[170]. Общим советом была избрана бездетному государю и невеста – сестра боярина князя Федора Ивановича Мстиславского, княжна Ирина Ивановна. Годунов скоро успел рассеять вместе с людьми и самую память об этом предприятии. Невесту тайно увезли из дому и постригли в монахини[171]. Между тем царица продолжала молиться о чадородии. В 1589г. после торжества поставления первого в Москве патриарха Иова Константинопольский патриарх Иеремия вместе с прочим духовенством был приглашен и в палату к царице благословить ее. Когда совершилась эта церемония, то на средину палаты вышел почтенных лет боярин и возгласил патриарху, чтобы он помолился о здравии и благополучии царя и царицы и просил бы Господа Бога о даровании им наследника. С тою же просьбою обратился старец и ко всем спутникам патриарха, которые все громким голосом стали молить Бога об исполнении желания царицы. Вслед за тем и сама царица «с большим чувством и со слезами просила духовенство молиться усерднее Господу о даровании ей наследника. Все плакали, ибо очень были тронуты этою мольбою царицы и воссылали еще раз самые усердные моления, заключив их словами: Пошли ей, Всемогущий Господи, то, что для нее самое важное, а именно – наследника ее царству»[172]. Наконец в июне 1592 г. царица разрешилась дочерью Феодосиею, которая вскоре и скончалась. В 1589 г. царь Федор помер без наследника. С ним прекратился и род царя Ивана Васильевича – московский царский род, обессилевший и совсем угасший в борьбе с боярскими родами, которым с этой минуты открылся желанный путь к царскому престолу.
В XVII столетии в роде Романовых царицы, к их счастию, не испытали особенных печалей неплодия. Но заботы о чадах мужеска пола не покидали и их.
У второй супруги царя Михаила Федоровича, царицы Евдокии Лукьяновны (Стрешневых), первым плодом чрева была дочь – царевна Ирина Михайловна, родившаяся в 1627г.; вторым плодом в 1628г. была тоже дочь – Пелагея, прожившая всего 9 месяцев. Это обстоятельство, что рождаются только дочери, очень опечалило и озаботило царственных супругов. Была печаль и беда немалая и царю, и еще более – благоверной царице о «безродии сыновнем», о безродии наследника царству, беда, обыкновенно развивавшая холодность царя к несчастливой царице. Супруги стали усердно молиться… Однажды в беседе с известным во дворце соловецким иноком Александром Булатниковым, который впоследствии был келарем Троицкого монастыря, царь Михаил обратился к нему со словами: «Ты не знаешь ли, кто у вас старец преподобный, который помолился бы о нашей печали?» Александр ответил: «Есть, государь, такой муж, и я уверен, что может испросить вам у Бога плод сыновства: это прп. Елеазар, подвижник Анзерский». Александр рассказал подробно о святом его житии, и царь немедля послал Александра с люблением, дабы преподобный как можно скоро прибыл в Москву. Прибыл святой старец в царские палаты и в беседе с горевавшими супругами утешил их благонадежными словесами: «Не печалуйте,– говорил.– Силен бо есть Бог дати вам плод по вере вашей, и это сбудется, яко день сей. Уповаю на Господа, что зачнется вам сын и родится и царствию по вас будет наследник». Слыша это, супруги исполнились неизреченной радости и упросили преподобного, чтобы остался до времени в Чудовом монастыре. «Богу содействующу глаголам святого, не по многом времени зачатся и родися царю сын Алексей Михайлович», который, впоследствии воцарившись, почитал святого старца как другого отца – богодарованного, осыпал его щедрыми дарами и повелел в его скиту соорудить церковь каменную[173].
Царица Евдокия Лукьяновна имела семь дочерей и три сына, из которых двое – Иван и Василий – скончались малолетными. Бог сохранил только Алексея, на счастие государству, как отца Великому Петру. Царица после не совсем благополучных родов царевичем Василием, который вскоре помер, в течение шести лет (1639–1645), до самой смерти царя, оставалась бесчадною. Она, по свидетельству современников, с того времени «была перед прежним скорбна и меж супругами в их государском здоровье и в любви стало не по-прежнему…» (см. ниже статью «Колдовство на царицын след»)[174]. Супруги молились и великую веру показали к прп. Александру чудотворцу Свирскому, коего святые мощи были обретены в течение тех же лет, в 1641 г. Царь в 1643 г. устроил для мощей чудотворца богатую серебряную раку, а царица «устроила швейным художеством своими руками со благородными своими чады (дочерьми) цветных синет на плащанице образ Святой Живоначальные Троицы и преподобного отца Александра, и украсила златом и сребром и бисером (жемчугом) со драгим камением, и повелела положити на многочудесные мощи преподобного…». Но Бог не благословил этого благочестивого ходатайства. Царь Михаил через 2 года скончался, за ним вскоре скончалась и царица.
Англичанин Коллинс сообщает слух, что если бы супруга Алексея, царица Марья Ильична Милославских, не разрешилась после четырех дочерей вторым царевичем Феодором, то она была бы пострижена в монастыре. Так, вероятно, соображало общественное мнение в то время, хорошо помнившее прежние события в царской семье.
Глава IVОбряд царицыной жизни, комнатной и выходной
Замкнутость царицына быта. – Повседневное молитвенное правило. – Молитва и милостыня как общая стихия царицыной жизни. – Богомольные выходы и выезды, повседневные и годовые. – Приемы праздничные. – Приезжие боярыни. – Столы праздничные. – Столы семейные. – Особые торжественные приемы иноземных цариц и высших духовных властей. – Приемы повседневные. – Очерк комнатной повседневной царицыной жизни. – Выезды для гулянья.
«Ни одна государыня в Европе, – говорит Рейтенфельс, современник царя Алексея, – не пользуется таким уважением подданных, как русская. Русские не смеют не только говорить свободно о своей царице, но даже и смотреть ей прямо в лицо. Когда она едет по городу или за город, то экипаж всегда бывает закрыт, чтобы никто не видал ее. Оттого она ездит обыкновенно очень рано поутру или ввечеру. Царица ходит в церковь домовую, а в другие очень редко; общественных собраний совсем не посещает. Русские так привыкли к скромному образу жизни своих государынь, что когда нынешняя царица (Наталья Кирилловна Нарышкиных), проезжая первый раз посреди народа, несколько открыла окно кареты, они не могли надивиться такому смелому поступку. Впрочем, когда ей объяснили это дело, она с примерным благоразумием охотно уступила мнению народа, освященному древностию».
«Русские царицы проводят жизнь в своих покоях, в кругу благородных девиц и дам, так уединенно, что ни один мужчина, кроме слуг, не может ни видеть их, ни говорить с ними; даже и почетнейшия дамы (боярыни) не всегда имеют к ним доступ. С царем садятся за стол редко. (Царь обедает обыкновенно один, а ужинает, по большей части, вместе с царицею.) Все занятия и развлечения их состоят в вышивании и уборах. Нынешняя царица Наталья хотя отечественные обычаи сохраняет ненарушимо, однако ж, будучи одарена сильным умом и характером возвышенным, не стесняет себя мелочами и ведет жизнь несколько свободнее и веселее. Мы два раза видели ее в Москве, когда она была еще девицею. Это женщина в самых цветущих летах, росту величавого, с черными глазами навыкате, лицо имеет приятное, рот круглый, чело высокое, во всех членах тела изящную соразмерность, голос звонкий и приятный и манеры самые грациозные».
Мейерберг, бывший в Москве лет десять прежде, при царице Марье Ильичне Милославских, рассказывает, что «за столом государя никогда не являлись ни его супруга, ни сын (Алексей Алексеевич), которому тогда было уже 20 лет, ни сестры, ни дочери его. Уважение к сим особам столь велико, что они никому не показываются. Из тысячи придворных едва ли найдется один, который может похвалиться, что он видел царицу или кого-либо из сестер и дочерей государя. Даже и врач никогда не мог их видеть. Когда однажды по случаю болезни царицы необходимо было призвать врача, то, прежде чем ввели его в комнату к больной, завесили плотно все окна, чтоб ничего не было видно, а когда нужно было пощупать у ней пульс, то руку ее окутали тонким покровом, дабы медик не мог коснуться тела. Царица и царевны выезжают в каретах или в санях (смотря по временам года), всегда плотно и со всех сторон закрытых; в церковь они выходят по особой галерее, со всех сторон совершенно закрытой». «Русские так благоговеют пред своею царицею, – прибавляет Лизек, – что не смеют на нее смотреть, и когда ее царское величество садится в карету или выходит из нее, то они падают ниц на землю».
Особое благоговение и уважение народа к царице, которым иностранцы объясняли эту чрезмерную недоступность к их особе, объясняется очень просто тем обстоятельством, что всякий, кто позволил бы себе какой-либо поступок, хотя мало и вовсе неумышленно нарушавший требования такой недоступности, тотчас подвергался всем строгостям дворской подозрительности, а следовательно, и всем возможностям попасть в самую страшную беду. Ни для кого не проходила даром даже нечаянная встреча с царицею: тотчас начинались розыски и допросы, не было ли какого злого умысла. Так, однажды, 26 апреля 1674 г., во внутренних переходах дворца случилась какая-то встреча стольников с экипажем царицы, ехавшей на богомолье в Вознесенский монастырь. Началось дело, розыск и допросы. К сожалению, до нас дошли только отрывки этого дела, именно несколько допросов, из которых, однако ж, не видно, в чем, собственно, были виновны стольники.
«182 года апреля в 26 день стольник Иван Васильев сын Дашков допрашиван, а в допросе сказал: как великая государыня царица шла с дворца в Вознесенский монастырь и в те поры Василий Федоров, сын Полтев, шел перед колымагою государыни царицы низом, а как он шел, в ворота ль или через Красное крыльцо, того он не видал. Иван Иванов, сын Бутурлин, сказал: как великая государыня царица шла с дворца в Вознесенский монастырь, и как она великая государыня будет, идучи с дворца, в воротех, и в те поры он, Иван, его, Василья (Полтева), великия государыни царицы за колымагою видел, а в ворота ль он, Василей, за колымагою шел или через Красное крыльцо – того он не видал. Стольник Михайло Иванов, сын Прончищев сказал: шел он за великою государынею царицею Наталиею Кирилловною от мовные лестницы дворцом и для-де поспешения обежал он на Постельное крыльцо лестницею, где стрельцы стоят, для того, что его обмарали и обрызгали грязью. И, обежав, встретил великую государыню царицу под переходами, что под садом. И в той моей вине воля его, великого государя, виноват пред Богом и перед великим государем; а передо мною и за мною бежали многие стольники: князь Федор Вяземский, Михайло Бунаков, Михайло Собакин, а иным стольникам имян не упомнит, потому бежали скоро».