Меж тем Брайс остановилась у лотка, где торговали шкурами. Продавщицей была долговязая девица-подросток. Судя по запаху, оборотень из кошачьих. Сидя на табуретке, она смотрела на Брайс с Хантом. С плеча свешивалась каштановая коса, почти заслоняя телефон в руке девицы.
– Привет, – поздоровалась Брайс. – Почем каждый? – спросила она, указывая на кипу ворсистых ковриков.
– Двадцать серебряных, – ответила девица, скучающий голос которой был под стать выражению лица.
Брайс усмехнулась, проведя ладонью по белой шкуре. Хант напрягся. Совсем недавно она вот так же гладила его по волосам, чтобы заснул. Это прикосновение он ощущал и сейчас, хотя Брайс гладила не его, а овечью шкуру.
– Двадцать серебряных за шкуру снежной овцы? А не много ли просишь?
– Мать заставляет меня работать по выходным. Она бы жутко рассердилась, начни я продавать шкуры по их настоящей стоимости.
– Какая ты послушная дочка, – снова усмехнулась Брайс, затем наклонилась к девице и, понизив голос, сказала: – Есть у меня к тебе вопросик.
Хант держался поодаль, наблюдая за перевоплощением Брайс. Она превратилась в грубоватую, взбалмошную тусовщицу, которой нужны не шкуры, а новые наркотики.
– Выкладывай, – сказала девица, едва подняв голову.
– Ты, часом, не знаешь, где тут можно найти… понюшек-развлекушек?
Девица выпучила каштановые, под цвет волос, глаза:
– Нормалёк. Сейчас услышите.
– Что услышим? – невинным тоном спросила Брайс.
Оборотень подняла телефон и что-то отстучала своими радужными ногтями.
– Дешевый балаган, который вы оба устраивали здесь и в двух других складах. – Она помахала телефоном. – Мы на групповухе сидим. Общий разговор. – Она махнула в сторону лотков. – Меня уже раз десять предупредили насчет парочки, которая болтается по рынку и настырно расспрашивает о наркотиках и подобной хрени.
Чтобы Брайс потеряла дар речи… такое Хант видел впервые. Она встала рядом, не зная, как быть дальше.
– Мы не подозревали о вашей хитрости, – сказал девице Хант. – Но ты-то что-нибудь знаешь?
Девица смерила его взглядом:
– Думаешь, Змеюка позволила бы торговать здесь синтом?
– Она попустительствует и разврату, и преступлениям, – ответил Хант, удивляясь, как непочтительно подданные именуют Королеву Змей.
– Согласна, но в тупости она не замечена, – сказала продавщица шкур, перебросив косу через плечо.
– Значит, ты слышала о синте, – оживилась Брайс.
– Змеюка велела мне передать вам, что дело это стремное и ей не по понтам влезать в него ни сейчас, ни в будущем.
– Но кто-то влезает? – тут же спросила Брайс, хватаясь за соломинку.
Дело принимало скверный оборот и попахивало таким же скверным концом.
– Еще Змеюка велела передать, чтобы вы пошастали по реке. – Радужные ногти снова застучали по клавиатуре. Наверное, отчитывалась Змеюке, что послание передано. – Там промышляют таким дерьмом.
– Ты что имеешь в виду? – спросила Брайс.
– Спроси у русалочьего народа, – пожала плечами девица.
– Мы должны представить факты, – сказал Хант, торопясь вслед за Брайс к причалам Мясного Рынка. – Обвинить русалочий народ в наркоторговле… Это очень серьезное дело.
– Слишком поздно, – коротко ответила Брайс.
Он не сумел ее отговорить. Двадцать минут назад Брайс через выдру-посыльного отправила послание Тариону и теперь никуда не уйдет с причала, пока не дождется ответа.
Почти у самого причала Хант схватил ее за руку:
– Брайс, русалочьему народу очень не понравятся ложные обвинения.
– Кто сказал, что они ложные?
– Тарион – не наркоторговец и явно не промышляет такой гадостью, как синт.
– Зато он может знать тех, кто торгует, – вырвала руку Брайс. – Мы слишком долго тыкались вслепую. Ты не хочешь поскорее распутать это дело? Не хочешь, чтобы тебе сократили срок?
Хант очень хотел вернуть себе свободу, но здравый смысл заставил его сказать:
– Возможно, синт тут вообще ни при чем. Нам нельзя…
Однако Брайс уже стояла не деревянном причале, не осмеливаясь заглядывать в бурлящую воду внизу. Нигде в реку не сбрасывали такое множество отбросов, как на причалах Мясного Рынка. Естественно, возле них всегда кишели водяные хищники.
Раздался вплеск, и вскоре Тарион уже сидел на краешке настила.
– Это самая отвратная часть реки, – не поздоровавшись, сказал он.
Брайс не улыбнулась.
– Кто в реке торгует синтом? – без обиняков спросила она.
Русал перестал улыбаться. Хант попробовал было возразить, но Тарион его опередил:
– Ты предлогом ошиблась, Длинноногая, – покачал головой Тарион. – Не в реке, а на реке.
– Значит, это правда? Лекарственный препарат превратился в наркотик? Кто стоит за этим?
– Послушай, Тарион, – сказал Хант, вставая рядом с Брайс. – Ты не обязан…
– Кто стоит? Точнее, стоял. Даника Фендир, – как можно мягче произнес Тарион, словно знал, кем для Брайс была Даника. – Накануне ее гибели я получил донесение. Ее заметили торгующей с лодки. Как раз на этом причале.
59
– Как понимать твои слова? Даника что, продавала синт?
– Не знаю, продавала, покупала или что еще, – покачал головой Тарион. – Но незадолго до появления синта на улицах ее заметили глухой ночью в лодке Вспомогательных сил. С коробкой синта на борту.
– Откуда ни начни, все нити ведут к Данике, – пробормотал Хант.
– Возможно, она проводила конфискацию синта, – преодолевая гул в голове, сказала Брайс.
– Возможно, – согласился Тарион, приглаживая свои темно-рыжие волосы. – Но синт – штука дрянная. Очень дрянная. Если Даника туда встряла…
– Исключено! Даника никогда бы не польстилась на подобную отраву. – Сердце Брайс колотилось с такой скоростью, что она боялась, как бы ее не вытошнило на причальный настил. – Но это объясняет следы синта на ее одежде. Если она по заданию Вспомогательных сил проводила конфискацию крупной партии…
– Возможно, – вслед за русалом мрачно повторил Хант.
– Что за штука этот синт? – спросила у Тариона Брайс.
– Синтетическая магия, – ответил русал, поглядывая то на нее, то на Ханта. – Появился как лечебное средство, но кто-то быстро сообразил, что в сверхконцентрированных дозах синт способен давать людям невероятную силу. И тогда они становятся сильнее большинства ваниров. Правда, ненадолго, но мощь его велика. Люди веками бились, пытаясь создать нечто подобное, только у них ничего не получалось. Задачу несколько раз объявляли неразрешимой, но проходило время – и появлялись новые упрямцы. Их вразумляли, сравнивали поиски с алхимией, безуспешно пытавшейся превратить обыкновенные металлы в золото. Однако современная наука справилась с тем, что было не по силам науке прошлого… А это как-то связано с демоном, на которого вы охотитесь?
– Есть такая вероятность, – уклончиво ответил Хант.
– Если появятся новые сведения, я вам сообщу, – пообещал Тарион и, не прощаясь, нырнул в глубину.
Брайс смотрела на реку, залитую полуденным солнцем. Ее рука в кармане сжимала белый опал.
– Понимаю, ты хотела услышать вовсе не это, – осторожно сказал Хант.
– Ее могли убить производители синта. Что, если она перехватила их поставку? – предположила Брайс, откидывая за ухо упрямо лезущую прядь. – Если синт способен возродить Рог, может, торговец препаратом и охотник за Рогом – одно и то же лицо?
– Может быть и так, – согласился Хант, почесывая подбородок. – Но наши предположения могут оказаться очередным тупиком.
– Не понимаю, почему она ничего мне не рассказывала, – вздохнула Брайс.
– Допустим, не считала это чем-то важным.
– Допустим, – прошептала Брайс. – Хотя на нее это не похоже.
Хант собрался в домовой спортзал. Брайс дождалась, когда он уйдет, и позвонила Фьюри. Зачем? Она и сама не понимала. Фьюри два года подряд не отвечала на ее звонки. Слушая сигналы вызова, Брайс ждала, что и сейчас телефон переключится на голосовую почту, когда в динамике вдруг послышалось знакомое:
– Привет.
Брайс привалилась к кровати, растерянно выпалив:
– Вот уж не ждала, что ты откликнешься.
– Ты застигла меня в перерыв. Одна работа закончилась, другая еще не началась.
Возможно, Юнипера устроила Фьюри головомойку за упорное игнорирование ее звонков.
– Я думала, что после взрыва в «Вороне» ты примчишься и выследишь мерзавца, разнесшего клуб.
– Была у меня такая мысль. Но оказалось, мне даже не понадобилось пересекать Хальдренское море.
Брайс уселась на кровать, уперлась спиной в изголовье и вытянула ноги.
– Значит, это дело рук человеческих мятежников?
Возможно, знак на ящике с вином, который Рунн посчитал изображением Рога, был чем-то иным. Скажем, буквой.
– Да. Но подробности и имена рассказать не могу. Это закрытая информация.
Слова «закрытая информация» Фьюри произносила столько раз, что Брайс сбилась со счета.
– Ты хоть скажи, тебе удалось их найти?
Скорее всего, Фьюри сейчас сидела в номере дорогого отеля и точила свой арсенал ножей и кинжалов.
– Кажется, я тебе говорила: одна работа закончилась, жду другую.
– Тебя можно поздравить?
Раздался негромкий смех, всегда пугавший Брайс.
– Конечно можно… Биби, а ты по какому поводу звонишь?
Словно и не было двух лет почти полного молчания.
– Даника тебе что-нибудь говорила про синт?
На другом конце линии послышался глухой стук, как от падения тяжелого металлического предмета.
– Кто рассказал тебе о синте? – спросила Фьюри.
– Он получает все большее распространение в городе. Сегодня я говорила с одним русалом. От него узнала, что незадолго до гибели Данику видели на лодке Вспомогательных сил с коробкой синта, – выдохнула Брайс.
– Брайс, это опасное зелье. По-настоящему опасное. Не вздумай до него дотрагиваться.
– И не собираюсь. – Брайс мысленно выругалась. – Наркотики кончились для меня два года назад.