я нас перед собою упадлых. Милосердые государи! Велите сыскать по Уложенью и не велите чрез указ отца вашего и за службы и крови и за смерти сродников наших и за наши службишки чрез Уложенье безвинно обругать, чтоб нам вашим государским Богоподражательным правосудием и истиною не предатися в руки сильного и безвинно обруганным не быть». Неизвестно, чего именно просил Голицын. В деле также не находится указания на то, о чем именно говорит Желябужский, что Яков Долгорукий бранил Голицына изменничьим правнуком.
«1692 г. марта 2-го, великие государи, слушав сего дела в Комнате, указали: по сыску свидетелей, стольников князя Якова и князя Григорья Долгоруких за бесчестье бояр князя Алексея Андреевича и сына его, князя Бориса Алексеевича Голицыных, что они в его, великого государя, Комнате их, бояр, бранили всякими скверными и неподобными словами бесчестили, – послать в тюрьму. Да на них же за бесчестье им, боярам, взять денежные их оклады сполна. А что они довелись по Уложенью за честь их государскаго Двора послать в тюрьму, и великие государи пожаловали, за то их в тюрьму посылать не указали…
И для взятья по окладам их денег в Розряд посыланы и из Розряду к ним (Долгоруким) на дворы подьячие многажды и по тем посылкам они тех денег в Розряд не прислали. И июля 13-го для правежу тех денег взято в Розряд людей с двором их по 2 чел. и поставлены на правеж. А июля 30 они били челом, что им тех денег заплатить нечем и чтоб великие государи пожаловали их, велели им те деньги по Уложенью собрать в перевод. Но в Розряде указу великих государей о том не состоялось[180]. А люди их стоят на правеже 1692 г. июля с 13-го, декабря по 10-е число 1693 г., итого год 5 мес. и 27 дней. А в боярской книге 200 г. боярину Алексею Андреевичу денежной оклад с придачами 800 руб.; а Борису Алексеевичу в кравчих и в боярях денежного окладу не учинено. И по окладу доведется взять по 800 руб., итого 1600 руб. И в том против окладу люди их (Долгоруких) на правеже указные месяцы с 13 июля 200 г. ноября по 13-е нынешняго 202 г., итого год 4 мес. выстояли. А буде боярину Борису Алексеевичу оклад учинить против кравческой чести 350 руб. и к тому новичному окладу придачи ему справить заслуженые в той же чести, итого будет 790 руб.; и доведется взять за бесчестье на Долгоруких по 790 руб., итого 1580 руб.; и людем их на правеже доведется стоять декабря с 10 числа 202 г. 7 недель и 3 дни. Итого за бесчестье бояром Голицыным на Долгоруких доведетца взять 3180 руб. А буде боярину Борису Алексеевичу учинить денежной оклад отца его 500 руб. и по тому окладу доведется на правеже стоять 10 мес., итого за бесчестье 2600 руб.».
Но Долгорукие, как ими объяснено, не могли уплатить такой суммы, и по Уложенью, гл. 10, ст. 91, следовало их бить кнутом, чего вначале, может быть, и искал их соперник князь Голицын. Дело, однако, тянулось и окончилось со стороны Голицыных отказом от взыскания по случаю смерти Голицына-отца. Уже через три года Голицын-сын подал к делу следующее челобитье: «Бьет челом холоп ваш Бориско Голицын. По вашему, великих государей, указу по делу в Розряде указано отцу моему, боярину князю Алексею Андреевичу, и мне на князе Якове да на князе Григорье Долгоруких бесчестье; и отец мой при кончине своей приказал мне того бесчестья на них имать не велел и велел о том принесть к делу челобитную. Так же и я, холоп ваш, о своем бесчестье на них по тому делу вам, великим государям, не челобитчик. На обороте: 203 г. мая в 8-й день по указу великих государей боярин Тихон Никитич Стрешнев приказал се челобитье записать в книгу, а челобитную взять к делу. Собственноручно: Бориско Голицын по указу родителя своего, боярина князь Алексея Андреевича завещаном, яко волею о своем, акожде и моем бесчестии неимания, волею ево родительскую, рукою поткрепил».
Если такие знатные и почтенные особы позволяли себе бесчинствовать в царских палатах, то меньшим людям нельзя и в грех ставить их частые побранки на Постельном крыльце, где всегда собиралось много молодежи и где, следовательно, по многолюдству и по незрелости лет ссоры были делом самым обыкновенным. Еще меньше должны мы требовать от низших служителей дворца – разных истопников, сторожей и т. д. – людей простых, не знатных и не богатых, между которыми, разумеется, происходили еще большие бесчинства. Где им было учиться вежеству и тихим нравам, когда со стороны царедворцев они никогда и ничего подобного не видали. Вот черта царедворческих отношений к этим меньшим дворовым людям.
В 1649 г. постельный истопник Демка Клементьев бил челом государю: «Жалоба, государь, мне на стольника на Романа Федорова, сына Бабарыкина; в нынешнем, государь, во 157 г. июня в 15 день в твоем государеве походе в с. Покровском на твоем государеве дворе стоял я, холоп твой, на крыльце; а тот Роман тут же на крыльцо пришол и учал меня, холопа твоего, он, Роман, посылать по квас на Сытной дворец; и я, холоп твой, его не послушал, по квас не пошол, потому что я, холоп твой, в Передней дневал; и он, Роман, за то меня, холопа твоего, спихнул с лестницы и убил меня до полусмерти; и лежал я, холоп твой, на земле, обмертвев, многое время; и оттерли меня, холопа твоего, товарищи мои льдом; и от тех побой ныне я, холоп твой, стал увечен. Милосердый государь! Пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, про тот мой бой сыскать, и про увечье, и по сыску свой государев указ учинить; а бесчестьишку, государь, моему и увечью – что ты, государь, укажешь. Царь государь, смилуйся, пожалуй!» – Роспись, которые видели, как истопника Дему Клементьева с лестницы убил Роман Федоров, сын Бабарыкин: князь Иван Борисович Репнин, князь Афонасей Борисович Репнин, Федор Лодыженской, Юрьи Левонтьев, Иван Соковнин, Яков Жуков, Абрам Свиязев, Борис Змеев, государев крестовой поп Василей Климантов.
«И постельничей Михайло Алексеевич Ртищев, слушав сей челобитной и росписи стольников и стряпчих про Демкин бой, по государеву крестному целованью, в объезде в с. Покровском на крыльце допрашивал. И постельничему Михаилу Алексеевичу Ртищеву стольники и стряпчие и голова стрелецкой сказали, по государеву крестному целованью: князь Иван Репнин, Юрья Левонтьев, Яков Жуков, Абрам Свиязев, Борис Змеев, крестовой священник Василей Климантов сказали по священству: в нынешнем-де во 157 г. июня в 15-й день в объезде в с. Покровском видели-де они постельного истопника Демку Клементьева на нижнем крыльце, что он лежит ушибен, а кто его с крыльца пихнул – того они не видали; а от людей слышали, что пихнул его с крыльца стольник Роман Бабарыкин. Да в речех прибавил Яков Жуков: видел-де он, как истопник Демка Клементьев с лестницы летел и Юрья Левонтьева в голову зашиб. Князь Афонасей Репнин, Федор Соковнин, Михайло Еропкин сказали по государеву крестному целованью: Роман Бабарыкин постельного истопника Демку Клементьева с крыльца пихнул. Да в речех своих прибавил князь Афонасей Репнин: посылал-де его Роман неведомо по што, и он-де его не послушал, и за то-де его Роман с крыльца спихнул. Федор Лодыженской сказал по государеву крестному целованью, что в то время Федор на крыльце не был и от людей про Демку, как его Роман с крыльца спихнул, не слыхал. Голова стрелецкой Михайло Зыбин сказал по государеву крестному целованью: видел-де он, что истопник Демка с лестницы кубарем летел; а кто его пихнул – того-де он не видал; а от Юрья Левонтьева слышал, что говорил Юрья Роману Бабарыкину: „Для чего-де ты истопника на меня пихаешь?“».
Для характеристики подобных же поступков и нравов между дворовыми людьми приведем несколько случаев. В 1652 г. бил челом государю, а постельничему Федору Михайловичу Ртищеву подал челобитную постельной сторож Куземка Еремеев, а в челобитной пишет: «В нынешнем, государь, во 160 г. генваря с 31-го числа ввечеру, часу в пятом ночи, сошелся со мною в жилецком подклете постельной истопник Яков Быков и бранил меня всякою позорною бранью и ушиб меня кулаком и вышиб левой мне глаз и тем меня изувечил. Милосердый государь! Пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, про тое мою брань и про бой сыскать теми людьми, кои тут были, и по сыску свой царской указ учинить. Царь государь, смилуйся!»
«И постельничей Федор Михайлович Ртищев его, Куземку, допрашивал, кто в ту пору был, как его Яков Быков в жилецком подклете бил? И Куземко сказал: были-де в ту пору в жилецком подклете: постельной истопник Архип Соколов да сторожи Гриша Клементьев да Петрушка Нефедов. И постельничей Федор Михайлович Ртищев постельных истопника и сторожей допрашивал, и постельной истопник Архип Соколов сказал по государеву крестному целованью: видел-де он то, как Яков Быков сторожа Куземку в глаз зашиб; а за что-де у них стало, и он-де того не ведает. Гришка Клементьев да Петрушка Нефедов сказали по государеву крестному целованью: пришли-де они в жилецкой подклет, и Куземка-де пьет вино из кубышки, а Яков-де Быков прошал у него вина; и Куземка-де ему вина пить не дал, а говорил ему: я-де государево жалованье сам пью, и Яков-де его за то ударил кулаком и вышиб у него глаз».
В 1666 г. июня в 20-й день била челом государю золотного дела мастерица Федосья Кашинцова словесно, государыни царицы Марии Ильичны чину на сына боярского, на Федоса Новашина о бесчестьи, что называл-де ее, Федосью, беспелюхою; «а кто про то слышал и тем людем имена подала роспись в Верху окольничему Василью Михайловичу Еропкину да диаком Ивану Взимкову да Ивану Яковлеву. Шлюсь, государь, на детей боярских – на Уласа Пестова, да на Федора да на Дмитрея Кривцовых, да на подклюшника на Василья Горюшкина, как меня при них беспелюхою называл сын боярской Федос Новашин и они то слышали; в том государь на них и шлюсь». И против той ее росписи сыскивано: «174 г. июня в 20-й день против словесного челобитья золотного дела мастерицы Федосьи Кашинцовы Кормового дворца подклюшник Василей Иванов сын Горюшкин сказал, по евангельской заповеди Господней: тому-де дни с три, шол он, Василей, после кушенья на Светличное крыльцо и мастерица-де Федосья сыну боярскому Федосу Новашину говорила, что подговорил он у ней жонку и чтоб-де, сыскав, ей отдал; и Федос-де ей, мастерице, говорил: я-де твоей жонки не подговаривал, и называл ее, Федосью,