Переходя к описанию допетровского женского наряда, мы в настоящем случае ограничиваемся только предметами, которые входили в состав наряда цариц и взрослых царевен в XVI и XVII столетиях, и касаемся общего описания одежд лишь настолько, чтобы объяснить частности, принадлежавшие собственно царскому быту. Это вообще предмет очень дробный и мелочный и потому требует рассмотрения, по крайней мере, по сословным отделам, ибо в каждом сословном кругу он представлял свои видоизменения.
Само собою разумеется, что царицын быт как высший порядок жизни заключал в себе и все общие, т. е. основные, черты древних нарядов и уборов. Так и в царском быту, как и во всенародном, взрослые девицы носили волосы открытыми и распущенными по плечам, причем в достаточном и знатном быту, а следовательно, и в царском волосы бывали завиты, как говорит Корб, «с великолепным изяществом в искусственные кудри». Это можно заметить и на современных изображениях.
Другой род волосного убора, столь же обыкновенный даже и теперь в простом быту, заключался в том, что волосы заплетали в одну косу или в две косы, которые и ниспадали назади к плечам и по спине. При этом в концы кос вплетались ленты или же бахрома, а иногда прикреплялась золотая кисть или подвеска. Это был косник, или накосник. Но вместе с косами остаются и распущенные по сторонам волосы. Действительно ли употреблялся и в этом виде волосной убор – сказать не можем, но знаем, что, например, при венцах, корунах и киках у царевен всегда подавался и косник, который составлял даже принадлежность этих уборов и описывался как составная их часть. Между тем царевны в венцах видимы тоже с распущенными по сторонам волосами. Можно полагать, что по сторонам оставлялись только пряди волос, завитых в локоны, ибо локоны были очень употребительны в детском уборе и даже в уборе замужних женщин, именно цариц.
По свидетельству Болтина, «косу заплетали сколь можно слабее, дабы была она шире, разделив волосы на множество прядей и перевив их золотыми нитками» (упомянем, что подблюдная святочная песня поет: «Русу косу плетучи, шелком первиваючи, златом приплетаючи»); а у богатых на сии нитки нанизывался жемчуг. Потребно было искусство и привычка хорошо заплести косу и чтоб она закрывала всю шею от самых ушей и, низвешиваясь по спине, постепенно сужалась до самого косника. Таким образом, заплетенная коса представляла вид решетки, искусно связанной[241].
Косник, или накосник, состоял главным образом из кисти шелковой, золотной или жемчужной, непременно с золотною или жемчужною ворворкою, как называлась верхняя связка кисти, скреплявшая в одном узле ее нити и состоявшая обыкновенно из плетенья или вязанья, которое и представляло ворворку[242]. При устройстве косника эта ворворка, или кистевая связка, получала разнообразную форму, которая поэтому и приобретала отдельно название косника в собственном смысле. В богатом наряде она делалась даже из металла, из золотой или серебряной цки — дощечки или листа различной формы, к которой и прикреплялась необходимая кисть. Иногда эта цка устраивалась с тремя ворворками и двумя кистями; одна ворворка в таком случае помещалась вверху двух других и служила для них связью. Косник вплетался в косу посредством снурка и пожилин, которые находились вверху основной ворворки.
Болтин описывает старинный косник «треугольником в два или три вершка шириною, сделанным из картузной бумаги, обшитой шелковою тканью и унизанной в узор жемчугом и каменьями; привязывался он к концу косы одним углом». Из предыдущих указаний также видно, что косник и в виде кисти или какой-либо цки делался также треугольником.
Для сохранения в порядке ниспадавших по плечам волос являлась необходимою перевязка, какую видим. Это в обыкновенном повседневном употреблении была простая шелковая или золотная неширокая лента. Само собою разумеется, что она служила также и весьма красивым убором для головы, выделяя своим цветом, прибранным к лицу, или своими украшениями из золота, жемчуга и дорогих камней еще сильнее белизну, румяность и вообще красоту лица и волос. Очень естественно также, что в вырезке по краям она получала разнообразную форму, какая наиболее нравилась. Так, у царевны Татьяны Михайловны (12 лет) была перевязка, «низанная с городы»; у царевны Анны Михайловны (22 года) упоминается перевязочка, «низанная жемчужная» с каменьи. Кроме того, иногда налобная, передняя часть перевязки устраивалась с большим богатством в виде какого-либо узорочного узла или фигуры. Такой перевязке присваивалось преимущественное название чела, челки как особого налобного украшения. Чело упоминается еще в духовной Калиты 1328 г. В числе даров дочери своей князь Верейский (1486 г.) упоминает челку, низану великим жемчугом[243]. В простонародном быту сама перевязка-лента носила название начелка, начелъника, очелка, также повязки и повязи; таким образом, с именем перевязки соединяется смысл вообще головного начельного убора, который мог иметь весьма разнообразную форму.
Перевязка-лента обращалась в особый убор с именем чела или очелья и вообще повязки, когда устраивалась из более или менее широкой каймы, огибавшей чело стоймя на ребро, причем начельная часть делалась обыкновенно шире или выше, вроде кики, а концы сходили назад обрезами в виде зубцов или постепенно (серповидно) уменьшались до ширины простой перевязочной тесьмы. Эти концы связывались назади широкими лентами, ниспадавшими вниз по спине в виде лопастей.
Можно полагать, что подобная повязка в XV в. называлась челом кичным, ибо в передней части она стояла на голове или возвышалась кикою. Впрочем, чело кичное могло в действительности обозначать и одну только переднюю цку, или доску, самой кики.
Повязка, устроенная сплошною, например жемчужною, каймою вокруг головы, называлась венком. Особый вид венка, который делался обыкновенно из металлической цки и прорезывался насквозь каким-либо узором с городками или зубцами вверху, назывался венцом. Венцу с городы, т.е. с острыми углами вокруг, присвоено было царственное значение, ибо он и делан был по образцу древнейших царских венцов, в каких цари и царицы, особенно восточные, изображались на монетах и других памятниках. Такой венец употреблялся у нас исключительно в девичьем уборе по той причине, что его носили только на открытых волосах. Нет сомнения, как девичий убор он существовал еще в древнем княжеском быту: удельный Верейский князь Михайло Андреевич в 1486 г. пожаловал дал дочери своей (Марье) «венец царьской с городы да с яхонты да с лалы да с зерни с великими; другой венок низан великим жемчугом»[244]. В XVI и XVII столетиях венец составляет необходимый убор царевен с малого возраста и государевых невест, когда они нарекались царевнами. Венцы надевались без всякого другого убора, принадлежащего к тому же наряду, каковы были рясы, подниз, косник, или накосник. Однако ж в описях казны царевен эти принадлежности наряда описываются вместе с венцом как его составные части, а потому должно заключить, что рисунки изображают наряд не вполне. Удельный князь Верейский отдал дочери (1486г.) вместе с венцом царским между прочим и «рясы с яхонты да с лалы, колтки золоты с яхонты». Рясами, как увидим, назывались длинные пряди из жемчугу, каменьев с сережными кольцами и колтами, привешиваемые по сторонам венца. Поднизь в собственном смысле была начельником и прикладывалась к венцу с передней, налобной его стороны в виде перевязки или в виде сетки с жемчужными или золотыми висюльками по нижнему краю.
Свадебный венец царицы Евдокии Лукьяновны, носимый ею, когда она наречена была невестою-царевною, и хранившийся потом в ее казне в коробье новгородской за печатью ее свекрови иноки Марфы Ивановны, описан коротко: «венец с каменьи и с жемчуги» с отметкою, сделанною впоследствии, что в 1629 г. июля 5-го «сее коробью и с венцом отнес ко государю в хоромы Фед. Ст. Стрешнев»; и потом, что в 1629 г. августа 30-го «сее коробью и венец принес (в казну) от государя из хором В. И. Стрешнев, а сказал, что с того венца снято с городов для государева дела каменье да выпорото у венца из косника 5 запон золоты с каменьи».
Полный наряд венца описан у малолетней царевны Ирины Михайловны. У ней был «венец теремчат о десяти верхех делан по золотой же травы прорезные с финифты с розными, а в венце в нижних теремах в золотых гнездех три яхонта червчеты гранены да три яхонта лазоревы да четыре изумруда гранены; да в верхних теремах в золотых же гнездех четыре яхонта червчеты да три яхонта лазоревы да три изумруда четвероуголны; около верхних и нижних теремов и на низу обнизано жемчугом; по верх теремов на спнях десять зерен гурмыцких. Подложен тафтою червчатою. Подниз по атласу по червчатому низана жемчугом большим и середним; меж жемчугу звездки золоты; у поднизи в пяти репьях жемчужных 5 гнезд золоты четвероугольны; а в гнездех 3 яхонты червчеты да 2 изумруда; по сторонам у поднизи ино репейку жемчужному, а в них 2 изумрудца невелики; да меж больших репьев 4 репьи жемчужных без каменья; у поднизи на привесках 31 зерно гурмыцких на золотых спнях. Рясы жемчужные, у ряс колодочки и колца серебрены золочены с финифтом с червчетым; меж ряс и по концам 6 яхонтов лазоревых да 6 лалов. Косник по цке серебреной золоченой низан жемчугом репьи; ворворка у косника низана жемчугом, кисть золота с шолком с червчатым».
Что значит теремчат и что означают здесь терема — определительно сказать не можем, ибо не знаем типической фигуры в украшениях, которая носила название терема. Она могла представлять род шатровых башенок, и вообще, видимо, что это были тоже зубцы, расположенные в два яруса и украшенные вперемежку яхонтами и изумрудами, а на верхах – жемчужинами. В 1636 г. генваря 24-го на крестины царевны Татьяны царь Михаил пожаловал дщери своей царевне Ирине новый «венец золот с городы, по нем травы золоты прорезные с финифты с розными; у венца в городех и меж городов 96 алмазов да 109 лалов.