Все это покупалось по мере надобности в городских рядах по той причине, что в Государевой Казне еще не было никаких своих запасов.
В конце октября того года платье было готово: «4 терлика и четверы ферези. Терлики сделаны из белой камки, положены на заячьи черева, пушены горностаями, нашивки с кистми серебро пряденое с белым шелком, ценою каждый по 7 руб. 25 алт. 1 1/2 ден., причем опушка или пух названы бармою, в барме горностаи 1 руб. 5 алт. [полпяты ден. ]; под бармою крашенина 5 ден.»[912].
Ферези сшиты также из белой камки, «в опушке и в полах горностаи, в рукавах и в заду черева бельи, в завязках шелк бел с серебром, в кистях серебро пряденое».
Цена ферезям была разная: 17, 18, 22, 23 руб. с алтынами[913].
В 1640 г. в Казне хранилось «платья рындова: четыре шубы горностайные под камкою под белою, опушены горностаями ж; шубы по 8 завязок с кистьми серебро с белым шелком. Четыре терлика камчаты белые, камка индейская, местами полиняла и от поту пожелтела; исподы черева песцовы белые; опушка кругом и ожерелья горностайные, на терлике по 5 гнезд нашивки с кистьми серебро с белым шелком. Четыре кушака кизылбашских, полосы золоты с шелки разных цветов. Четыре шапки рысьих. Четыре шапки песцовых белых. Десятеры сапоги сафьянные белые» (№ 678).
Была еще одежда, которая в XVII столетии в царском быту уже не употреблялась, но в XVI столетии ее носил царь Иван Васильевич Грозный и со своими детьми царевичами Иваном и Федором. Это был терлик, по имени восточного происхождения, где он обозначал халат, верхнюю одежду, а у персов – одежду с короткими рукавами и спереди открытую, как толкует Савваитов[914]. Но, по записям XVII столетия, наш терлик кроился иначе. Он упоминается в 1486 г. и существовал, несомненно, с более древнего времени, быть может, еще от древней Персии вместе с сарафаном и шароварами. В конце XVI столетия описи промолвили имя русский терлик[915].
В наших записях по размерам кройки это была одежда, равнявшаяся по длине с ездовым кафтаном и чугою, в 1 арш. 12 верш. Рукава тоже были длинные в 1 арш. 4 верш. и в запястье имели ширины невступно 3 верш., в корени – 6 1/2, в локтях – 5 верш. Подол был в 4 арш. (1678 г. № 1188).
Терлик ставился также на собольем или лисьем меху с меховым же ожерельем шириною около 3 верш. Убор, наряд его состоял из нашивки с кистями и ворворками и пуговицами, в которой находилось 16 гнезд на вороту на груди, по 4 гнезда на мышках [следовательно, были проймы], по 3 гнезда на прорехах (1643. № 792)[916]. Число таких гнезд нашивки бывало различно – больше или меньше здесь указанного.
В XVI столетии, как упомянуто, терлик употреблялся и в царском обиходе, а также и в наряде служащих лиц, особенно во время приемов послов и других знатных лиц. В 1514 г. на приеме первого турецкого посла перед приемной палатою стояли княжата и дети боярские в терликах в сажоных, а иные в кожусах и в шубах, в палате бояре в сажоных шубах[917].
В XVII столетии эта одежда получила только служебное дворцовое значение.
В свадебных обрядах в терликах золотных на соболях и в шапках черных лисьих шествовали перед невестою свечники, коровайники и фонарники – люди стольничьего чина, как было на свадьбе царя Михаила Федоровича в 1626 г.
В 1648 г. на свадьбе царя Алексея Михайловича таких свечников, фонарников и каравайников, несших свечи и каравай, было 16 чел., а на них были «терлики золотные на соболях и шапки черные лисьи горлатные да кушаки подпоясаны золотными, а даны им те терлики с Казенного двора, а шапки и кушаки были свои; а ходили они в терликах и в шапках, подпоясаны кушаками по три дни, и за столы сажалися в терликах»[918].
В терлики одевались и рынды, чтобы стоять по сторонам у трона с топорами. В 1635 г. было сшито рындам четыре терлика из белой индейской камки на песцовом меху с горностаевою опушкою и с обычною нашивкою. См. большой наряд (выше, с. 838).
В летнее время рындовы терлики шились атласные на киндячной подкладке, но с опушкою все-таки из собольего меха.
Когда в зимнее время государь выезжал в санях, то возница (кучер) и ухабничие (стоявшие на ухабе) одевались также в терлики, как бы своего рода мундиры. В этих чинах бывали стольники знатных родов, например князья Сицкий, Волконский, Шереметевы (стольники Василий Борисович, Борис Петрович).
Затем при почетных встречах знатнейших лиц в терлики наряжались дворяне-жильцы и устраивались, ставились порядком на Красном крыльце. В 1658 г. при встрече грузинского царя Теймураза Давыдовича: на Красном крыльце от сеней Грановитой палаты стояли жильцы в терликах с протазанами и с алебардами 62 чел., и в том числе 12 чел. в бархатных червчатых терликах и в объяринных по 10 чел. в желтых, алых, зеленых, лазоревых, червчатых[919].
В терликах жильцы сидели и за царским столом.
То же повторялось при приеме в 1660 г. грузинского царевича Николая, в 1664 г. – английского посла Чарлуса Говорта.
В 1680 г. во время обычного Троицкого похода при необычной торжественности в терлики был наряжен конюшенный чин, следовавший около государя в 6 рядов с протазанами, алебардами и обухами (род топоров). Другая половина этого чина шла в атласных приволоках тоже в 6 рядов с протазанами и алебардами[920].
Кажется, в последний раз эти терлики были употреблены в 1692 г. марта 17-го при приеме персидского посла, когда тоже 60 чел. жильцов стояли в Грановитых сенях и на Красном крыльце с золочеными протазанами в терликах[921].
Названия одежды охобень мы не встречаем в царском обиходе ни в XVI, ни в XVII столетиях.
В первой половине XVII столетия охобень кроился для женской одежды; в 1627 г. он был скроен для великой иноки Марфы Ивановны, а в 1630 г. – для малолетной царевны Ирины Михайловны. Великой старице был готовлен охабенек еще в 1614 г.[922] в марте, а в октябре того года она послала в Литву пленному бывшему своему супругу Филарету Никитичу охобенек да шубу. Таким образом, охобень существовал только в боярском обиходе, как это особенно видно в случаях приема послов, когда бояре и другие чины бывали очень часто в охобнях (Дворцовые разряды), как бы в официальном платье вроде мундиров.
Мы упомянули выше (с. 827) при описании опашня, что охобень по покрою был, вероятно, тот же опашень только без подкладки (?), т. к. нередко чины являлись в одно время одни в охобнях, другие в однорядках.
По порядку первый головной убор составляла тафья – круглая шапочка, плотно покрывавшая голову по маковице или по темени, род скуфьи – убор весьма древний. В тафейке ходил и Александр Македонский, как он изображался на монетах. Но наша тафья, по всему вероятию, зашла к нам от татар, хотя поселилась только в верхнем передовом знатном и богатом сословии, главное, по тому обстоятельству, что это сословие у татар же взяло обычай стричь свои волосы, как говорит Флетчер[923], плотно, до самой кожи, а знатные бояре, говорит Олеарий[924], брили головы и считали это украшением. Голая голова, конечно, требовала необходимого покрытия, каким и явилась тафья, по-татарски – такая.
В домашнем обиходе носили тафью без особых украшений, но на выходах, красуясь перед людьми, ее богато убирали золотным шитьем, унизывали крупным жемчугом и дорогими каменьями, как это видно, например, на тафье думного дьяка Власьева[925] и особенно в описях.
В царском обиходе в XVII столетии тафью носил только царь Михаил Федорович, и то только до 1637 г. У него было четыре тафьи 1, 2, 3, 4-го наряда, среди которых именем большой значилась, вероятно, первая тафья.
У царя Алексея Михайловича, как и у царя Федора Алексеевича, в их выходах мы ее не находим, следовательно, они не носили ее, и если она сохранялась в их Казнах, как это видно из описей, то, по-видимому, сохранялась как отцовское наследство или же сшивалась для каких-либо случайных целей домашней потребности.
В 1634 г. [20 ноября] младенцу – двухмесячной царевне Софье Михайловне – была сшита тафья из червчатого бархата, конечно для целей охранения здоровья дитяти. Для таких целей сшивались тафьи и для возрастных государей. У царя Федора Алексеевича упоминаются две тафьи – бархат черн и сафьян черн, – изготовленные, по всему вероятию, для охраны в надобных случаях его слабого здоровья.
Тафья в наряде очень господствовала в XVI столетии, когда любил носить ее и царь Иван Васильевич Грозный и когда дело дошло до того, что в тафьях стали входить и в церковь и стояли на богослужении, что строго было воспрещено правилами Стоглавого Собора[926].
Шапка – в собственном значении этого названия – состояла из круглой, иногда несколько конусообразной тульи длиною около 7 верш. и мехового окола, занимавшего в той же длине 2 верш. более или менее, вообще третью долю, так что на самую тулью оставалось вершков 5 или 6, почему и вершина тульи иногда упадала, заламывалась.
Такие шапки мы видим на изображении болгарина в Менологии X в. и на изображении семейства нашего князя Святослава в Сборнике его имени 1073 г. В такой же шапке изображен в стенописи Спасо-Нередицкой церкви в Новгороде князь Ярослав Владимирович, строитель храма в XII ст.