гурцы, опустела.
— Послушай, ты не переставляла огурцы? — спросила бабушка у мамы.
— Нет. Ты же знаешь, я вообще не лезу в твоё хозяйство.
— Куда же они подевались? — недоумевала бабушка.
— Что потеряли? — весело спросил папа, выглянув из комнаты.
— Да вот, огурцы. Ума не приложу, куда они могли деться. Прямо полтергейст какой-то, — сказала бабушка.
И тут её посетила догадка. Уж если в доме случалось что-то сверхъестественное, то наверняка не обходилось без Агаты.
Бабушка призвала внучку и строго спросила:
— А ну выкладывай, где огурцы?
Агата посмотрела на бабушку, потом на папу с мамой. Отпираться было бесполезно. Её глаза наполнились слезами, подбородок задрожал, и она горько заплакала.
— Бабушка, я не хочу в тюрьму. Не хочу к бородатым дядькам.
— К каким дядькам? — не поняла бабушка.
— К террористам. Я не нарочно. Папа сказал деньги в банку положить, — всхлипывала Агата.
— При чем тут террористы? Какие деньги? — допытывалась бабушка.
— Двенадцать рублей десять копеек. А с дяденькой ничего не случится. Он обезвредит.
— Что ещё за дяденька? — не поняла мама.
— Сапёр. Он сказал, что банки не взорвутся. Он их обезвредит.
Мало-помалу родители вытянули из Агаты всю историю. Её не стали наказывать, ведь она не знала, что, даже если банка с огурцами взорвётся, это не опасно.
В детской Агату поджидал Тришка.
— Ну что, пронесло?
— Да, меня ничуточки не ругали. Наверное, родители тоже решили, что рисковать не стоило. Удачно всё-таки получилось с этим сапёром.
— А тебе деньги не жалко? — спросил плутыш.
— Деньги — дело наживное. Главное — все живы и здоровы, — жизнерадостно улыбнулась Агата.
Глава 5. Настоящая леди
Когда бабушка была свободна, она укладывала в сумку вязанье, брала Агату за руку, и они шли в парк на детскую площадку. Это были самые лучшие дни, потому что, во-первых, в парке гулять намного интереснее, чем во дворе, а во-вторых, Агате разрешали нарядиться.
Сегодня на ней было голубое платье с оборками, белоснежные гольфы и новые туфли с бантиками.
От радости Агата то вприпрыжку неслась вперёд, то отставала и, догоняя бабушку, чуть не сшибала её с ног.
— Неужели ты не можешь идти спокойно? — ворчала бабушка.
Агата попробовала идти спокойно, но это было выше её сил.
— Бабуль, а если человек заново родится, это уже другой человек? — спросила Агата, в очередной раз подбегая к бабушке.
— Конечно.
— Знаешь, я не хочу нового папу, — вздохнула Агата.
— Бог с тобой! Почему у нас должен быть новый папа? — остолбенела бабушка.
— Потому что дядя Слава сказал папе, что когда он бросил курить, то заново родился. А папа тоже хочет заново родиться. Он сказал, что с понедельника бросает курить и начинает новую жизнь, — объяснила Агата.
— Это совсем не значит, что папа у нас будет новый, — сказала бабушка. — Просто когда человек бросает какую-нибудь плохую привычку, про него говорят, что он начал новую жизнь.
— Да? А я тоже могу начать новую жизнь? — в голосе Агаты звучал неподдельный интерес.
— Конечно, если захочешь. На твоём месте я бы так и сделала, — сказала бабушка.
Агата и сама прекрасно понимала, что сегодня самое время начать новую жизнь. Но прежде она должна была найти ответ на очень важный вопрос: если она начнёт новую жизнь, будут ли её ругать, когда узнают, что вчера для игры в принцесс она брала мамину самую красивую ночную рубашку с кружевами и нечаянно порвала её, перелезая через забор? С одной стороны, выходило, что наказать кого-то надо. Но с другой стороны, наказывать нового человека нечестно: он же не виноват в том, что натворил старый.
Агата так задумалась, что на время не только перестала скакать, но даже пропустила начерченные на дорожке классики. Только было она спохватилась и собралась вернуться, чтобы пропрыгать туда и обратно, как бабушка сказала:
— Вот видишь, стать новым человеком не так уж трудно. Можешь ведь идти спокойно, когда захочешь. Ни дать ни взять настоящая леди, а не коза-егоза.
Вот это да! Агата даже сама не заметила, как стала новым человеком. И не просто новым, а настоящей леди. Ради этого можно было пропустить классики.
На детской площадке Агата уже целых полчаса вела себя как настоящая леди: она не каталась с горки на пузе, потому что горку покрасили; она не лазила, как обезьянка, по столбу, потому что новые туфли скользили и залезть в них на столб было невозможно; она ни с кем не подралась, потому что было слишком рано и дети ещё не гуляли. Она даже не промочила ноги в пруду возле детской площадки, потому что пруд собирались чистить и воду из него спустили.
Скоро Агате надоело слоняться по площадке, и она подошла к бабушке, занятой вязанием.
— Бабуль, можно я обойду вокруг пруда?
— Нет, играй на глазах, а то ещё потеряешься.
— Не потеряюсь, ну пожалуйста. Я тебе хочу фокус показать: уйду в эту сторону, а приду с той, — канючила Агата.
— Хорошо, но от пруда ни на шаг, — предупредила бабушка.
— Честное слово, — Агата чмокнула бабушку в щёку и пошла по дорожке вдоль пруда.
Не успела она отойти, как опять увидела начерченные на асфальте классики. Агата помнила, что она настоящая леди, а леди, если, конечно, она настоящая, не будет прыгать, как коза-егоза. Агата отвернулась и нарочито обошла классики стороной.
«Просто удивительно, сколько в этом городе классиков, — возмущённо подумала Агата, — нельзя и шагу ступить без них».
Чтобы отвлечься, Агата оглядела пруд. На середине находился островок с маленьким домиком для лебедей. Островок был крошечный, но кусты на нём разрослись так, что казалось, будто это настоящий лес. В островке было что-то манящее и таинственное. Агата всегда мечтала побывать на этом необитаемом пятачке и заглянуть в домик. Никогда ещё островок не казался таким близким и желанным, как сегодня, когда воду из пруда спустили.
Агата потрогала дно носком туфельки. Оно было такое мокрое и грязное, что нечего было и думать, что удастся добраться до острова не испачкавшись. Конечно, может быть, раньше Агата и попробовала бы это сделать, но, вспомнив о маминой рубашке, решила, что, пожалуй, ей лучше оставаться новым человеком. Агата вздохнула и побрела дальше, разглядывая всё, что лежало на дне спущенного пруда. Чего там только не было: ржавые консервные банки, бутылки из-под лимонада, размокшие обрывки бумаги, нога от чьей-то куклы…
Вдруг Агате словно кто-то скомандовал: «Стой!» Агата остановилась. На дне пруда, как раз между островком и берегом, лежала огромная автомобильная шина. Агата так загляделась на неё, что даже не заметила, как появился плутыш. Он опёрся об Агатину ногу, как о столб, и, оценивающе пощёлкав языком, сказал:
— Ничего себе штуковина.
— Ой, Тришка, это ты! — обрадовалась Агата.
— А то кто же ещё? Разве я могу пропустить такое приключение, как путешествие на необитаемый остров?
— Сегодня мне туда нельзя. Я новую жизнь начала, — вздохнула Агата.
— Ну и что? Это ещё лучше. В новой жизни человек должен делать то, чего не делал в старой. А раньше ты никогда на необитаемых островах не бывала, поэтому самое время попробовать, — сказал Тришка.
— А вдруг я испачкаюсь? — неуверенно возразила Агата.
— Ты что? Только посмотри на эту шину. Она как будто нарочно положена в самом узком месте.
Удача сама тебе в руки идёт, а ты ещё раздумываешь.
Шина и правда лежала там, где островок ближе всего подходил к берегу. Стоило сделать шаг пошире, и ты уже на шине, а оттуда рукой подать до острова — один прыжок. Агата умела прыгать и дальше. Побывать на островке было так заманчиво, к тому же никто никогда не говорил, что настоящей леди запрещено бывать на необитаемом острове, и Агата решилась.
— Раз, два, три… — сосчитала она и сделала широкий шаг.
Оказалось, что это был роковой шаг в жизни настоящей леди. Стоило Агате ступить на шину, как та чавкнула и начала медленно погружаться в жидкую грязь. Не успела Агата опомниться, как оказалась по щиколотку в чёрной жиже, и дно, как болото, продолжало засасывать её ногу дальше. Агата рванулась изо всех сил и выскочила на берег. Теперь одна нога у неё была в белом гольфе с кисточкой, а другая — в чёрном блестящем сапоге из грязи. Но самое ужасное, что туфлю засосало вместе с шиной. Агата так и ахнула.
— Ну чего ты расстраиваешься, под грязью всё равно не видно, в туфле ты или нет, — успокаивал её Тришка.
— Тебе-то, конечно, нечего расстраиваться, — шмыгнула носом Агата. — Что же, мне теперь всю жизнь ноги не мыть?
Агата нашла палку и, пыхтя и сопя, принялась выуживать завязшую туфельку. Тришка прыгал по накренившейся шине и давал указания. Наконец, когда Агата совсем уже потеряла надежду пойти домой обутой, ей удалось-таки подцепить свою туфельку. Она с чавканьем выскочила из трясины, сделала сальто и, разбрызгивая вокруг себя кляксы грязи, шлёпнулась на берег. Агата с облегчением вздохнула. Пустяки, что вся она с головы до пят перепачкалась грязью, главное — не придётся идти домой босиком.
В ручейке Агата, как могла, отмыла туфлю. Правда, теперь она не была похожа на свою нарядную сестрицу. Затем выстирала гольф, который из белого стал тёмно-серым, почти чёрным, и понуро побрела к детской площадке, где её ждала бабушка.
Не глядя по сторонам, она дошла до классиков, прошла мимо и вдруг остановилась. Теперь она не чувствовала себя настоящей леди. Да и какая леди будет чувствовать себя настоящей, если в туфлях у неё хлюпает вода, а мокрое платье при каждом шаге прилипает к коленкам. Агата вздохнула и вернулась к классикам. Нагоняя всё равно не миновать, зато теперь можно прыгать сколько душе угодно. В конце концов, в том, что ты не настоящая леди, тоже есть свои прелести.
Глава 6. «Зима! Крестьянин, торжествуя…»
Новый год был не за горами. На площадях выросли нарядные ёлки. Разукрашенные гирляндами витрины перемигивались разноцветными огоньками. Продавцы уличных лотков нарядились в красные шапочки с белой опушкой. Возле супермаркетов стояли Деды Морозы и зазывали народ. Люди носились по магазинам, приобретая подарки и угощение к праздничному столу. В городе царила предпраздничная атмосфера ожидания чуда.