В 1674 г., 4 сентября, по случаю рождения в этот день царевны Феодоры Алексеевны царь Алексей Михайлович указал приказным всяких чинов людям: «которые колодники по всех приказах не в больших винах сидят и в правежах не в больших, и тех колодников, для своей всемирной радости, велел свободить»[230]. На другой день по этому же случаю государь давал стол на нищую братию. «Великий государь жаловал, для своей государской всемирной радости и для новорожденной дщери своей, государыни царевны и великой княжны Феодоры Алексеевны, кормил у себя в Передней нищую братью и милостынею тож жаловал и с государем царевичем и великим князем Феодором Алексеевичем; а носили ествы и питье, по указу великого государя, перед нищую братью стольники государыни царицы, по списку» (дети ближних людей, не старше 15 лет).
На другой же или на третий, а иногда и на четвертый день государь давал обычный чиновный родинный стол патриарху, властям духовным, боярам и прочим чинам. При рождении царя Феодора Алексеевича 1661 г. этот стол был дан на другой день, 9 июня, быть может, по случаю праздника в этот день, в воскресенье, Всех Святых.
Вначале эти столы давались на третий или на четвертый день, не откладывая далеко, но случалось по обстоятельствам и промедление. При рождении царевича Ивана Михайловича 1633 г. стол был дан на шестой[231] день; при рождении царевича Алексея Алексеевича 1654 г. стол дан на восьмой день; при рождении царевны Софьи Алексеевны 17 сентября 1657 г. родинный стол справлялся 1 октября, при рождении царевны Марьи Алексеевны 1660 г. генваря 18 стол справлен 5 февраля, при рождении царевны Феодоры 4 сентября 1674 г. стол справлен 1 октября.
Родинные столы по большей части давались в Грановитой палате, изредка в Золотой. Число присутствовавших бывало неодинаково, смотря по распоряжению государя, но состав гостей мало изменялся. Первым гостем был патриарх с сопутствовавшими ему духовными властями, митрополитами, архиепископами, епископами, архимандритами и игуменами. Затем следовали бояре, в чиновных столах с обозначением мест, обыкновенно три, иногда два человека, два окольничих, а чаще только один; потом два думных дьяка, постельничий, ясельничий; затем дворяне, число которых не бывало одинаково. У родинного стола царевны Ирины Михайловны их было 52 чел., в том числе пятым по списку значился тесть государя, отец царицы, Лукьян Степанович Стрешнев. У родинного стола царевича Алексея Михайловича дворян было 99 чел. После дворян следовали дьяки, число которых также бывало различно. У стола царевны Ирины Михайловны их было 31 чел., у стола царевича Алексея Михайловича – 43 чел. Кроме государевых дьяков, у этих столов присутствовали и дьяки патриарха Филарета, 4 чел.
Так распределялись гости по официальному списку. Здесь бояре и окольничие, согласно местническим счетам, вписывались по именам, что и означало занимаемое ими место, из-за чего и возникали местнические споры. Такой порядок существовал при царе Михаиле. Царь Алексей Михайлович взглянул на родинные столы как на свои семейные празднества и потому всегда указывал гостям-боярам быть без мест, т. е. в списках не поименовывал приглашаемых бояр и, следовательно, не заводил местнических счетов, кому сидеть выше, кому ниже. Однако и в этих случаях сиденье все-таки происходило по старшинству чести каждого лица, в особенности по старшинству приближения к государю. При царе Алексее появились за этими столами чины выше даже и боярских. Это были явившиеся на службе государю татарские царевичи – Касимовский и два Сибирских; к ним присовокуплялся также и пребывавший в Москве царевич Грузинский. По своему царскому достоинству они занимали места после патриарха выше духовных властей.
Само собою разумеется, что этот родинный, как потом и крестинный, столы давались и на царицыной половине для приезжих и дворовых боярынь, которые иногда также местничались, но обыкновенно по государеву распоряжению сидели все без мест, как это отмечено о крестинном столе царевича Ивана Михайловича. Вообще, на царицыной половине соблюдался тот же обычный порядок обрядов по случаю родин и крестин, как и у государя, конечно без особой торжественности.
После рождения во плоти с благочестивою заботливостию совершалось рождение во Святом Духе, именуемое крещением. «После того, – повествует Котошихин, – бывают у царя крестины, в который день ни прилунится, смотря по младенцову здоровью. А крестит того младенца патриарх, а восприемник бывает первого Троице-Сергиева монастыря келарь старец, а кума – царевна-сестра или свойственная царю и царице». Царь Михаил Федорович крестил своих детей по старому преданию в Чудовом монастыре, чему следовал вначале и царь Алексей Михайлович, потом не однажды отменявший этот обычай и крестивший в 1654 г. царевича Алексея Алексеевича, в 1657 г. – царевну Софью Алексеевну, в 1674 г. – царевну Феодору – в Успенском соборе, а царевну Екатерину Алексеевну в 1658 г., царевну Марью Алексеевну в 1660 г., царевича Феодора Алексеевича в 1661 г., царевну Феодосию Алексеевну – в церкви вмч. Екатерины, что у царицы на Сенях. Царевич Петр Алексеевич был крещен по старому обычаю в Чудовом монастыре. Крестил и погружал в святую купель обыкновенно государев духовник – Благовещенский протопоп. Но бывали случаи, когда крещение совершал сам патриарх. В 1630 г. царевну Анну Михайловну крестил в Чудове патриарх Филарет Никитич; в 1648 г. царевича Дмитрия Алексеевича крестил в Чудове патриарх Иосиф; в 1654 г. царевича Алексея Алексеевича крестил в Успенском соборе патриарх Никон; в 1674 г. царевну Феодору крестил в Успенском соборе патриарх Иоаким.
По какому благочестивому поводу восприемниками бывали лица иноческого чина – неизвестно. При царе Михаиле восприемником его детей был Троицкий келарь Александр Булатников. При царе Алексее Михайловиче царевича Дмитрия воспринимал Троицкий же архимандрит Андриян, а царевну Феодосию воспринимал Чудовской архимандрит Павел. Но у царевича Петра Алексеевича восприемником был уже царевич Федор Алексеевич, которому в это время было всего 11 лет. Потом царевич Федор воспринимал и новорожденную царевну Феодору в 1674 г.
Восприемницами бывали вначале родные царя или царицы, а потом при царе Алексее Михайловиче постоянно воспринимала его детей царевна Ирина Михайловна. Самое царевну Ирину в 1627 г. воспринимала мать царицы Евдокии, жена Лукьяна Степановича Стрешнева, Анна Константиновна. Царя Алексея Михайловича воспринимала его бабушка-тетка Ирина Никитична Романова, сестра патриарха Филарета.
На руках восприемницы в каптане (род кареты) младенца перевозили к крещенью в Чудов монастырь. Каптану сопровождали с правой стороны боярин Федор Иванович Шереметев, с левой – отец царицы Л. С. Стрешнев. За каптаною следовали 30 боярынь и дворяне большие, т. е. старейшие, 9 чел., и другие дворяне, всего 50 чел. При крещении царевича Ивана Михайловича московских дворян было 40 чел. Путь к монастырю кропил святою водою священник от Рождества Богородицы, что у царицы на Сенях.
Обратный поезд следовал в том же порядке. Так это происходило при крещении царевичей, в 1629 г. – Алексея Михайловича и в 1633 г. – царевича Ивана Михайловича. Первый был крещен спустя 12 дней по рождении, второй – спустя 16 дней. Крещение происходило в Чудовском храме у Алексея Чудотворца в трапезе в присутствии самого государя и патриарха.
В тот же день справлялся и крестинный стол, несколько с меньшею обстановкою торжественности против родинного стола, который, как упомянуто, почти всегда давался в Грановитой палате, а крестинный стол бывал или в Золотой палате, или же в Столовой избе, и только при крещении царевичей Алексея Алексеевича, Федора Алексеевича и Петра Алексеевича этот стол был дан также в Грановитой палате.
Более подробностей о родинах и крестинах в царском быту сохранилось по случаю рождения в 1674 г. царевны Феодоры Алексеевны, прожившей всего 4 года (ск. в 1678 г.). В пополнение предыдущих свидетельств, большею частию отрывочных, приводим рассказ об этих событиях более полный. Царевна родилась 4 сентября. По какому-то случаю родинный стол справлялся спустя почти месяц, 1 октября, по обычному порядку в Грановитой палате, где за столом присутствовали патриарх, 4 митрополита, 3 архиепископа, 2 епископа, архимандриты, игумены и духовник государя Андрей Савинович. Отдельно от духовного чина сидели царевичи Сибирский и Касимовский, бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки и ближние люди, а ели все без мест. Стол продолжался до 5-го часа ночи, т. е. до десятого по нашему счету. За этим столом, как и за крестинным, первенствующее место между различными кушаньями занимали сладкие коврижки и сладкие взвары, которые поэтому рассылались даже и всем почему-либо не присутствовавшим на обеде, с прибавкою кубков, т. е. вин в кубках, и застольных еств.
В тот же день был стол и у царицы в ее Золотой палате, за которым обедали: грузинская царица, жены Сибирского и двух Касимовских царевичей, жены бояр, 10 чел.; жены окольничих, 4 чел.; жена думного дворянина, жены ближних людей, 14 чел.; стольничьи жены, 7 чел. У стола самой царицы, кроме двух дворовых боярынь, стояли и принимали ествы и ставили «перед нее, Великую Государыню, ее отец, боярин Кирилло Полуектович Нарышкин да окольничий Артамон Сергеевич Матвеев. А которых боярынь не было у стола, и тем по указу царицы были посланы звары и коврижки, кубки и ествы». То же самое было послано от стола мамам, верховым боярыням и казначеям.
Раньше того, перед самым обедом, в Золотой Царицыной палате собрались патриарх и все духовные власти, начиная от митрополитов и оканчивая игуменами, принесшие по старозаветному чину на благословение новорожденной святые иконы, а вместе с иконами и обычные подношения, различные дары, как то: золотые (монета), кубки серебряные и иные сосуды дорогие, аксамиты, бархаты, атласы, объяри, участки (куски тканей) золотые, серебряные и гладкие и неотменные соболи добрые.