– Я же тебе говорила: прошлое осталось в прошлом.
– Ну ладно, – вздохнула Фьюри. Ее телефон принял сообщение. Мельком взглянув на экран, она добавила: – Через неделю я вернусь. Давай встретимся, а? Уже без криков и обвинений.
– Договорились.
Фьюри пошла к двери, но остановилась у порога:
– Брайс, все наладится. Знаю, эти два года были сплошным дерьмом, но все изменится к лучшему. Я останусь здесь и обещаю тебе: так и будет.
– Хорошо. – Беспокойство на обычно холодном лице Фьюри заставило Брайс добавить: – Спасибо.
Прежде чем уйти, Фьюри кому-то позвонила:
– Да. Выезжаю… Слушай, остолоп, почему бы тебе не заткнуться? Я сама доеду, и это будет быстрее.
В дверной глазок Брайс видела, как подруга прошла к лифту. Потом, уже из окна, наблюдала, как Фьюри уселась в дорогую черную спортивную машину, запустила двигатель и унеслась.
Брайс посмотрела на Сиринкса. Химер вилял коротким львиным хвостиком. Ханта отдали чудовищу, которое он ненавидел и боялся больше, чем кого-либо.
– С этим покончено, – сказала она Сиринксу.
Взглянув на диван, она почти увидела Ханта. Он сидел в спортивной шапочке, надетой козырьком назад, и смотрел матч по солнечному мячу. Потом обернулся и улыбнулся ей.
Огонь, пылающий у нее внутри, остановился, потом поменял направление. Нет, она не потеряет еще одного друга. Особенно Ханта. Его она не потеряет ни за что.
Какими бы ни были его поступки, каким бы ни был его выбор, даже если больше она никогда его не увидит… она не допустит, чтобы его отдали Сандриеле. Потом он может отправляться в Хел, но она это сделает. Ради него.
Сиринкс заскулил, бегая по кругу. Его когти стучали по паркету.
– Я обещала Фьюри не делать глупостей, – сказала Брайс, глядя на клеймо химера. – Но не делать чего-то разумного я обещания не давала.
71
Ночью Ханта без конца выворачивало. А ведь эта ночь – последняя сравнительно спокойная и безопасная в его жизни.
Он знал, что его ждет после Встречи. Сандриела заберет его к себе – на северо-запад Пангеры, в туманную гористую местность, в город из серого камня, рядом с которым возвышался ее замок. Туда, где однажды он провел более пятидесяти лет.
Уйдя, она поставила коридорный экран на постоянное воспроизведение слайд-шоу. Перед Хантом снова и снова проплывало лицо Брайс. Особенно тяжелы были последние снимки, где Брайс смотрела на него и видела в нем личность, а не никчемность.
Снимки не только терзали его, показывая то, что он потерял. Они напоминали, по кому будет нанесен удар, если он ослушается и вздумает сопротивляться.
На рассвете тошнота унялась. Хант умылся. Ему принесли одежду: привычные черные доспехи, но без шлема.
Он одевался, морщась от постоянного зуда в спине. Ткань задевала крылья, начинавшие обретать форму. Вскоре они полностью отрастут. Потом неделя дозированных физических упражнений – и он снова может подниматься в небо.
Если Сандриела выпустит его из своей подземной тюрьмы.
Однажды ей пришлось его выпустить, когда она увязла в долгах и ей понадобились деньги. Вряд ли такое повторится. Вначале она найдет способ сломить его, уничтожить, как когда-то он уничтожал ее силы на горе Хермон. Тогда они с Шахарой были в шаге от полной победы над Сандриелой.
За ним пришли лишь под вечер, словно Сандриела решила потомить его весь день.
Хант позволил надеть на себя кандалы из горсианского камня. Он знал, на что способны эти камешки, если он сделает хотя бы одно подозрительное движение. Его ждет разрушение крови и скелета, а его мозг превратится в суп и вытечет через нос.
Десять вооруженных охранников вывели его из камеры и препроводили к лифту. Там его дожидался Поллукс Антониус – золотоволосый командир триариев Сандриелы. На загорелом лице играла улыбка.
Хант хорошо знал эту мертвую, жестокую улыбку, которую изо всех сил старался забыть.
– Соскучился по мне, Аталар? – спросил Поллукс, звонкий голос которого не вязался с его чудовищной сущностью.
Молот был неутомим. Он мог сражаться часами, наслаждаясь каждой секундой бойни. Страх и боль противников только возбуждали его. Редко кто из ваниров оставался в живых после столкновения с ним. Среди людей таких не было вообще.
Лицо Ханта сохраняло бесстрастие. Ни крупицы гнева и ненависти не прорвалось наружу. В кобальтово-синих глазах Поллукса мелькнуло раздражение. Его белые крылья дернулись.
Сандриела ждала в вестибюле Комитиума. Лучи заходящего солнца освещали ее вьющиеся волосы.
Его намеренно доставили в вестибюль, а не на площадку последнего этажа. Решили: пусть полюбуется на…
Гниющее тело Юстиниана по-прежнему висело на кресте.
– Мы подумали, что тебе захочется попрощаться, – вкрадчиво шепнул ему на ухо Поллукс, когда его вели по вестибюлю. – Призрак, разумеется, уже на дне морском, но, я уверен, она знает, что ты будешь скучать по ней.
Хант никак не отреагировал на слова Поллукса. Это только начало. Молот и Сандриела неистощимы на истязания.
Архангелица улыбнулась Ханту. По сравнению с ее жестоким лицом ухмылка Поллукса казалась любезной улыбкой. Хант ждал язвительных слов, но Сандриела молча повернулась в сторону дверей вестибюля.
Снаружи стояла бронированная машина с работающим двигателем и широко раскрытыми задними дверцами. Прислали за ним, поскольку он не мог летать. По злорадному блеску в глазах Поллукса Хант догадался, кто будет его сопровождать.
Вестибюль был полон ангелами, собравшимися из всех пяти башен Комитиума.
Хант поискал глазами Микая и не нашел. Струсил, мерзавец. Не захотел пачкаться зрелищем сотворенного им ужаса. Но Исайя был здесь; хмурый, он стоял почти в самом центре собравшихся. Наоми едва заметно кивнула Ханту. Единственное прощание, на которое она отважилась.
Ангелы молча смотрели на Сандриелу, Поллукса и на него. Они пришли сюда не из желания поглумиться и взглянуть на его отчаяние и унижение. Они тоже хотели проститься с ним.
Каждый шаг к стеклянным дверям казался вечностью. Каждый шаг был немыслимо отвратительным.
Ему нет оправдания. Он подбил соратников на авантюру и погубил их. И теперь ему расплачиваться до конца жизни.
– Подождите! – зазвенел над сводами вестибюля женский голос.
Хант застыл. Застыли все.
– Подождите!
Нет, она никак не могла быть здесь. Ему не выдержать такого зрелища. У него уже подгибались колени. Казалось, вот-вот его снова вывернет. Поллукс шел рядом с ним, Сандриела двигалась впереди. Они раздавят Брайс, как назойливую муху.
Но Брайс была здесь и бежала к ним. К нему. На лице – маска страха и боли, но распахнутые глаза видели только Ханта.
– Подождите! – снова крикнула она, обращаясь к Сандриеле и собравшимся ангелам.
Брайс задыхалась после быстрого бега. Толпа расступилась. Сандриела остановилась. Поллукс и охранники мгновенно насторожились, заставив остановиться и Ханта.
Брайс замерла перед архангелицей.
– Прошу вас, – выдохнула она, опустив руки.
Ее конский хвост болтался на плече. Она пыталась совладать со сбившимся дыханием. Хант заметил, что она больше не хромает.
– Прошу вас, подождите.
Сандриела смотрела на нее, как на комара, жужжащего над головой.
– Что тебе угодно, Брайс Куинлан?
Продолжая ловить воздух ртом, Брайс выпрямилась. Посмотрела на Ханта (для него это мгновение превратилось в вечность).
– Пожалуйста, не забирайте его, – сказала Брайс архангелице, правительнице северо-западной Пангеры.
Хант едва сдерживался, слушая мольбу в ее голосе. Поллукс отпустил негромкий презрительный смешок.
– Мне его подарили, – невозмутимо ответила Сандриела. – Вчера я получила подписанные документы.
Брайс полезла в карман. Охранники схватились за оружие. Поллукс молниеносно извлек меч, направив в сторону Брайс.
Но она достала не нож и не пистолет, а листок бумаги.
– Тогда позвольте мне выкупить его у вас.
Потянулись секунды полной тишины. Затем раздался мелодичный смех Сандриелы.
– А ты знаешь, сколько…
– Я заплачу вам девяносто семь миллионов золотых марок.
Под Хантом закачался пол. В толпе ангелов послышались возгласы. Поллукс заморгал, снова вперившись в Брайс.
Брайс протянула бумагу Сандриеле, но архангелица и не подумала ее взять. Острое зрение Ханта позволило увидеть содержание бумаги.
Подтверждение платежеспособности. Банковский чек на имя Сандриелы, на сумму почти в сто миллионов золотых марок. Чек, подписанной Джезибой Рогой.
Хант онемел от ужаса. Сколько десятилетий придется Брайс выплачивать этот долг?
Он этого не заслуживал. Не заслуживал ее. Ни сейчас, ни через тысячу лет.
Брайс помахала чеком перед Сандриелой:
– Это на двенадцать миллионов больше суммы, за которую вы тогда продали его. Вы сможете…
– Я с арифметикой в ладах.
Брайс продолжала стоять с протянутой рукой и надеждой на ее прекрасном лице. Потом рука вдруг потянулась вверх. Поллукс с охранниками снова напряглись, и опять напрасно. Брайс всего лишь сняла с шеи амулет:
– Вот. В дополнение к предложенной сумме. Архезианский амулет. Ему пятнадцать тысяч лет. На рынке такие амулеты оцениваются в три миллиона золотых марок.
Неужели маленькая золотая безделушка стоила три миллиона золотых марок?
– Прошу вас, – сказала Брайс, протягивая Сандриеле чек и амулет.
Хант не мог этого допустить, даже если от его души осталось всего ничего. Он открыл рот, но архангелица взяла цепочку с амулетом, затем посмотрела на Брайс и на него. Выражение лица Ханта сказало ей все. Губы искривились в змеиной улыбке.
– Меня в тебе, Аталар, восхищала верность моей сестре. – Она зажала амулет в кулаке. – Но теперь я вижу: те снимки не солгали.
Архезианский амулет превратился в струйку расплавленного золота, упавшую на пол.
Видя отчаяние, охватившее Брайс, Хант почувствовал, как в нем что-то оборвалось.
– Брайс, уходи отсюда, – тихо сказал он, впервые за день нарушив молчание.