арш., или кругом в 6 арш.
Это платье, быть может, потому называлось шубкою, что на него употреблялись ткани плотные и тяжелые, шелковые, и большею частью золотные бархаты, атласы, алтабасы, зарбафы, объяри, камки (по преимуществу камка кизылбашская и бурская как самая дорогая и тяжелая). Из золотных тканей кроились шубки парадные, праздничные, выходные и ездовые. Они подкладывались обыкновенно тафтою. Другой разряд накладных шубок, назначаемый только для домашнего употребления, кроился из сукна – белого, червчатого, желтого без подкладки, только с тафтяною подпушкою по подолу. В накладных шубках обыкновенно выходили за стол, отчего они и назывались также столовыми.
Так как накладная шубка не была одеждою распашною, то на ней и не встречаем никаких наружных уборов – ни кружева, ни нашивки, ни пуговиц. Она оставалась чистою, т.е. без всякого наряда и убора. На богатых выходных и ездовых шубках всегда носили накладное ожерелье — круглый широкий воротник или пелерину из бобрового меха.
Покрой шубки и дорогие тяжелые ткани, из которых она шилась, способствовали тому, что у царицы, как и у больших царевен, она, особо украшенная, приобретала значение царского платна, порфиры, или вообще одежды царственной. Тогда она делалась распашною, с рукавами длиною только по кисть и шириною в запястье вершков в 7 или 8, и роскошно украшалась широким кружевом по запястью рукавов, по полам и по подолу. На полах, кроме того, ставились богатые пуговицы числом 13, 14 или 15. Кружево, особенно по передам, украшалось нередко аламами — большими круглыми бляхами из басменного золоченого серебра.
На плечах у такой шубки полагалось из той же ткани круглое широкое ожерелье – род пелерины, соответствовавшее царской диадеме и потому всегда богато украшаемое кружевом с аламами, обнизанными жемчугом.
Так украшена была царская шубка царицы Марьи Ильичны и царицы Агафьи Симеоновны, которая впоследствии в 1681 г. марта 3-го употребила весь этот богатый убор своей шубки на оклад образа Пресвятой Богородицы в церковь на Потешном дворе. На этой шубке «аламов было в кружеве и на ожерелье 46 мест, весу в них 12 ф. 83 золотн.».
Подобные шубки-платна переделывались иногда из готовых уже шубок. В 1682г. для новобрачной царицы Марфы Апраксиных были «переделаны платном с широкими рукавы, две шубки покойной царицы Агафьи Грушецких: первая 28 марта – отлас виницейской по серебреной земле травки и репьи золоты оксамичены изредка, в обводах шелк бел; подкладка тафта червчата (кроено в 189г. ноября в 14 д.); вторая 30 марта – бархат виницейской золотной, по нем морх червчат да орлы двоеглавые оксамичены золотом и серебром; подкладка тафта ала»[262].
Из числа золотных, шелковых и суконных столовых или накладных шубок царицы Евдокии Лукьяновны описываются следующие: «Шубка бархат червчат, на ней круживо серебрено золочено басмянное обнизано жемчугом, подкладка тафта жолта; на ней 15 пугвиц золоты с чернью (144г. июня 10 с сее шубки у царицы в хоромех около аламов жемчуг на государские дела снят местами). Шубка бархат венедитцкой, по червчатой земле круги серебрены, под кругами листье золото, в них шолк зелен да червчат, подкладка тафта двоелична, шолк бел да ал. Шубка алтабас, по серебреной земле травы золоты, подкладка тафта червчата. Шубка алтабас, по серебреной земле травки розные, шолки с золотом, подкладка тафта виницейка червчата (и 135г. ноября 27 сее шубку царица пожаловала княгине Устинье Оболенской). Шубка отлас по червчатой земле, реки и листье шолк бел да зелен с золотом, другое листье серебрено с лазоревым шолком, подкладка тафта лазорева. Шубка камка кизылбашская по червчатой земле, люди и звери золоты с розными шолки, подкладка тафта виницейка жолта. Шубка сукно скорлат червчат, подпушка тафта лазорева. Шубка сукно скорлат бел, подпушка тафта червчата. Шубка сукно лундыш светло-зелено, подпушка тафта червчата».
Летник принадлежал к одеждам накладным, т.е. надеваемым, подобно сорочке, с головы, а не в опашку, и потому кроился также сорочкою без разреза на полы. Его покрой в стану сходствовал с покроем накладной шубки. Но он отличался от всех одежд особым покроем рукавов, которые и назывались даже не рукавами, а накапками. В длину эти рукава, начиная от плеча, равнялись длине всего платья, следовательно, простирались несколько, вершка на 4, ниже подола; средняя их ширина была в половину длины, причем в корени они делались шире на вершок против запястья. Они сшивались рукавами только до половины длины или несколько более; нижняя их половина оставалась несшитою и украшалась вошвами, так что на руке они висели, как перекинутое полотнище.
Нет сомнения, что по этой кройке и по особой ширине рукавов одежда и получила особое название летника как одежды, открытой в рукавах, прохладной. Стан в плечах также кроился на несколько вершков просторнее, чем у других летних и даже зимних одежд. Ширина подола была обыкновенная, 3 арш., или вокруг 6 арш. Длина всего платья простиралась до пят и при среднем росте имела около 2 арш., как и все другие верхние выходные одежды, носимые в хоромах.
В кройке составные части летника были следующие: перед, зад или стан, крыльца, клинья передние и задние поднакопошные, ворот (воротник), подольник. Перед и накапки иной раз кроились из одной ткани, более богатой или узорчатой, а зад и клинья – из другой, разумеется, подобранной под цвет и под узор; а если из гладкой, то в этом случае ее подделывали вышиваньем, золотным или шелковым, смотря по ткани переда.
Подольник составлял особую от платья кайму шириною с небольшим в 2 верш., которая пришивалась по подолу, но не опушкою, внакладку, а как прибавка к длине подола; она по большей части бывала атласная или из другой подобной же блестящей ткани и всегда другого цвета с платьем; так, к белому атласному летнику пришивался подольник алый или червчатый, к червчатому – зеленый, светло-зеленый, празеленый; к лазоревому или желтому – червчатый и т. п. Нет сомнения, что в выборе цвета на подольник руководились желанием подобрать его к лицу, т. е. возвысить им и собственную красоту, и красоту всего наряда. Все платье шилось из золотных и шелковых тканей, по преимуществу из золотной камки бурской, кизылбашской и подобных, также из кушаков, золотной же тяжелой полосатой ткани, и из шелковых – атласа, камки, тафты, дорогов и пр. Подкладка ставилась подо всем платьем легкая тафтяная.
Особый наряд, или убор, летника составляли вошвы. Это были небольшие полотнища, или платы, скроенные косынями длиною в 13/4 или в 11/2 арш., шириною в верхнем конце вершков в 8 и более. Нижний же конец несколько округлялся и срезывался на нет[263]. Они делались из более тяжелой, плотной и дорогой ткани, обыкновенно парчовой, а большею частью – и из гладкого атласа или бархата, по которому роскошно и богато украшались золотым и шелковым шитьем и жемчужным низаньем с дорогими каменьями и нередко с металлическими дробницами.
Эти косыни своею долевою стороною пришивались к нижнему концу рукавов, или накапок, причем широкий конец вошвы ставился к передней части рукава, а острый – к задней, так что при подъеме руки широкий конец находился вверху, а острый ниспадал к подолу; в этом положении вся вошва всегда оставалась открытою и служила самым видным и роскошным убором одежды. Для того чтобы вошвы всегда оставались пышными и несмятыми, их подклеивали с подкладки рыбьим клеем.
Разумеется, такой покрой и убор рукавов требовал, чтобы руки всегда были подняты или прижаты к груди, дабы поддерживать вошву в долевом и открытом ее положении. В чрезвычайно длинных накапках с такими дорогими вошвами опускать руки было невозможно, тогда и накапки и вошвы волочились бы по земле. Но т. к. летник, и особенно богатый, нарядный, был всегда одеждою парадною, а известно, что в допетровское время во всяких парадных, церемонных, а по-русски – во всяких чинных случаях держание рук у груди представлялось для женщин обычным, самым необходимым приличием, выражавшим вообще кроткое и покоренное их положение в обществе, то это видимое неудобство в покрое рукавов летника вполне совпадало с обычными и приличными формами уменья держать себя в обществе.
Самое слово вошва указывает, что плат вшивался в накапку. Но оно же могло обозначать и то, что эти платы в богатом и достаточном быту украшались всегда вышиваньем, следовательно, означали предмет наряда исключительно вышивной работы. Кроме вошев на рукавах, летник украшался подобными же, но меньшими косынями на груди у ворота, которые поэтому назывались передцами.
У царицы Евдокии Лукьяновны был летник «отлас бел, вошвы отлас турской по червчатой земле, развода и круги велики золоты, в кругах шелк лазорев, листье шолк бел; подольник отлас червчат, подкладка тафта бела. У летника на вороту передцы по отласу по червчатому шиты золотом да серебром». В духовной Верейского князя 1486г. упомянуто «ожерелье пристежное с передци низано и с запястьем»; в духовной княгини Волоцкой 1503г.– ожерелейной жемчуг и передцевой и с запястьем. Все это принадлежало к убору какой-либо одежды.
Передцами вообще назывались платы разного вида, вшиваемые в платье для большей красоты на видных передних местах. Самые вошвы – запястья накапок – украшались иной раз тоже передцами, т. е. особыми нашивками. В царицыной казне времен Шуйского были вошвы столпчатые, очень богато расшитые золотом шипами и на чеканное дело, у которых были пришиты передцы – «шиты по червчатому отласу золотом и серебром волоченым».
Для осеннего и зимнего времени летник опушался бобровым пухом, т. е. меховою лентою около полвершка или меньше шириною, по вороту, по краям вошев и по подолу. С такою опушкою летники иногда носили и летом.
В холодную пору с летниками носили накладное бобровое ожерелье; в летнее время вместо такого ожерелья подавалась