– Ничего, – буркнул я и разделил рулет на три части. Потом сказал: – Меня беспокоит, как мы выглядим. Мы очень заметные. Нам срочно надо раздобыть одежду хотя бы для Джориса. Ты, Хелен, одета вполне приемлемо. На меня тоже никто не обращал бы внимания, если бы брюки были потемнее, но Джориса надо переодеть, это срочно.
Тут я натолкнулся на непреодолимое препятствие. Как только Джорис понял, что намерения у меня серьезные, лицо у него стало белое и оскорбленное.
– Нет-нет. Это официальная форма охотника на демонов, и я ношу ее с гордостью. Я отказываюсь надевать что-то другое, не желаю прятаться!
– Не дури, – сказал я. – Ты в ней как бельмо на глазу. Мы сможем устроиться в этом мире, только если будем выглядеть как все.
– Ни за что, чтоб мне провалиться! – отчеканил Джорис.
Он всерьез разозлился. Я даже не ожидал от него такого. Впрочем, погнался же он за демоном Адраком…
– Тогда надень поверх какую-нибудь куртку, – предложила Хелен.
– А взмокнешь – так тебе и надо! – добавил я. Я тоже разозлился.
После долгих споров Джорис согласился на куртку. Как будто делал нам большое одолжение. После этого нам, само собой, нужно было достать ему куртку.
– Пошли на окраину, – сказал я. – Там сушат белье на улицах.
Так и есть. Но на самом деле я хотел посмотреть, насколько этот город похож на мой Дом. А самая короткая дорога в предместья с этой улицы проходила через те места, где в моем родном городе был наш двор. Я хотел проверить, нет ли там чего-то похожего.
Конечно, не было. Когда мы очутились в тех краях, оказалось, что все там застраивают новыми желтыми домами. Поскольку жильцы туда еще не въехали, там не было ни веревок, ни белья, ни курток, и пришлось идти дальше на окраины. Под вечер Джорис и Хелен уже обменивались многозначительными ухмылками. Они думали, что в этом мире я точно осрамлюсь.
К счастью, после этого мы подошли к длинной живой изгороди. Из-за нее до нас доносились детские голоса. По моему опыту, если где-то играют дети, значит поблизости на земле наверняка оставлены куртки и свитера. Я пробрался сквозь изгородь.
Все оказалось даже лучше, чем я думал. Насколько я мог судить, все дети были мальчики ростом примерно с меня и с Джориса, хотя это я только догадывался, потому что мальчики были довольно далеко, играли там в какую-то игру. Все они были в белом. В нескольких шагах от меня у самой изгороди стоял домик с деревянным крылечком. Возле него было одно из здешних авто, все квадратное и с множеством окон. Я сделал вывод, что поскольку здесь редко ходят с ног до головы в белом, значит обычная одежда этих мальчиков сложена либо в доме, либо в авто.
– Я покараулю, – сказала Хелен.
Она спряталась за авто, а мы с Джорисом прокрались по скрипучим доскам крылечка и заглянули в дом. Все лучше и лучше. Мы впервые не ошиблись. Все стены были увешаны одеждой – сколько хочешь темно-серых брюк, черных ботинок, серых рубашек и полосатых красно-синих галстуков. Поверх каждого набора одежды висел темно-синий пиджак с эмблемой на верхнем кармане. Оставалось только найти вещи по размеру. Мне подходила добрая треть темно-серых брюк. Я выбрал те, которые сидели лучше всего, и переоделся.
Но тут у Джориса некстати приключился очередной приступ охотничьей гордыни.
– Значит, здесь носят белое! – Он показал на мальчиков вдали. – Может быть, я тоже играю в такую игру, как они!
– Они для игры переодеваются, – возразил я. – И по улицам в этом наряде не ходят. Бери пиджак. Живо.
Почти все пиджаки оказались Джорису малы. Я же говорил, он крупнее меня. И к тому же так не хотел снимать свою драгоценную форму, что нарочно не спешил, пока искал пиджак, который бы на него налез. И как раз когда он снял с крючка самый большой и сунул руку в рукав, разразилась настоящая катастрофа. В дом вошли три мальчика – хозяева одежды.
Думаю, они нас услышали. Наверняка. К этому времени я уже костерил Джориса на чем свет стоит. А они постарались не шуметь. Когда я взглянул на их лица, то увидел, что они ждали найти здесь воров, крадущих их одежду. Сердце у меня екнуло. На их лицах читалось хладнокровие, презрение и враждебность, а еще мрачная радость, что они застали нас с поличным. А подо всем этим, само собой, возмущение. Но еще глубже скрывалась насмешка. Дело в том, что эти три мальчика были те самые юные аристократишки, за одного из которых я поначалу принял Джориса, а такие мальчишки сохраняют хладнокровие до последнего. Тот, что впереди, был самый хладнокровный. Ростом он был примерно с меня и в очках – в таких совиных, в толстой оправе. Мальчик у него за спиной был выше Джориса. Третьего я толком не разглядел, потому что совоглазый обернулся к нему и рявкнул: «Иди приведи Смитти», и тот убежал.
А значит, оставались двое на двое. Но на самом деле соотношение сил было даже не такое – вспомним Правило номер два.
Верзила посмотрел на Джориса, который так и застыл с рукой наполовину в рукаве.
– Мой блейзер, полагаю, – произнес он.
– И думаю, мои брюки, – подхватил совоглазый, глядя на меня. – Что ж, прошу вас, не стесняйтесь, возьмите и мою рубашку заодно. Красная рубашка – это не по форме.
– Забирай свои брюки, – сказал я.
Другого выхода не было – из-за Правила номер два. Не мог же я допустить, чтобы они погибли только потому, что хотели вернуть свою одежду. Джорис увидел, что я серьезно, вытащил руку из верзилиного блейзера и аккуратно повесил его обратно на крючок. Мальчики изумленно уставились на наряд охотника на демонов, а потом две головы медленно повернулись и посмотрели на мои красные крима-ди-лимовские штаны, валявшиеся на полу.
– Адам, – сказал верзила. – Кто эти люди?
– Шахматные фигуры, сдается мне, – ответил совоглазый Адам. – Судя по виду, красная пешка и белый слон.
– Живые шахматы! – воскликнул я. – Да если бы вы только знали! Давай я верну тебе брюки, и мы уйдем.
– Полагаю, в тюрьме тебе выдадут особый костюм, – сказал Адам. – Тогда я их и заберу.
Тут на деревянном крыльце снаружи послышались шаги – одни легкие, другие тяжелые. Это вернулся третий мальчик и привел высокого, рассеянного, скучающего учителя.
– Нет, сэр. Я не совсем это имел в виду. – По голосу мальчика было понятно, что он вот-вот потеряет терпение. – Они собирались украсть нашу одежду.
Учитель смерил нас с Джорисом рассеянным скучающим взглядом. Потом точно так же посмотрел на Адама с приятелем. Во мне пробудилась надежда. Этот учитель плохо знал мальчиков и не представлял себе, что происходит.
– Мальчики! Что вы здесь делаете? – спросил он у меня.
– К сожалению, мы не взяли с собой нужную одежду, сэр, – сказал я.
– Это не причина брать чужое, – сказал учитель, – и прятаться здесь. Выходите на поле. К вам это тоже относится, – велел он остальным троим.
Он решил, что мы с Джорисом тоже из этой школы. Я подавил улыбку. А я быстро соображаю, что да, то да! Но тут я перехватил взгляд Адама из-за очков. «Ну, погоди, – сказал мне этот взгляд. – Ты у меня попрыгаешь». И когда верзила открыл рот, чтобы объяснить учителю, как все было, Адам пнул его в щиколотку. Как видно, он тоже быстро соображал.
Мы все толпой вышли из дома, где хранилась одежда, и спустились с крыльца. Учитель шел между нами с Джорисом. Может, он и был рассеянный, может, и скучал, но исполнял свой долг, а своим долгом считал проследить, чтобы мы пошли играть в эту их игру. Мне оставалось только идти и уповать на лучшее. Правило номер два связывает по рукам и ногам. Я никогда не проверял, насколько оно строгое или наоборот и что плохого может сделать обычный человек скитальцу, прежде чем оно подействует. Я уже говорил, что меня били, и ничего не случалось, и что меня грабили и сажали в тюрьму – и тогда кое-что случалось, и еще как.
Пока мы шли через поле, я посматривал вокруг – искал Хелен. Ни следа. Наверное, она пролезла обратно за изгородь. Я покосился на Джориса. Он был совершенно спокоен и ехидно ждал, что я сделаю, чтобы вызволить нас из этой истории. Он не знал, что я не могу. Меня это пугало. Я понял, что не помню, рассказывал ли я ему про Правило номер два, а если и рассказывал, Джорис наверняка в это время думал о Констаме и не слушал меня.
Со всех концов поля к нам сходились мальчики в белом и удивленно глядели на нас. Они-то знали, что впервые нас видят, что бы там ни думал учитель. Пока мы шли, довольно много мальчиков как бы невзначай переместились нам за спину. Адам им махал и подмигивал. Я слышал их шепоток.
– Так я и знал! Старина Смитти в своем репертуаре!
– Заметано. Сразу после…
Нас вывели на середину поля, где шла игра. По обе стороны площадки было воткнуто в землю по три колышка – и все. Я в жизни не видел такой загадочной игры.
Учитель прошел к дальней стороне поля и сказал:
– Хорошо. Начинаем заново с начала овера.
После чего завел глаза к небу и погрузился в мечты. Игра наводила на него смертную скуку.
К нам с Джорисом с глумливыми усмешками подошли двое мальчиков и вручили по паре больших белых штуковин, к которым были приделаны ремешки с пряжками. Больше всего штуковины были похожи на лубки – такие надевают, если переломаешь себе обе ноги. Но я подумал, что это, скорее, для того, чтобы, наоборот, не переломать себе ноги. Остальные мальчики окружили нас кольцом.
– Надевайте накладки, – велел один из них. – Будете бэтсменами.
Мальчиков было по меньшей мере двадцать. Джорис покосился на меня с сомнением. Я ответил беспомощной гримасой. Джорис пожал плечами, и мы пристегнули лубки к ногам. Они были огромные. Ходить в них я мог только широко расставив ноги. К этому времени я люто возненавидел Адама. Был готов сдать его Правилу номер два с потрохами. Отличный способ не дать человеку сбежать – надеть ему на ноги огромные грязные лубки!
Когда мы были готовы, нам вручили по длинной деревянной бите и поставили каждого перед набором из трех колышков. Потом все распределились по полю. Верзила взял откуда-то красный мяч и ушел с ним далеко за спину Джорису. Джорис растерянно обернулся посмотреть, куда это он, а потом обернулся обратно: верзила пустился галопом прямо на него и взмахнул рукой. Джорис решил, что его сейчас ударят, и закрылся локтем. Но вместо этого красный мяч вырвался из руки верзилы и полетел через всю площадку прямо на меня.