— Да.
Интервьюер просиял.
— Отлично! Ваша потенциальная профпригодность оценивается очень высоко. Корпорация «Камелия» будет рада видеть вас в своих рядах…
— Значит, хочешь стать космонавтом? — переспросил капитан «Персея». — Но с чего ты взял, что тайное проникновение на борт моего корабля поможет тебе в этом?
— Ну, вы же не можете вернуть меня на Землю, значит вам придется что-то со мной делать. Насколько я знаю, на большинстве кораблей нехватка рук.
— Допустим, лично я не могу вернуть тебя на Землю. Но ч го мешает мне посадить тебя под замок и по прибытии в ближайший порт сдать властям? Уверяю, из карантинной зоны выбраться гораздо труднее, чем попасть в нее. Застрянешь там на всю жизнь, как долгонавт.
— Не застряну, если проберусь на другой корабль.
Капитан секунду сердито смотрел на него:
— Скажи на милость, почему ты не пошел законным путем?
— Не смог заключить контракт.
— То есть тебе не хватило терпения заниматься этим достаточно долго?
— В том-то и дело… Я узнал, что судовладельцы умеют утрясать вопросы вроде этого.
Лицо капитана накрыла мрачная туча, и некоторое время казалось, что вот-вот грянет шторм. Но вскоре пробилось солнце, и туча исчезла.
— Что ж, ты прав, мне не хватает рук, — сказал он. — На камбузе.
Кросс просиял.
— Я согласен. Готов приступить к работе.
— Иди на корму и доложись Обронскому. Ты когда-нибудь управлял блоком утилизации отходов?
— Нет, сэр.
— Научишься…
— Боже мой, — осклабился пьяный косморпех. — Ведешь себя так, будто в жизни не видела живого мужика. Чего боишься меня? А ну-ка, улыбнись!
Ее спина уперлась в стену комнаты отдыха, и она поняла, что дальше тянуть некуда. Она заставила себя расслабиться и растянула губы в улыбке.
— Совсем не боюсь, — тихо проговорила она.
Взгляд морпеха замаслился.
— От это хорошо! От это я и хотел услышать!
Он шагнул к ней, растопырив руки, с перекошенным от вожделения лицом. Она подождала, пока он приблизится, потом резко качнулась вперед и резко ударила его коленом в пах. Морпех согнулся, и она рубанула его ребром ладони по шее. Морпех упал, и она принялась пинать скорчившееся тело остроконечными носками туфель. Когда морпех перестал двигаться, а носки туфель окрасились красным, тогда она остановилась. Стояла, бледная и дрожащая, под резким светом флуоресцентных ламп.
— Превосходно! — раздался голос. В помещение вошла женщина-инструктор. — Отличный спектакль, Вероника. То, что для тренировок мы подбираем реальных жертв, может показаться жестоким. Но это самый эффективный способ обучения самозащите. А этот морпех — просто животное, неспособное постичь своим пропитым мозгом несложные правила нашей профессии и уважать святость звездных леди. Если ты помнишь, мы не приглашали его в монастырь. Мы просто не активировали силовое заграждение, оставили дверь незапертой и не выключили свет, чтобы он обратил внимание и сунулся сюда на свой страх и риск.
Вероника содрогнулась. Она видела экстатическое выражение восторга на сморщенном, потемневшем от времени лице инструкторши и думала, что однажды тоже станет инструктором, или хозяйкой пансиона, или наставницей по любовным утехам, когда ее красота померкнет, кожа потеряет упругость и на ее тело не покусится самый последний долгонавт. Она снова содрогнулась.
— А разве это… не приглашение? — спросила она.
— Конечно, нет! Ладно. Нужно перенести его и связаться с его кораблем. Он должен быть трезв к тому времени, когда выйдет из лазарета… если выйдет…
— Ну и где монстры? — Кросс перегнулся через перила смотровой площадки и оглядывал летное поле.
— По ту сторону гор, — ответил Обронский. — Там, где их поселение. А сюда соваться им запрещено.
— А нам запрещено покидать порт…
— Вот именно. Так что забудь о них.
— Но наверняка есть способ их увидеть?
— Конечно. Например, приземлиться возле их поселения. Правда, администрации порта это не понравится. А тебе зачем глядеть на них? Меня, например, ничуть не тянет.
— Меня, в общем-то, тоже, — соврал Кросс.
Он перевел взгляд вниз, на вереницу покидающих корабль падших леди в сопровождении своих возлюбленных.
— Не понимаю, — сказал Обронский. — Им тут что, медом намазано?
— Кому?
— Звездным леди, конечно! Вся галактика лежала у их ног, а они позволили каким-то олухам выставить себя пинком под зад! Чего ради?
— Может, любви.
— Любовь! — сплюнул Обронский. — Ты, парень, еще молод и многого не знаешь, хоть и дослужился за четыре рейса до второго помощника капитана. В космосе любви нет. Единственная женщина, которая у тебя будет, — та, услуги которой ты сможешь оплатить!
— Да я знаю, — вздохнул Кросс и посмотрел через поле на взъерошенные холмы, которые служили зелено-розовой прелюдией величественной горной гряды. «И все же интересно, как они выглядят, — подумал он. — Когда-нибудь я это узнаю».
— Посол Нью-Иерихона просит засвидетельствовать свое почтение, миледи, — сказала хозяйка пансиона. — Ваш ознакомительный ролик заинтриговал его, и он просит оказать ему честь и составить компанию.
— На какой срок? — устало спросила леди Вероника.
— На одну ночь. Утром он покидает Вино-Женщины-И-Романс.
— Ну хорошо.
Хозяйка пансиона вышла, через минуту донесся звук закрывающегося лифта. Леди Вероника села и стала ждать. Она гадала, будет ли ненавидеть нового клиента так же сильно, как и остальных до него, и будет ли завтра ненавидеть себя так же сильно, как и в предыдущие завтра.
Вскоре донеслось шипение лифта и шарканье приближающихся шагов. Негромкий стук в дверь…
Она встала и открыла. Послу Нью-Иерихона было лет девяносто. Небольшой парик, подтянутая кожа — он пытался выглядеть пятидесятилетним. Даже с натяжкой не Император Вселенной. Леди Вероника подавила дрожь отвращения.
— Входите, — сказала она.
Нью-Токио лежал в стороне от оживленных трасс, но работа в компании «Фалькон» часто забрасывала Кросса в отдаленные захолустья. Он шел по узким улочкам Какуена мимо выложенных плиткой фасадов домов, в фойе которых сидели мадам с вечными улыбками на лице. Девушки в красивых накидках, смеясь, перегибались через перила балконов, и звездный свет мерцал у них в волосах.
Кросс вспомнил отрывок, который прочел давно, еще в бытность юнгой на «Персее», и с удовольствием мысленно повторил его: «Я одинок тем одиночеством, которое приходит ко всем мужчинам на кораблях без женщин, в море ли, в космосе ли. А если нет женщины, чтобы поприветствовать меня, когда мой корабль достигнет континента или планеты, то я одинок вне всяких пределов, вне всякой способности это перенести…»
Девушка на балконе, мимо которого он проходил, привлекла его взгляд. Возможно, тем, каким образом звездный свет падал на ее лицо, а возможно, своей печальной улыбкой. Кросс остановился в прохладной ночи, глядя на девушку снизу вверх. Ее черные волосы были искусно уложены в сложный куафёр, а брови напоминали распахнутые крылья птицы.
Она коснулась груди и тихо произнесла:
— Хисако.
Он вернулся к фойе, мимо которого только что прошел, и назвал услышанное имя улыбающейся мадам.
Почувствовав холодок на щеках, Вероника поняла, что побледнела. Взгляд инспектора говорил, что протестовать бесполезно — приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Никакие слова не изменят того факта, что Гоморра — конечный порт на ее жизненном пути.
Но обвинение было столь чудовищным, столь несправедливым, что она не могла не оспорить.
— Вы определенно ошибаетесь, — сказала она. — Я не могу… влюбиться!
— Кто твой любовник? — холодно спросил инспектор.
— У меня нет любовника. Я же говорю вам. И мое защитное поле всегда было включенным!
Инспектор пожал плечами.
— Ну, хочешь быть дурой — защищай его. Я бы на твоем месте назвал его, пусть бы разделил ответственность.
— Но я никого не защищаю. Такого человека просто не существует. Возможно, вы ошибаетесь, или у моего поля дефект.
— Я слишком давно на этой работе, чтобы ошибаться. И я никогда не слышал о дефектах поля.
Он открыл дверь и приказал помощнику:
— Зарезервируйте полет на Гоморру для леди Вероники. А до отбытия поместите ее под арест. И не забудьте изъять контрацептив-поле.
— Бронь для одной персоны?
Инспектор вопросительно взглянул на Веронику:
— Ну?
Она вызывающе вернула взгляд:
— Для одной.
Странствующий проповедник установил переносную кафедру у границы космопорта. Собралась толпа. Кросс подошел, чтобы послушать. Разрешение на взлет у «Пандоры» только на завтра, а пассажир явится на посадку перед самым отлетом. И Кросса это устраивало. Его всегда мучило чувство вины, когда он сопровождал падших леди на Гоморру, а на этот раз будет еще хуже, ибо во время последнего рейса он наконец посетил поселение по ту сторону гор…
Проповедник, изможденный парень с темными кругами под глазами, размахивал руками и ходил взад-вперед. Над ним несообразно горбилось ночное небо Таиса, а фаллообразные строения Вина-Женщин-И-Романса служили гротескным фоном для его проклятий.
— Когда-то они без стыда ходили по улицам старой Земли, а теперь бесстыдно разгуливают по улицам новых миров. А вы, мерзавцы, человеческие отбросы, виляете перед ними хвостами, как собаки, ожидая распутной благосклонности и недостойной привилегии потратить трудом заработанные деньги, дабы вкусить запретных плодов, которыми они вас кормят, но не насыщают…
— А ты почем знаешь? — крикнули из толпы.
Раздался дружный смех. Проповедник невозмутимо продолжал:
— Истину говорю, счастье не в похоти. Якшаясь со звездными леди, вы не обретете ничего, кроме страданий! Они к вам приходят не за тем, чтобы спасти от одиночества, а чтобы лишить денег, самоуважения и…
— Ну, они-то хоть приходят! — крикнули снова. — В отличии от праведниц, что сидят в своих мещанских домиках на Земле и гладят себя по головке за то, что родили детей, которых боялись не родить!