Волоцкая княгиня Иулиания (1503 г.) отказывает своей внуке Овдотье из дочернина приданого «манисто большое золото… Да манисто на гайтане: четыре кресты золоты, да четыре иконы золоты, да три кресты камены с золотом, да восемь пронизок золотых…».
Около того же времени первовенчанный московский князь, внук Ивана Васильевича, Димитрий (ск. в 1509 г.) в своей духовной обозначает хранящиеся в его казне: «Манисто золото леска… (лесенка, четки – лесенки) да манисто со кресты и иконы и прониски…»
На монисте казны царицы Шуйской было: «Икона золота Пресвятой Богородицы, 5 крестов золотых с каменьи и жемчуги и 8 пронизок золотых». В той же казне хранилось «монисто золото на чепочке золотой». В «Книгах царицы Евдокии Лукьяновны Мастерские палаты крестом и манисту и судам и платью и иной казне» царицыно монисто описано следующим образом: «Ящик оболочен бархатом червчатым, а в нем манисто да кресты с мощми, которыми благословила царицу и великую княгиню Евдокию Лукьяновну великая государыня инока Марфа Ивановна. Манисто чепочка золота звенчата, у чепочки наконечники золоты ж резь гранми с чернью, а на чепочке в манисте на гайтане понагея золота на четыре углы, в ней яхонт лазорев, на яхонте резь Спасов образ Вседержителя, по полям два яхонта червчаты да два изумруда; напереди на главе резь херувим, а на другой стороне резь великомученик Дмитрей, навожено чернью; под главою в закрепке по концом два зерна гурмыцких. (И 135 г. майя в 3 д. сее понагею взяла царица и великая княгиня Евдокия Лукьяновна к себе в хоромы. 136 г. апреля в 12 д. сее понагею выдала от царевны (Ирины) из хором на гайтане шолковом червчатом боярыня княгиня Марья Хованская, а сказала, что царица и великая княгиня Евдокия Лукьяновна благословила тою понагеею царевну и великую княгиню Ирину Михаиловну и велела ее держать в царевнине казне. Да с тою ж понагеею княгиня Марья Хованская выдала от царевны из хором две прониски корольковые, одна бела, а другая червчета, а велела их положить с понагеею вместе.) Два креста золоты с мощми, в них животворящее древо Господне, на крестех Распятия Господня золоты литые; у крестов в гнездех по два яхонтика лазоревых да по два лала да по изумруду, около крестов обнизано жемчегом большим; у глав в закрепках по концам по 4 зерна гурмыцких, а в крестех по подписям мощей: мощи Ивана Предотечи, древо животворящее, мощи Иякова Перского, мощи мученика Прова, мощи архидиакона Стефана, мощи мученика Артемия, мощи прп. Стефана Нового, мощи Павла Исповедника, мощи мученика Еустратия, мощи мученика Ивана Нового (и 136 г. апреля в 29 д. из сих крестов крест золот с каменьи и с жемчуги взяла царица и великая княгиня Евдокия Лукьяновна благословить дщерь свою – царевну и великую княгиню Пелагею Михайловну). Крест золот, на нем Распятие Господне вольячное, у креста в гнездех 3 яхонта лазоревы да яхонт червчат, да лал; около креста обнизано жемчугом, назади резь: снятие Господне со креста. Крест золот решетчат, на нем распятие Господне литое, на главе Спасов Нерукотворенный образ; да на кресте в гнездех 4 яхонта лазоревы, около креста жемчуги на спнях да бирюзки в гнездех, а назади бирюски ж в гнездех да подпись по гречески. Крест золот с мощми, на нем Распятие Господне литое, в кресте 3 яхонта лазоревы да лал, около креста обнизано жемчугом, на главе Спасов Нерукотворенной образ, в закрепках по концам по жемчугу, а в кресте по подписи мощей: риза Александра Сверского чудотворца, мощи Пантелеймона, перст святого Марка и иных многих святых мощи. Крест золот с мощми, на нем Распятие Господне литое, на главе резь: Нерукотворенный образ Господень, да на кресте ж в четырех гнездех яхонты лазоревы, а на зади у креста Предтечев образ литой, да резных образов Иоанна Богослов, Никола чудотворец, святый мученик Георгий, святая мученица Ульянея.
Да на манисте ж промеж понагей и крестов на гайтане две прониски золоты решетчаты да две королковые белые, да две королковые ж червчаты, да прониска яшмовая зелена. И 135 г. марта в 28 д. с сего маниста золотую чепочку государыни царица и великая княгиня Евдокия Лукьяновна взяла к себе, государыне, в хоромы. Да майя в 3 д. с сего ж маниста государыня царица взяла две прониски королковыя (138 г. мая 3-го, с сего царицына мониста золотую чепочку с наконечники, которая была в 135 г. с того ж маниста снята, выдала от царицы из хором боярыня Катерина Бутурлина, а велела на нее положить царицыно манисто по-прежнему)».
Из этой описи мы видим, что в собственном значении монистом называлась снизка икон, крестов и пронизок и что цепочка, как и шелковый гайтан – шнур, представляли только составную и, разумеется, необходимую его часть. В самом заглавии описи крестам и монисту кресты указаны отдельно по той только причине, что после крестов мониста описывается еще несколько крестов, хранившихся особо. Впрочем, в конце XVII столетия монистом называлась снизка бус, жемчугу или металлическая цепочка с крестом, который носили на этой снизке или цепочке. Само собою разумеется, что иногда таких снизок и цепочек носили с крестом по нескольку, а в древности – даже и мужчины. В 1147 г. «бьюче Кияне Михаила отторгоша хрест на нем и с чепьми, а в нем гривна золота» (Ипат. 34). В XVII столетии у царевны Ирины Михайловны находим «крест золот литое дело и три цепи золоты воротные». Были ли носимы воротные цепи как простое ожерелье, без креста, – неизвестно.
Заметим в заключение, что на свадьбах монистом или панагеею по обычаю благословляла новобрачную родная мать. Царицу Евдокию, как видели, монистом благословила ее свекровь, инока Марфа Ивановна. Должно также упомянуть, что упомянутые выше корольковые пронизки на гайтане мониста принизывались к монисту не без особой цели. В старинных лечебниках о корольках между прочим говорится: «Аще который человек на манисте кралки носит, того колдование и иное никакое ведовство не имет; а как тот человек позанеможет, то кралки красные белети станут, а как поздоровеет тот же человек, так кралки опять станут черны… От тех же кралков дух нечистый бегает, понеже кралек крестообразно растет».
Ожерелье. Именем ожерелья (от слов «горло», «жерло») обозначался шейный наряд или убор, состоявший собственно из атласного и редко другой шелковой ткани, низанного жемчугом, стоячего воротника. От мужского подобного же ожерелья оно отличалось лишь своею длиною, также характером низанья и других украшений. Мужское низалось обыкновенно в шахмат, а женское – во рефидь. Шириною такое ожерелье бывало не более 3 верш. и кроилось во всю ширину атласного полотнища (от 8 до 12 верш.). Эта лента ставилась на александрийскую (картузную) бумагу и подкладывалась киндяком, а по нему – алою тафтою, вероятно, по настилке из хлопчатой бумаги. К платью оно прикреплялось посредством шелкового мутовыся или мутовоза, особой вздержки, которая сплеталась по нижнему его краю. Напереди ожерелье застегивалось богатыми пуговицами. Его носили как стоячий воротник, но располагали также около шеи и несколько отклонно к плечам, причем, разумеется, оно и выкраивалось иначе: в нижней части шире, чем вверху, в самой горловине.
В 1328 г. Иван Калита в числе золота отказал своей дочери Фетинье ожерелье, не обозначив подробно, какое оно было; а двум меньшим дочерям – Марье и Федосье – отдал наряд с двух своих кожухов «с аламы с жемчугом – на ожерелья». Князь Верейский, 1486 г., отдает дочери ожерелье «с великими яхонты, сажено с зерны с великими»; другое ожерелье «пристежное с передци низано».
Княгиня Волоцкая, 1503 г., отказывает сыну своему Ивану ожерелье «сожено с пугвицами с большими», а своей внучке Овдотье – «ожерелье сожено, а исподней ряд снизон да 4 у него пугвицы жемчужны…».
В казне князя Дмитрия Ивановича (ск. в 1509 г.) находились «ожерелье на цках на золотых розрушано с яхонты и с жемчуги и с плохим каменьем в 13 жеребьех и с придельными жеребьи; да ожерелеицо сажоно жемчугом гурмыским и новогородцким».
Описания ожерелий цариц XVII столетия мы не встречаем по той причине, что их низанье сохранялось всегда в ларцах и шкатулах за хоромною печатью и не поступало в руки дьяков для описи.
У царевны Ирины Михайловны было ожерелье: «по цке серебреной золоченой низано жемчугом рогатым большим; в ожерелье меж жемчугу 20 изумрудов в золотых гнездех; у ожерелья 6 пугвиц зерна гурмыцкие большие на золотых спнях; у пугвиц в закрепках 3 яхонты лазоревы да 3 лалы в золотых ногтях, подложено тафтою алою».
Более употребительный узор низанья ожерелий, особенно во второй половине XVII столетия, был рефидь или арефидь.
Приводим несколько описей женских ожерелий из свадебных рядных записей XVII столетия: «1643 г. Ожерелье жемчужное низано в рефидь, пугвицы золотые, цена 150 руб., другое ожерелье – обнизь пугвицы серебреные позолочены, цена 70 руб. 1667 г. Ожерелье жемчужное, обнизь пугвицы золоты с искрами яхонтовыми. 1674 г. Ожерелье жемчужное большое, низано в рефидь с пуговицы; другое ожерелейцо малое пришивное с каменьем. 1677 г. Ожерелье жемчужное, низано в рефидь, пугвицы золотые с яхонтовыми и с изумрудными искрами и с зерны бурминскими; ожерелье уское с изумруды и с зерны кафимскими, у него три пугвицы – лад, да изумруд, да яхонт с зерны бурминскими».
Ожерелья-воротники составляли наиболее богатый и видный убор этого рода по той причине, что, обнизанные жемчугом, а нередко и каменьями, представляли в убранстве больше узорочья, чем ожерелья простые, низанные в снизку на нитях. Закрывая высоко шею и грудь, они, кроме того, в полной мере отвечали требованиям постнического идеала не раскрывать обольщений женской красоты, а потому и составляли самый употребительный и обычный наряд не только для женщин, но и для девиц, которые, разумеется, употребляли и простые снизки жемчугу на нитях, пользуясь свободою открывать, по крайней мере хотя одну шею. У царевны Анны Михайловны находим два таких ожерелья, одно – зерна гурмыцкие, другое – жемчуг рогатый большой.