[189]. По окончании действа государь, приложившись ко кресту и приняв благословение у патриарха, шествовал в церковь Благовещения к обедне или к себе в хоромы.
Это был праздник царский, в собственном смысле государственный и гражданский. Поэтому первое место здесь принадлежало особе государя, которому и воздавалось общее чествование.
В большие церковные праздники и некоторые церковные Действа, каково было «Действо Пещное», а также в праздники патриаршие в Дому Пресвятой Богородицы, т. е. в Успенском соборе, в Успеньев день и на память св. Петра митрополита, патриарх обыкновенно приходил к государю звать его на празднество, причем ему всегда предшествовал соборный ключарь, несший животворящий крест на блюде да святую воду. Обычно государь встречал его в сенях своих палат или хором. Святитель благословлял царя крестом и кропил святою водою, потом сказывал приветственную заздравную речь и звал государя: «А великий государь царь и великий князь (имрек) всея Русии самодержец! Чтобы еси государь пожаловал на праздник (имя праздничного дня) вечерню и молебен и всенощное и заутреню и обедню слушал». И если то был праздник патриарший, то святитель присовокуплял: «А в Дому бы у Пречистой Богородицы и у великих чудотворцев Петра и Алексея и Ионы и у нас, своих богомольцов, пожаловал бы еси хлеба ел».
8 сентября, в день Рождества Богородицы, на праздник в Дому царском, где находился у царицы на Сенях храм Рождества Богородицы, патриарх со властьми служил у праздника и хлеба кушал у государя, по всему вероятию, также по особому зову со стороны государя.
У обедни за государем бывали бояре, окольничие, думные и ближние люди (в 1679 г.) «в однорядках с плетенками, а иные в охобнях с нашивками золотными и серебряными, а стольники и стряпчие в таких же охобнях, а стояли в паперти и в церковь не входили ни один человек», потому что церковь была не обширна и притом у царицы на Сенях, куда не всякие люди допускались.
15 сентября государь сопровождал до Лобного места крестный ход «в Басманники», к церкви Сретения Владимирской Богородичной иконы (ныне Никиты мученика).
Мы уже говорили, что выходы государя к церковным службам совершались во все более или менее значительные празднества. Не упоминая о рядовых выходах, остановимся на более торжественных.
22 октября государь сопровождал крестный ход, установленный в память избавления Москвы от польского плена в 1612 г. помощию и молитвами Пречистой Богородицы иконы Казанской. В первое время этот ход совершался к церкви Введения на Сретенке, где находился и дом князя Пожарского. Накануне празднества государь приходил туда к вечерне. Впоследствии, когда в 1636 г. был построен Казанский собор, крестный ход совершался в этот новый храм, как он совершается и доныне.
В самый день праздника государь, подняв икону Спасителя из своего Верхоспасского собора, а также и иконы из Благовещенского, шествовал крестным ходом в Успенский собор. Против угла Грановитой палаты его встречал патриарх со властьми, знаменался (молился – крестился) у государевых икон и, подав государю благословение, входил с ним в собор, где государь по неуклонному порядку также знаменался у святых икон, у Спасителевой ризы и чудотворных мощей святых митрополитов. Певчие в то время пели государю многолетие демеством. После того выходил весь соборный крестный ход, следовавший в Спасские ворота к Лобному месту и оттуда Красною площадью к Казанскому собору. По обыкновению, государя сопровождали бояре и весь его царский чин или чиновный предстоящий лик. После литургии этот крестный ход, разделившись на части, следовал также и вокруг по стенам трех городов Москвы, вокруг Кремля, Китая и Белого города, а впоследствии и по Земляному городу, причем и государь шествовал по стенам Кремля, всходя на город у Никольских ворот и, обошедши за честными крестами и святыми иконами и за патриархом вокруг города, сходил у тех же ворот с другой стороны. После того государь сопровождал свою икону Спасителя к себе во дворец, а другие иконы для почести сопровождали по своим местам бояре, думные дворяне и думные дьяки.
По городам во время окружного крестного хода везде у городских ворот с молебным пением святили воду и, идя по стенам, окропляли города святою водою. Такое хождение святыни по городам продолжалось около 3 ч. Кроме московской святыни, т. е. Богородичных икон Владимирской, Петровской, что писал св. Петр митрополит, и «Моления о Народе», в этих крестных ходах носимы были святые мощи, по Кремлю, рука апостола Андрея и по Китаю глава Иоанна Златоуста.
В половине декабря, в неделю Праотец, в Успенском соборе бывал «чин воспоминания сожжения триех отроков, или Пещное Действо», которое совершалось во время заутрени. Посреди собора между столпами ставили устроенную из дерева решетчатую пещь в виде огромного фонаря, расписанную суриком и другими красками. Для изображения горящей печи фонарь по решеткам со всех сторон был унизан железными шанданами (400 штук), в которых горели восковые свечи. Во время Действа сверху в эту печь спускался ангел, т. е. вырезанное изображение ангела, писанное на харатье, на пергамене. Действующими лицами были три отрока и два халдея из патриарших певчих, наряженных: отроки – в полотняные стихари, а халдеи – в особый халдейский наряд, состоявший из юп, или гуп (юпок), сшитых из красного сукна с оплечьями из меди-шумихи. Шапки у тех и других были: на отроках – деревянные с горностаевою опушкою, на халдеях – медные с опушкою из заячины, расписанные красками и золотом. Халдеи при этом ходили с пальмовыми ветвями, по одной в каждой руке, а отроки – с зажженными свечами.
Действо заключалось в том, что отроки, связанные полотняным ужищем, вводимы были халдеями в пещь и должны были сгореть, для показания чего в пещи стоял горн с горящими угольями, в которые халдеи из трубок пускали плаун-траву, порошок этой травы, воспламенявшийся и таким образом представлявший пещной огнь. В это время архидиакон кликал по строкам, а отроки жалобно пели в пещи тоже по строкам. Затем сверху с великим шумом и громом посредством устроенных для того трещоток спускался в пещь ангел. Отроки поклонялись ему, брали его за крылья и три раза обходили с ним в пещи кругом, воспевая следуемые строки. После того ангел взлетал вверх, а халдеи выводили из пещи спасенных отроков и ставили их перед патриархом. Они пели святителю многолетие. Потом певчие на оба клироса пели многолетие государю. В это время подходил к нему патриарх со властьми и многолетствовал, затем подходили бояре и также многолетствовали. Государь приходил в собор к Действу в предшествии халдеев, носивших пальмы в руках. С этого дня и до отдания празднества Рождества Христова на всех выходах патриарха к церковным службам ему всегда предшествовали халдеи, а за ними отроки с пением.
24 декабря, в сочельник накануне Рождества, рано утром государь делал тайный выход в сопровождении только отряда стрельцов и подьячих Тайного приказа в тюрьмы и богадельни, где из собственных рук раздавал милостыню тюремным сидельцам, полоняникам (пленным), богаделенным, увечным и всяким бедным людям. По самым улицам, где проходил государь, он также раздавал милостыню нищим и убогим, которые, без сомнения, во множестве собирались даже из отдаленных мест к таким боголюбивым царским выходам. В то же время, как государь навещал таким образом всех заключенных и сирых, доверенные лица из стрелецких полковников или подьячих Тайного приказа раздавали милостыню на Земском дворе, также и у Лобного места и на Красной площади. И можно сказать, что ни один бедный человек в Москве не оставался в этот день без царской милостыни: каждому было чем разговеться, каждый был с «праздником». Такие царские выходы «тайно» делались, как мы увидим ниже, и накануне других больших праздников и постов. В Рождественский сочельник они совершались рано утром, часу в пятом. Приводим здесь подлинную расходную записку по случаю выхода царя Алексея Михайловича в 1664 г.: «Декабря в 24-м числе за четыре часа до света великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец изволил ходить на большой тюремный и на Аглинской дворы и жаловал своим государевым жалованьем милостынею из своих государских рук на тюремном дворе тюремных сидельцов, а на Аглинском дворе полоняников, поляков и немец и черкас. А роздано его государева жалованья на тюремном дворе в избах в опальной поляком 98 чел. по рублю, в барышкине 98, в заводной 120, в холопье 68, в сибирке 79, в розбойной 160, в татарке 87, в женской 27, тюремным сторожем 8, всего 647 чел. по полтине. На Аглинском дворе (пленным) полковнику 40 руб., манору, ротмистру, капитаном трем, порутчику, всего 6 чел. по 2 руб.; шляхте 74, по рублю; подхорунжему, квартемейстром трем, судье войсковому, кухмистру, полковым писарем двум, рейтаром 14, капралом 13, сержантом 3, оседачем 76, драгуном 114, гайдуком 3, челядником 142, черкасам 21, казаком 3, мешаном 2, шляхтянке, всего 407 чел. по полтине. Да великий же государь жаловал из своих государских рук, идучи от Аглинского двора в Белом и в Китае городах, милостынею ж Агеева полку Шепелева бедных и раненых солдат и нищих бесщотно. Да по его ж, великого государя, указу роздавали нищим же полковник и голова Московских стрельцов Артамон Матвеев у Лобного места, Василий Пушечников да приказу Тайных дел подьячей Юрий Никифоров на Красной площади. Всего роздано бесщотно 157 руб. 4 алт. Да приказу ж Тайных дел подьячей Федор Казанец роздал милостыни ж Земского приказу колодником: под палатою 119, за решеткою 5, в женской 27, в приказной избе и которые за приставы 38, всего 189 чел. по полтине… Всего роздано нищим, колодникам и стрельцам, сопровождавшим государя, 1131 руб. 4 алт. Того ж числа ввечеру великий государь изволил итить к Зиновею расслабленному, который лежит у Рожественского священника Никиты, и указал дати своего государева жалованья милостыни ему, Зиновею, 5 руб.; казненным, которые живут у него ж, священника, на дворе, 5 чел., по рублю…»