Наконец Эгнаций вспоминает и о них и с несколько виноватым видом подходит, чтобы украсить их волосы венками.
— Они само совершенство! — взахлеб восхищается он, затыкая несколько листьев за ухо Дидоны. — Ваш хозяин купил как раз таких девушек, каких я заказывал.
— Их заказывал ты? — потрясенно переспрашивает Амара.
— Да, мне требовались рабыни, обучавшиеся в Кадисе, — кивает он. — О! Помню, как видел их выступление в юности. Других таких танцев нет на свете. На обучение уходят годы. — Он многозначительно поднимает бровь. — Разумеется, их обучают и другим искусствам.
Амара и Дидона в ужасе переглядываются. Кому будут интересны две воробки в присутствии двух фениксов? Эгнаций улавливает их опасения, должно быть, осознав, что допустил бестактность.
— Но ваше выступление, разумеется, бесподобно! — неубедительно восклицает он. — Мои милые, невинные нимфочки!
Он удаляется, напоследок обменявшись с испанками какой-то явно пошлой шуточкой. Все трое хихикают.
— Проклятие, — говорит Амара.
— Мы сегодня даже не играем ни одной новой мелодии, — шепчет Дидона.
Это правда. Сальвий научил их всем песням, которые знал, или, возможно, всем, которыми пожелал с ними поделиться. Теперь они вынуждены оживлять свою программу новыми стихами под знакомую музыку.
— Все будет хорошо, — без всякого убеждения говорит Амара. — Мы просто разные. Ничего страшного.
— Ты знала, что Феликс общается с Эгнацием напрямую?
Амара качает головой. За все те дни, что она провела с ним, работая над его счетами, он ни разу об этом не упомянул.
— Нет, — говорит она.
Поначалу Амаре кажется, что все обойдется. Ее успокаивает присутствие Фуска, пригласившего ее провести на его ложе хотя бы часть пира. Прошло уже много недель с тех пор, как он в последний раз платил за ее общество на протяжении всего ужина. Они болтают о его сыновьях, делах, даже о его жене. Его ласки стали ленивыми и свойскими, но ведь так и должно быть. Между давними любовниками никогда не остается прежней неистовой страсти.
Амару терзает неотвязное беспокойство. На пиру меньше гостей, чем обычно. Не присутствует ни одной жены, даже хозяйки дома Кальпурнии. Как бы там ни было, большая часть пира проходит успокаивающе предсказуемо. Они с Дидоной выступают, все с видимым удовольствием слушают их пение, и Эгнаций любезно проводит их по зале. Однако, в отличие от выступления мимисток, танец Ипстиллы и Телетузы не оставляют под конец ужина. Эгнаций выводит их в качестве кульминации вечера, как раз когда всеобщее веселье достигает наивысшей точки.
Когда они входят в залу, Амара лежит на ложе с незнакомым мужчиной. Он еще ни разу не заговорил с ней, но ей кажется, что его зовут Требий. Он держит дубильню и занудно рассказывает что-то про кожу своему столь же скучному собеседнику, когда над гомоном гостей разносится громкий голос Корнелия.
— Друзья! — восклицает он. — Думаю, вы по достоинству оцените следующее угощение. Это испанское блюдо с особой перчинкой.
Раздается предвкушающий смех, и Амара понимает, что все присутствующие дожидались этого момента. Их с Дидоной задачей было лишь разжечь аппетиты гостей перед главным событием вечера — выступлением новых девушек.
Ипстилла и Телетуза проносятся мимо фонтана с нимфами, треща красными кастаньетами. Даже зануда Требий перестает говорить и с живым интересом обращает взгляд на испанок. Танцовщицы обнажены, но тела их щедро позолочены пастой, которую Амара с Дидоной опрометчиво оставили без присмотра в ожидальне.
После эффектного выхода испанки берутся за дело всерьез. Амара смотрит во все глаза. Таких танцев она еще не видела. В сравнении с ними даже пляска Виктории на Виналиях кажется благопристойной. Они качают бедрами, извиваются всем телом и опускаются к самому полу, каким-то чудом ухитряясь не упасть. А их пение и того хуже. Это самая примитивная имитация сексуальных стонов и завываний, которую Амара когда-либо слышала.
Требий хватает ее за ногу. Амара, вздрогнув, поворачивается к нему, но он не смотрит на нее и, кажется, совсем позабыл о ее присутствии. Его рука сжимает ее бедро только потому, что ему хочется прикасаться к женскому телу, наблюдая за танцами.
С трудом подавив нестерпимое желание оторвать от себя его пальцы и отогнуть их назад до хруста костей, она в отчаянии оглядывается на Фуска. Он тоже заворожен танцем. Она гипнотизирует его взглядом, мысленно умоляя взглянуть в ее сторону, и наконец он оборачивается к ней. Амара встречается с ним глазами, надеясь, что он поймет ее без слов. Фуск подзывает Эгнация и показывает ему на ложе, где она изнывает в обществе Требия.
Амара никогда еще не была настолько рада появлению Эгнация.
— Прошу меня простить, — вполголоса обращается он к Требию. — Ужасное упущение, эта девушка уже заказана…
Требий смотрит на Амару, почти удивляясь, что сам же положил руку ей на бедро.
— Уходи, — раздраженно говорит он, едва не сталкивая ее с ложа. — Ты загораживаешь мне обзор.
Амара с облегчением опускается на ложе Фуска.
— Танцы заставили тебя желать моих ласк, маленькая воробка? — самодовольно спрашивает он, резко притянув ее к себе и тяжело дыша ей на ухо.
— Я не смогла бы быть ни с кем другим!
Она вздыхает. Пусть этот глупец воображает, что она истосковалась по его телу, а не покровительству. По крайней мере, он ей хорошо знаком. Хотя Фуск и не испытывает к ней глубокой привязанности, но и не причинит ей боль, не воспользуется ее телом без единой мысли о том, что она живая женщина.
Амара оглядывается на Дидону, устыдившись, что только сейчас вспомнила о подруге. Та лежит у фонтана с каким-то незнакомым ей мужчиной. Во всяком случае, он ей не докучает, будучи слишком поглощен танцем испанок.
Как и следовало ожидать, пир заканчивается раньше обычного. Мужчины едва ли не наперегонки бросаются к лупанарию Корнелия. Там уже ожидают другие продажные женщины, несомненно, заказанные Эгнацием, чтобы никто из гостей не остался без пары. К разочарованию Амары, Фуск не уводит ее в отдельную комнату; должно быть, он изменил своим обычным предпочтениям, посчитав, что прочие мужчины, как и он сам, будут слишком увлечены танцовщицами, чтобы наблюдать друг за другом. Ипстилла и Телетуза порхают из одной роскошной кубикулы в другую, выступая перед предающимися утехам мужчинами. Амара с горечью думает, что сегодня от испанок не требуется ничего, кроме танцев.
Амара не боится Фуска, но, когда он ставит ее в мучительно неудобную позу лишь для того, чтобы лучше видеть Телетузу, она понимает, что разница между ним и Требием не так уж велика. Он использует ее тело, ставшее слишком привычным, чтобы вызывать вожделение само по себе, чтобы усилить удовольствие от танцовщиц. Она задыхается под его весом, тяжелым, словно толща воды. Думая об утонувшей Крессе, она отворачивает лицо в сторону и хватается за дорогую простыню. На границе ее зрения мелькают ноги танцующей Телетузы. «Эту девушку прислал сюда Феликс», — думает она. Она заработала для него столько денег, а он потратил их на то, чтобы снизить ее ценность. Рано или поздно он уничтожает все на своем пути.
Глава 36
Пусть заходят и вновь восходят солнца, —
Помни: только лишь день погаснет краткий,
Бесконечную ночь нам спать придется[35].
Амара слышит голос Трасо еще до того, как смогла увидеть, что происходит. Галлий ведет их домой в темноте, хотя эта улица с расположенными на ней трактирами и лупанарием светлее остальных. У стены в двух шагах от лупанария стоит приставная лестница, вокруг которой собралась небольшая толпа. Несколько пьяных зевак удерживают визжащую женщину, пытающуюся раскачать лестницу, на верхней ступеньке которой стоит Трасо. Тот кричит на нее, одной рукой держась за перекладину, а другой орудуя молотком.
— Какого хрена? — удивляется Галлий, вскинув лампу, чтобы получше разглядеть, что происходит.
Амара берет Дидону за руку, и они прижимаются друг к другу. Ипстилла и Телетуза, с удовольствием предвкушая драку, встают на цыпочки и смотрят поверх голов. Обе еще опьянены своим успехом в доме Корнелия. Даже Эгнаций приплатил им за выступление, чего до сих пор ни разу не случалось.
— Ты что творишь? — вопрошает Галлий, врезаясь в толпу, и хватает вопящую женщину за плечо. — Убить его пытаешься?
Женщина, не переставая кричать, разворачивается, и Амара узнает Марию, наименее ценную женщину Симо. При виде Амары и Дидоны она умолкает и, скривившись, плюет на землю у их ног.
— За Драуку, — говорит она с полыхающими ненавистью глазами, снова поворачивается к Галлию и разъяренно вскидывает руку. — Останови его! Только посмотри! Он уничтожает собственность моего хозяина!
Трасо колотит молотком по каменному члену, торчащему высоко на стене. В Помпеях так часто встречаются подобные украшения, что Амара никогда прежде его не замечала. Воспользовавшись тем, что все подняли глаза, Мария снова принимается с силой трясти лестницу. Трасо с руганью цепляется за перекладину.
— Ты не имеешь права! — визжит она. — Прекрати!
— Сука! — кричит ей Трасо, размахивая молотком. — Смотри, как бы я не запустил этим в твою пустую башку!
Ипстилла шагает вперед и, крича что-то по-испански, тянет Марию за тогу, чтобы спасти от опасности. Девушки сцепляются под ликующие крики толпы, радующейся нежданному ночному развлечению.
— Приведите Феликса, — говорит Галлий Амаре и Дидоне. — Сейчас же.
Они бросаются в «Волчье логово». Лупанарий расположен совсем близко, но шумную ссору заглушают звуки пьяного разгула, доносящиеся из «Слона». Стоящий на дверях Парис изумленно распахивает глаза, увидев, что девушки бегут по улице без присмотра.
— Быстро позови Феликса, — говорит Амара. — У нас неприятности с одной из шлюх Симо. Он поймет, о чем я.