Хант выдвинул стул, повернув его спинкой вперед.
– Во-первых, – начал он, усаживаясь за стол, – меньше всего меня занимает желание трахнуть тебя. Поэтому все, что связано с сексом, созданием пары и детьми, мы можем полностью вычеркнуть. Во-вторых, друзей у меня нет, поэтому никакого выездного отдыха по выходным не предвидится. И в-третьих, раз уж мы заговорили о выборе одежды…
Он доел круассан и выразительно посмотрел на Брайс:
– Вовсе не я каждое утро два часа подряд разгуливаю по квартире в лифчике и трусиках, прежде чем соизволю одеться.
Хант прилагал максимум усилий, чтобы убрать из сознания эту особенность Брайс. После утренней пробежки она тратила больше часа на прическу и макияж, словно нарочно представая в полупрозрачном нижнем белье. Он и подумать не мог, сколько десятков пар лифчиков и трусиков собрано в ее коллекции.
И еще одна мысль сверлила ему голову: если бы он выглядел, как Брайс, то, скорее всего, тоже наряжался бы так.
Брайс лишь проехалась сердитым взглядом по его рту и руке и проворчала:
– Это был мой круассан.
Кофемашина подала сигнал готовности, однако Хант и не подумал встать.
– Ты сделаешь комплект ключей для меня. И добавишь меня на панель заклинаний, потому что все это не мой каприз, а часть моей работы. То, что ты называешь властностью и агрессивностью, – вовсе не первый признак альфа-ямы. Это всего лишь желание быть уверенным, что дело не кончится твоим трупом.
– Перестань сыпать ругательствами. Это нервирует Сиринкса.
Он наклонился достаточно близко и заметил в ее янтарных глазах золотые крапинки.
– Дорогуша, такого грязного ротика, как у тебя, я еще не встречал. А судя по манере твоих действий, альфа-яма – это ты.
Брайс зашипела.
– Видишь? – лениво протянул Хант. – Вместо слов – сплошное рычание и урчание. Вот так-то.
Ногти Брайс (сейчас они были цвета неба, подернутого дымкой) забарабанили по стеклянному столу.
– Больше не смей есть мои круассаны. И перестань называть меня дорогушей.
Хант усмехнулся и встал:
– Мне нужно слетать в Комитиум за одеждой. Где ты намереваешься быть?
Брайс нахмурилась и ничего не сказала.
– Ответ прост: со мной. Отныне куда бы ты ни пошел, мы туда пойдем только вместе. Поняла?
Брайс отмахнулась, но больше не спорила.
29
Возможно, Микай Домитус и был первостатейным придурком, но он хотя бы не загружал своих триариев в выходные. Если же неотложное задание вынуждало их работать в эти дни, потом они получали отгул.
Джезиба Рога не верила в необходимость выходных (что неудивительно, зная характер колдуньи), а потому у Куинлан сегодня был рабочий день. Хант решил, что в Комитиум они отправятся во время обеденного перерыва, когда большинство занято собой.
Брайс пошла на работу. Хант сопровождал ее по воздуху. Густой утренний туман не желал рассеиваться. Никаких новых сведений о взрыве не поступало. Новых сообщений о нападениях, похожих на атаки кристаллоса, тоже.
Но Хант не терял бдительности и внимательно следил за каждым, кто встречался Брайс по пути. Многие, заметив Сиринкса, выплясывающего на поводке, обходили ее стороной. Химеры были непредсказуемыми существами. Могли ни с того ни с сего покусать или устроить какой-нибудь мелкий магический трюк. И никто не верил, что при виде встречных Сиринкс думает только о том, не угостят ли его чем-нибудь.
Сегодня Брайс надела черную короткую юбку и не так налегала на макияж. Точнее, сделала акцент на глаза, а помада не отличалась вызывающей яркостью… «Доспехи», – догадался Хант, видя, как она с Сиринксом проталкивается сквозь толпу горожан и туристов и лавируют между машинами. Движение на улицах Старой Площади всегда было напряженным, а водители – нервными, готовыми сигналить без передышки. Одежда Брайс, ее прическа и макияж были сродни доспехам и оружию, которые Хант надевал и нацеплял на себя каждое утро.
Единственное отличие: он не носил кружевного нижнего белья.
По непонятной причине Хант вдруг опустился на тротуар позади Брайс. Она даже не вздрогнула, продолжая стучать по плиткам своими высоченными черными каблуками. Хел побери, ее умение пройти по древним улицам и не кувырнуться с этих каблуков впечатляло. Сиринкс радостно заверещал и продолжил труси́ть рядом с хозяйкой.
– Слушай, твоя начальница дает тебе хотя бы один выходной в неделю?
Брайс еще успевала пить кофе на ходу! Стакан с крышкой, предназначенный для таких случаев, она держала в левой руке. Хант установил, что за день она выпивает запредельное количество кофе. Три чашки она опрокинула в себя еще дома.
– Обычно это воскресенья, – сказала она.
В пальмовых листьях шелестел холодный ветер. Кожа на загорелых ногах Брайс сразу отреагировала на холод.
– А суббот Джезибе жалко?
– Многие наши клиенты очень заняты и не могут появиться у нас в будние дни. Приходится учитывать их интересы.
– Вы и по праздникам работаете?
– По основным – нет.
Ее рука с поводком Сиринкса небрежно трогала амулет на шее. Изящный тройной узел.
Архезианские амулеты вроде этого стоили… Солас пылающий, они стоили уйму денег. Ханту вспомнилась тяжелая железная дверь, ведущая в архив. Вряд ли дверь ставили от воров. Скорее, чтобы удержать внутри то, что там хранилось.
Хант чувствовал: Брайс все равно не расскажет, зачем ей для работы в галерее нужно надевать такой амулет. Он решил сменить тему:
– Что связывает тебя с твоим родственником?
Хант помнил об ожидаемом появлении Рунна в галерее.
Сиринкс увидел белку на стволе пальмы и рванулся к ней. Брайс слегка натянула поводок, оборвав погоню.
– В мои подростковые годы мы с Рунном были очень дружны. Несколько лет прекрасной дружбы. Затем мы жутко поссорились. Я перестала с ним разговаривать. Ну а теперь… сам видел, какие между нами отношения.
– Из-за чего поссорились?
Брайс умолкла, продолжая идти сквозь утренний туман и решая, стоит ли рассказывать об этом Ханту и в какой мере.
– Началось с ссоры из-за его отца. Я назвала Короля Осени куском дерьма и сказала, что Рунна он дергает за ниточки, как марионетку. Рунн стал возражать. Мы не заметили, как перешли на крик, обсуждая недостатки друг друга. Я ушла, когда Рунн заявил, что я флиртую с его друзьями, словно бесстыжая потаскушка, и велел держаться от них подальше.
Хант помнил, что Рунн выражался и похлеще. В Храме Луны он слышал, как Брайс припомнила родственничку «шлюху-полукровку».
– Я всегда знал, что Данаан – придурок, но такой низости от него не ожидал.
– Я тоже, – призналась Брайс. – Но если честно… думаю, он пытался меня защитить. У нас из-за этого и спор возник. Рунн вел себя подобно любому здешнему фэйскому идиоту с комплексом доминирования. Точь-в-точь как мой настоящий отец.
– Ты поддерживаешь с ним контакты?
Среди фэйской знати хватало придурков с комплексом доминирования. Кое у кого из них это могло вылиться в тиранию, от которой и спасалась бегством беременная Эмбер Куинлан.
– По крайней необходимости. Я ненавижу его сильнее, чем кого-либо на всем Мидгарде. За исключением Сабины.
Брайс вздохнула и подняла голову. В небе парили ангелы. Над крышами зданий пролетали на метлах ведьмы.
– А кто у тебя значится первым в твоем списке двуногого дерьма? – спросила она.
Хант подождал, когда они пройдут мимо нескольких рептилоподобных ваниров, строчащих сообщения на телефонах. Он помнил об обилии камер на домах, в листве деревьев и даже в мусорных баках.
– Сандриела.
Брайс шумно втянула воздух. На Мидгарде никто не знал фамилии Сандриелы. Только имя.
– Видела ее по телевизору. Мне она… – Брайс не договорила и поморщилась.
– По телевизору ты видела облагороженную версию. Реальность в десять раз хуже. Она – чудовище с садистскими наклонностями.
«Это еще мягко сказано», – подумал Хант и добавил:
– Я был… вынужден работать на нее более полувека. До Микая.
Он не мог произнести слов «был ее собственностью».
– Она и Поллукс, командир ее триариев, подняли жестокость и изощренность наказаний на новый уровень.
Хант сжал зубы, прогоняя кровавые воспоминания:
– Эта тема не для уличного разговора.
И вообще не для разговора.
Брайс смотрела на него во все глаза:
– Знаешь, Аталар, если тебе когда-нибудь захочется об этом поговорить, я готова выслушать.
Сказано было с легкой небрежностью, но лицо Брайс показывало искренность намерения.
– Взаимно, – кивнул Хант.
Они шли мимо ворот Старой Площади. Туристы успели выстроиться в очередь, чтобы сфотографировать или потрогать диск на каменной плите, радостно отдавая частицу своей силы. Никто и не подозревал, что в нескольких кварталах отсюда произошло жестокое убийство. В пелене тумана кварцевые ворота казались почти призрачными, будто вырезанными из глыбы древнего льда. В солнечную погоду над окрестными зданиями изгибалась радуга. Но в тумане радуг не бывает.
Сиринкс учуял контейнер, переполненный объедками с лотков вокруг ворот.
– А ты когда-нибудь касался диска и загадывал желание? – спросила Брайс.
– Я считал это забавой для детей и туристов, – покачал головой Хант.
– Может, и так. Но это и в самом деле забавно. – Брайс перебросила волосы через плечо, улыбаясь своим воспоминаниям. – В тринадцать лет я загадала желание. Я тогда впервые попала в город. Рунн меня привез.
– И что же ты пожелала?
– Чтобы сиськи стали побольше.
Хант невольно расхохотался, прогоняя все остатки теней, порожденных разговором о Сандриеле. Стараясь не смотреть на грудь Брайс, он сказал:
– Похоже, Куинлан, твое желание исполнилось.
Исполнилось, и еще как! Через окно он это видел не раз. В кружевном обрамлении.
– Город Полумесяца – место, где исполняются желания, – усмехнулась она.
Не удержавшись, Хант легонько пихнул ее под ребра. Брайс ответила тем же.
– А что бы пожелал ты, если бы знал, что твое желание исполнится?