— Сегодня тебе вряд ли удастся подцепить у нас клиента, — говорит он.
— Я всего лишь хотела минутку поболтать с Питаной, — отвечает она.
— Она во дворе, — говорит он. — Но, если собираешься отвлекать ее разговорами, будь добра заплатить за выпивку.
Амара покупает самый маленький бокал вина, с благодарностью вспомнив обходительность Зоскалеса. Ситтий славится скупостью. Она выходит в маленький, заставленный столами дворик за трактиром. В углу, под сенью виноградной лозы, пьют двое посетителей. При виде Амары лицо Питаны, подметающей брусчатку, вспыхивает радостью.
Дав подавальщице ссуду, Амара заслужила ее вечную благодарность. Аборт прошел благополучно, и, когда Питане не хватало денег, чтобы внести последние платежи, Амара втайне от Феликса помогла ей погасить остаток ссуды. Причина была не только в том, что ей невыносимо было вымогать у этой девушки долг, как у Марцеллы; она посчитала, что, делая должницам небольшие одолжения, будет сторицей вознаграждена за доброту. Если Феликс полагается на грубую силу, то ей нужен новый подход к привлечению клиентов.
— Отлично выглядишь, — говорит Амара подавальщице.
— И чувствую себя тоже прекрасно! — отвечает Питана и понижает голос. — Я стала пользоваться губкой, как ты и советовала, — шепотом добавляет она, покосившись на выпивох в углу.
— Ты говорила, что твоей знакомой тоже требуется помощь. — Амара присаживается на край стоящего в тени стола. Она отхлебывает из бокала и морщится от отвращения. Ситтий налил ей самого дешевого вина, на вкус неотличимого от уксуса. Она стала привередой, привыкнув к фалернскому, которое пьют богатые мужчины.
Питана кивает, радуясь, что может оказаться полезной.
— Ее зовут Теренция. Ты могла ее видеть, у нее еще последний фруктовый лоток на углу перед форумом. Так вот, — Питана снова доверительно понижает голос, — в прошлом месяце она понесла убытки: какой-то ублюдок продал ей гнилую партию. Она пожаловалась мне, когда я покупала у нее продукты для трактира, и я сказала, что знаю человека, который может дать ей ссуду, чтобы она пополнила запасы товара и возместила убытки.
— Разве можно продавать гнилые фрукты? Вот пройдоха. — Амара возмущенно цокает языком. — Сколько она хочет?
— Десять денариев.
Амара мысленно подсчитывает грабительские проценты, которые захочет взять с торговки фруктами Феликс. Остается лишь надеяться, что Теренция сможет расплатиться в срок, потому что ее собственных сбережений и близко не хватит, чтобы покрыть долг.
— Думаю, я могу помочь, — отвечает Амара. — Загляну к ней на неделе.
— Бероника сказала, что вас с Дидоной нынче постоянно приглашают на пиры, — говорит Питана, очевидно, не желая так скоро ее отпускать. — Наверное, это очень увлекательно!
— Это вносит приятное разнообразие, — улыбается Амара.
Сидеть в солнечном дворике гораздо приятнее, чем в пыльном чулане, и она задерживается, чтобы еще немного поболтать. Посетители в углу умолкают и с любопытством наблюдают за ними: яркая тога позволяет безошибочно определить ремесло Амары, а Питана, несомненно, давно должна была их обслужить, и все же девушки пренебрегают возможностью заработать несколько лишних монет.
— Эй, дамы, — обращается к ним один из мужчин. — Что надо сделать, чтобы привлечь ваше внимание?
Амара с благодарностью вспоминает, что Руфус уже внес аванс за их совместное времяпрепровождение. Сегодня ей не придется развлекать тупиц.
— Пожалуй, тебе пора возвращаться к работе, — говорит она Питане, неприязненно поглядев на мужчин за ее спиной.
— Наверное, да, — уныло отвечает Питана. — Увидимся.
Девушка понимает, что с весельем покончено, и, ссутулив узкие плечи, подходит к посетителям.
Глава 29
Не спеши уступать, соглашаясь,
Но не спеши и давать сразу отказ наотрез.
Страх внуши и надежду внуши, и при каждой отсрочке
Пусть в нем надежда растет и убавляется страх[33].
Жизнь Амары над лупанарием обретает особый неровный ритм. Такие спокойные ночи она проводила лишь с Плинием. Впрочем, здесь ей спится не настолько хорошо, как под кровом адмирала. Лежа на колючих, неудобных мешках, она с облегчением и чувством вины слышит, как в стенах скребутся мыши, а внизу трудятся ее подруги.
В иные ночи ей снится Менандр, и по пробуждении тоска сдавливает ей грудь. В темном чулане она заново переживает каждое их совместное мгновение и, словно драгоценные камни, перебирает в памяти воспоминания, пока они не начинают стираться. Амара уже не может сказать с уверенностью, не приукрасила ли действительность фантазиями. Потом, вспомнив предостережение Дидоны о напрасной любви, она заставляет себя воскресить в памяти их последнюю встречу, когда он оказался бессилен защитить как ее, так и себя.
Парис почти не раскрывает рта и по большей части отмалчивается на ее попытки поговорить. Амара подозревает, что хозяин приказал ему держаться от нее подальше, опасаясь, как бы он не поставил ей фингал, как когда-то Виктории. Так или иначе, она всегда с радостью остается в чулане в одиночестве, когда он работает в лупанарии. Хуже проходят ночи, когда Феликс одалживает его Трасо. Парис не оказывает никакого сопротивления, и Трасо словно занимается сексом с трупом. Амара сворачивается в клубок лицом к стене, чтобы не видеть унижения этого нелюдимого мальчишки. Его полное молчание почти так же невыносимо, как крики Британники. Когда это случилось впервые, после ухода Трасо Амара спросила Париса, все ли с ним в порядке.
— На моем месте должна была быть ты, — только и ответил он.
Она пытается, как раньше, встречаться с подругами в «Воробье», но их общение становится натянутым. Виктория почти не разговаривает с ней с тех пор, как они повздорили из-за Британники.
Возвращаясь работать в лупанарий, она обнаруживает, что с появлением непокорной иноземки атмосфера коренным образом изменилась. Волчицы не расслабляются ни на минуту, стараясь оградить Британнику от клиентов как ради нее, так и ради самих себя. В редкие моменты, когда девушки пересмеиваются, Амара перестает понимать соль шуток. Вечером, когда их с Дидоной посылают выступать в дом Корнелия, Амара так радуется встрече с неунывающим весельчаком Эгнацием, осыпающим их градом нелепых комплиментов, что готова его расцеловать.
Руфус посылает за ней реже, чем она надеялась, — не чаще пары раз в неделю, — но с каждой новой встречей она все больше уверяется в его искренней привязанности. Ее влечение к нему растет день ото дня, спутывая мысли и угрожая ее тайным замыслам. Он так старается очаровать Амару, так нежен с ней, что ей сложно не влюбиться. Но она ни на минуту не забывает об их неравенстве, и ее чувства омрачает страх. Она живет с мыслью, что он может по минутной прихоти разрушить ее жизнь, в то время как она способна причинить ему не больше вреда, чем брошенный в пруд камешек.
На третьей неделе ее жизни над лупанарием, утром во вторник, к Феликсу приходит раб Руфуса Филос с сообщением, что вечером его хозяин будет ожидать Амару у себя. Она слышит, как Феликс принимает послание и деньги. Раздается скрип приближающихся к чулану шагов. Амара торопливо вскакивает, отряхивая тогу.
— Полагаю, ты все слышала? — спрашивает Феликс, просунув голову в дверь. — А пока изволь принести хоть какую-то пользу.
— Конечно, — отвечает она и вслед за ним идет по коридору в его кабинет.
Часы, проводимые с хозяином, становятся самой странной частью ее новой жизни. Она садится на свой обычный стул за маленьким столиком возле двери. Феликс больше ни разу не просил Амару разделить с ним постель, но в конце концов снизошел и позволил помочь ему со счетами. Все началось со ссуды Теренции, когда он разрешил ей составить договор и внести записи в его книги. На сей раз он поручает ей разобрать часть его архивов, и она изумляется, что до сих пор ему удавалось справляться самому.
Амара всегда считала хозяина негодяем, но теперь не может не признать, что в ссудном деле он пользуется не только угрозами, но и обаянием. Клиенты приходят к нему, не замечая, что маленькая, согбенная фигурка в углу записывает каждое их слово, пока Феликс угощает их вином, шутит и льстит, выведывая их надежды и тайны. «Бесполезной информации не бывает», — говорит он ей после ухода очередного клиента, полчаса жаловавшегося на тещу.
Он скрупулезно ведет счета и вкладывает всю прибыль от лупанария в ростовщичество, почти не тратясь на собственные удовольствия. Похоже, удовольствия вообще не имеют для него большого значения. Вечера он иногда коротает в компании приятелей — скорее всего, тех же, кого Амара видела с ним в палестре, — но она сомневается, что он считает их настоящими друзьями.
Она пытается на время отрешиться от ненависти и изучить его так же, как он на ее глазах изучал других. Что бы она заметила, будь он незнакомцем? Его любовь к деньгам, целеустремленность, жестокость, удивительный интерес к чужим мыслям и чувствам. Полное отсутствие сострадания. И наконец, как бы сложно ей ни было себе в этом признаться, его одиночество.
Она пытается рассчитать процентную ставку по одной из ссуд, исходя из сведений, которые Феликс добыл об имуществе должника, и внезапно ощущает на себе его взгляд.
— Ты до сих пор не дала этому богатенькому мальчишке?
— Нет.
— Бессердечная сука, — со смехом в голосе говорит он, и она понимает, что в его устах это не оскорбление, а комплимент. — Я бы на твоем месте не затягивал. Отказы ему в новинку, но рано или поздно они приедятся. Ты все-таки шлюха, а не жена.
Он прочел ее тревоги с такой легкостью, словно они клеймом выжжены на ее теле.
— Я его боюсь, — лжет Амара. — Мне кажется, он склонен к насилию.
— Ничего, потерпишь, — говорит Феликс, возвращаясь к счетам. — Опыта тебе не занимать. За жестокие надругательства я запрошу с него больше, так что не забудь мне доложить.