Никто не осмеливался произносить его имя. Ведь Принц Ямы стал первым и единственным существом, убившим астерию. Его убийство седьмой священной звезды Сириус (Волчьей Звезды) во время Первых войн до сих пор оставалось любимой балладой, исполнявшейся у солдатских походных костров. А то, что он сделал с Сириус после убийства, наградило его этим жутким титулом – Пожиратель Звезд.
– Прошлый раз ты явился в облике кота, – только и сказала Брайс.
Хант решился оторвать взгляд от Принца Пропасти и взглянуть на Брайс. Она наклонила голову.
Аидас сунул руки в карманы облегающего сюртука. И сюртук, и брюки, естественно, были черными. Даже чернее, чем Пропасть, в которой он обитал.
– Ты тогда была еще совсем мала.
Ханта зашатало, и он крепче уперся ногами в пол. Она уже встречалась с принцем? Как такое могло быть?
Должно быть, шок ангела был написан у него на лице, поскольку Брайс выразительно посмотрела на него. «Да успокойся ты», – говорил ее взгляд.
– Мне было тринадцать. Не такая уж маленькая.
Усилием воли Хант удержал ворчание. По его меркам, тринадцать лет – сопливый возраст.
– И тогда ты была очень грустной, – сказал Аидас, склонив голову набок.
Хант быстро сообразил: он слышит часть истории Брайс. Демон – ниточка, протянувшаяся из ее прошлого в ее настоящее.
Брайс потерла озябшие руки:
– Давай поговорим о тебе… ваше высочество.
– Всегда рад это сделать.
Обжигающий холод добрался до легких Ханта. На таком холоде они выдержат считаные минуты, а потом… Неизвестно, выберутся ли они без последствий. Невзирая на фэйскую кровь, велика вероятность, что Брайс вообще не оправится. Без Нырка обморожение может окончиться для нее трагически: ампутированными пальцами, а то и руками. Или ногами.
– Похоже, тебе и твоим собратьям по тьме не сидится спокойно, – сказала она.
– Да неужели? – Аидас хмуро посмотрел на свои сверкающие кожаные башмаки, словно пространство под ними позволяло увидеть Яму. – Наверное, ты вызвала не того принца. Я впервые слышу об этом.
– Кто вызывает кристаллоса охотиться в нашем городе? – отчеканила Брайс. – И кто убил Данику Фендир?
– Да, мы слышали об этом. Даника ужасно кричала, когда ее раздирали на куски.
Молчание Брайс достаточно сказало Ханту о ее внутренней ране, которую разбередил Аидас. Судя по улыбке на лице Принца Пропасти, он это тоже знал.
– Ты знаешь, какой демон убил мою подругу?
– Вопреки утверждениям вашей мифологии, я не посвящен в дела всех обитателей Хела.
– Однако ты знаешь? – жестко спросила Брайс. – Или знаешь, кто этого демона вызвал?
Золотистые ресницы дрогнули. Аидас моргнул:
– Считаешь, что его послал я?
– Если бы считала, ты бы здесь не стоял.
– На этот раз ты обходишься без слез, – тихо засмеялся Аидас.
Брайс улыбнулась одними губами:
– Ты посоветовал не показывать слез окружающим. Я последовала твоему совету.
Что же, Хел побери, произошло двенадцать лет назад, в их первую встречу?
– Я не разглашаю сведения бесплатно.
– И какова твоя цена?
У Брайс начинали синеть губы. Вскоре им придется оборвать связь.
Аидас изучающе смотрел на Брайс. Хант замер. Глаза Принца Пропасти остановились на нем. Хант моргнул. Казалось, Аидас только сейчас его заметил. А где раньше были его опаловые глазки? Не видел, что Брайс стоит не одна?
– Кто ты? – негромко спросил Аидас.
Это был не вопрос. Команда.
– Он – услада для глаз, – ответила Брайс, обняв Ханта за талию и прижав в себе.
Для тепла или уверенности, он не знал. Она вся дрожала.
– И он не продается, – добавила она, указав на татуированный лоб.
– Мои зверюшки любят выщипывать перья. Это была бы хорошая сделка.
Хант выразительно посмотрел на принца. Брайс в свою очередь выразительно посмотрела на Ханта, но воздействие взгляда было смазано стуком ее зубов.
Аидас улыбнулся и снова оглядел его с головы до ног:
– Падший воин с силой… – Ухоженные брови Аидаса удивленно изогнулись. Голубые опаловые глаза сузились до щелочек и вспыхнули жарким пламенем. – Что ты делаешь с черной короной вокруг лба?
Хант не решился показать свое удивление. Он никогда не называл татуировку черной короной. Обручем, ведьмиными письменами, постыдной отметиной, но не короной.
Аидас внимательно посмотрел на них обоих. Казалось, он не ждал ответа Ханта, поскольку снова улыбнулся (теперь улыбка принца показалось Ханту жуткой).
– Семеро принцев, обитающих во тьме, вполне довольны своими пределами и не рвутся вовне. Ваш мир нас не интересует.
– Я бы тебе поверил, если бы ты и твои собратья не сотрясали Северный Разлом. Ваша возня длится двадцать лет подряд. А мне потом приходится убирать за незваными гостями.
Аидас вдохнул, словно на вкус пробуя воздух, передавший ему сказанное Хантом.
– С чего вы оба решили, что это были мои подданные? А если не они? Северный Разлом – ворота, через которые можно попасть в разные части этого мира, в другие миры и на другие планеты. Чем является Хел, как не далекой планетой, связанной с вашей пространственно-временным коридором?
– Хел – планета?
Брови Ханта опустились. Большинство демонов, на которых он охотился и убивал, не умели или не желали говорить.
Аидас двинул левым плечом.
– Такая же планета, как Мидгард, хотя большинство ее обитателей стараются уверить вас в обратном. Твоя порода, Падший, – он указала на Ханта, – была создана астериями здесь, на Мидгаре. Но фэйцы, оборотни и многие другие пришли сюда из своих миров. Вселенная обширна. Одни считают ее бесконечной, другие – одной среди множества других вселенных, которых столько же, сколько звезд на небе или песчинок на берегу.
Судя по взгляду Брайс, она тоже думала над тем, чего мог накуриться демонический принц у себя в Пропасти.
– Ты пытаешься отвлечь наше внимание, – сказала она, скрещивая озябшие руки. Пол успел покрыться инеем. – Хочешь сказать, что твои не вламываются к нам через Северный Разлом?
– Этим грешат принцы помельче: с первого по четвертый предел, – сказал Аидас, вновь склонив голову. – Живущие в истинной тьме не испытывают потребности в солнечном свете. Он им неинтересен. Но даже они не посылали кристаллоса. Наши планы далеки от подобных авантюр.
– Когда-то ваша порода хотела жить здесь. Что изменилось? – угрюмо спросил Хант.
Аидас усмехнулся:
– До чего ж очаровательно слушать истории, которые астерии вдолбили вам в голову. – Он улыбнулся Брайс. – Что ослепляет Оракула?
Услышав о ее походе к Оракулу, Брайс побледнела. Откуда Аидас знал об этом, Хант мог только гадать. Но Брайс задала встречный вопрос:
– Что за кот посещает Оракула?
– Впечатляющие слова. – Аидас опять сунул руки в карманы. – Я же не знал твоих взрослых предпочтений. – Он с усмешкой посмотрел на Ханта. – Но я очень гибок, Брайс Куинлан, и, если вот такой облик тебе милее, я могу принять и его.
– Еще лучше, если ты вообще больше не появишься, – бросил принцу Хант.
Брайс стиснула его руку. Он больно наступил ей на ногу. Видевший это Аидас усмехнулся:
– Вы не выдерживаете моего холода. Мне пора уходить.
– Подожди, – взмолилась Брайс. – Скажи, знаешь ли ты, кто убил Данику? Ну пожалуйста.
Новый смешок.
– Сделайте ряд новых проверок и присмотритесь к тому, что в промежутке.
Фигура Аидаса начала тускнеть. Нить, связывающая его мир со здешнем, истончалась, готовая оборваться.
– Аидас! – порывисто произнесла Брайс, подойдя к краю их круга. Ханту отчаянно захотелось оттащить ее обратно, тем более что вокруг фигуры Аидаса заклубилась тьма. – Спасибо тебе. Спасибо, что откликнулся.
Принц Пропасти помедлил, словно цепляясь за этот мир:
– Не мешкай с Нырком, Брайс Куинлан. – Его глаза сверкнули. – Разыщи меня, когда совершишь.
Аидас почти исчез, когда прозвучали его последние слова:
– Оракул не видела. Но я видел.
Гостиная наполнилась звенящей тишиной. На полу таял иней.
– Перво-наперво выпороть тебя надо хорошенько за такой сюрприз, – накинулся на Брайс Хант.
– Если бы я сказала тебе заранее, ты бы ни за что не позволил мне вызвать Аидаса, – сказала она, торопливо растирая замерзшие ладони.
– А ты не думаешь, что в гостиной сейчас могли валяться наши трупы? Ты совсем спятила?
– Я знала: он не причинит мне вреда. И никому, кто рядом со мной.
– Давай рассказывай, как ты встретилась с Аидасом в свои тринадцать лет?
– Я… я тебе уже рассказывала, что мой поход к Оракулу крупно разочаровал биологического отца.
Подростковая боль жила в ней и сейчас. Это было видно по ее лицу. Гнев Ханта начал остывать.
– Он уехал, а я плюхнулась на первую скамейку в храмовом парке и разревелась. И вдруг на скамейке появился белый кот с удивительными синими глазами. Таких глаз у кошек я еще не видела. Не успел он заговорить, я уже знала: это не кот и не оборотень.
– Кто ж его тогда вызвал?
– Не знаю. Джезиба мне потом говорила, что демонические принцы способны проникать сквозь трещины в обоих Разломах и принимать обличье разных животных. Но, приняв такое обличье, они временно теряют свою силу. Остается лишь способность говорить. Их пребывание в нашем мире ограничивается несколькими часами.
Серые крылья ангела вздрогнули.
– Что тебе тогда сказал Аидас?
– Он спросил: «Что ослепляет Оракула?» Я ответила: «Что за кот посещает Оракула?» Он по пути слышал ее крики и, наверное, очень удивился. Аидас велел мне прекратить рев. Сказал, что это лишь на руку моим недругам. Я не должна отдавать им дар моей печали.
– А зачем Принц Пропасти навещал Оракула?
– Он мне так и не сказал. Просто сидел со мной, пока я не успокоилась и не набралась решимости отправиться в отцовский дом. Я захотела его поблагодарить, обернулась, а белого кота уже не было.
– Странно, – пробормотал Хант.
Теперь понятно, почему она решилась снова вызвать Аидаса. Раз он по-доброму обошелся с нею тогда, она может рассчитывать на его доброту и сейчас. Вот такая нехитрая логика.