волчиц, Виктория и Драука похожи не на шлюх, а скорее на неистовствующих вакханок, готовых разорвать друг друга на куски.
— Вот вы где! — К ним направляется разрумянившаяся, гирляндой обвившаяся вокруг Галлия Бероника. Следом за ними с небольшим букетом роз тащится Никандр. — Мы вас уже обыскались! — Бероника встает на цыпочки, чтобы разглядеть, из-за чего шум, и узнает Викторию. — Ну и кривляка! Подумать только, она сорвала с себя всю одежду! Тебе это нравится? — встревоженно обращается она к Галлию. — Если хочешь, я могу станцевать так для тебя. Хочешь? Тебя такое заводит?
Вместо ответа тот сжимает ее в объятиях и засовывает язык ей в горло.
Сообразив, что эти двое еще не скоро оторвутся друг от друга, чтобы отдышаться, Никандр проталкивается вперед.
— Это тебе, — говорит он Дидоне.
— Спасибо. — Она берет розы и прижимает их к сердцу. — Ты всегда так добр.
— Я на минутку, — бормочет Амара, наполовину ожидая, что Дидона попытается ее остановить.
Однако, судя по всему, то ли сдобренное медом вино, то ли праздничная атмосфера помогли ее подруге побороть застенчивость. Она с удовольствием видит, что Дидона улыбается, а Никандр, нагнувшись, говорит что-то ей на ухо.
Амара идет куда глаза глядят. Она медленно бредет через площадь, попивая из отданной ей Викторией фляжки и подчас останавливаясь послушать музыкантов. Возможно, ей встретится и Сальвий со своей флейтой.