— Ты никогда не приезжал домой в шесть.
— Люди меняются, Джо. — Он бросил на нее многозначительный взгляд.
— Поцелуй маму на прощание, — сказала Лулу, когда Майкл взял куртку.
Майкл и Джолин переглянулись. Майкл подошел к жене и медленно наклонился.
Поцелуй был легким, как прикосновение крыла бабочки. Так мужчина целует старуху или умирающего.
Сидя в инвалидном кресле, Джолин задумчиво смотрела ему вслед. Звук мотора заставил ее очнуться.
— Ладно, девочки, идите одеваться. Я быстренько приготовлю завтрак.
Джолин проехала на кухню, удивляясь тому, какая, оказывается, маленькая у них кухня. Особенно для инвалидного кресла. Места для маневра почти не оставалось, а столешницы были слишком высокими, и к ним приходилось тянуться.
Она все еще пыталась сориентироваться, когда девочки вернулись на кухню и сели за стол. Джолин посмотрела на календарь, который она оставляла Майклу. По расписанию сегодня овсяная каша и тост с бананами.
Джолин встала с кресла и, ухватившись за столешницу, попыталась достать из шкафчика кастрюлю. Звяканье металла действовало на нервы, напоминая об обстреле и крошащемся бетоне…
— Тебе помочь, мама? — спросила Бетси.
— Нет, — ответила Джолин. — Я в состоянии сварить кастрюлю этой чертовой каши.
— Мама опять сказала плохое слово, — заметила Лулу.
Джолин наконец нашла кастрюлю и посмотрела в сторону раковины. До крана с водой было не больше десяти футов, но ей казалось, что это очень далеко. Господи, как было бы здорово просто подойти к раковине на своих ногах, как обычно, смеясь и болтая с девочками.
Но пришлось, стиснув зубы, опуститься в кресло и подъехать к раковине. Там Джолин снова встала, открыла кран и подставила кастрюлю под струю воды.
Брызнула кровь, залив лицо солдата. Джолин закричала: «Зови врача, Смитти, этому парню конец, если…»
— Семь пятьдесят семь, — напомнила Бетси.
Джолин вернулась к действительности. Она не в Ираке, не на задании по эвакуации раненых, а на собственной кухне. Вода переливалась через край кастрюли.
— Мама…
— Вижу, — сказала Джолин. Она выключила воду и поставила кастрюлю на стол. Потом повернулась на одной ноге и передвинула инвалидное кресло.
— К этому времени у папы каша была уже готова, — прибавила Бетси.
Джолин, не думая, схватила кастрюлю правой рукой. Все произошло мгновенно, но перед ней словно прокручивалась замедленная запись: пальцы смыкаются на ручке, поворот, потом пальцы медленно разжимаются, и кастрюля выскальзывает…
И с грохотом падает на пол.
— Ты меня всю облила! — закричала Бетси, вскакивая из-за стола. — О боже, мне нужно переодеться… — Она выскочила из кухни.
Джолин опустилась в кресло.
— Смотри, что ты наделала, мама. — Лулу нахмурилась. — На полу целое озеро.
Джолин ничего не ответила.
— Мама? Смотри, что ты наделала. — В голосе Лулу звучал страх. — Я хочу к папе.
— Кого это волнует?
Лулу заплакала.
— Я хочу к папе, сейчас!
По лестнице спустилась Бетси, одетая в джинсы и белую толстовку с капюшоном. Она взяла Лулу на руки. Девочки смотрели на мать.
— Ну? — сказала Бетси.
— Что «ну»?
— Что с тобой?
Джолин почувствовала, как ее захлестывают отчаяние и гнев. Она очень хотела сдержаться, быть хорошей матерью, но ничего не могла с собой поделать. Злость и раздражение были сильнее.
— Что со мной? — крикнула она, едва не прибавив: «А вы не видите?»
С улицы донеслось пыхтение школьного автобуса, Он подъехал к повороту и остановился.
Вскрикнув, Бетси отпустила Лулу, которая ударилась об пол и заплакала:
— Она сделала мне больно! Она сделала мне больно!
Бетси подскочила к двери кухни и распахнула ее.
— Подождите! Подождите!
Но было уже поздно. Джолин слышала, как удаляется автобус.
— Я опоздала, — взвизгнула Бетси, подходя к ней. — Теперь придется приходить после начала урока. Все будут на меня пялиться.
— Я хочу есть, — хныкала Лулу. — Хочу к папе.
— Ну? — спросила Бетси. — Ты так и будешь тут сидеть?
Это подействовало. Джолин ухватилась за колеса и повернула кресло.
— Что за чушь ты несешь? Можешь мне поверить, Бетси, опоздание в школу — это не трагедия. — Она подняла искалеченную ногу, пустая штанина раскачивалась из стороны в сторону. — Вот это трагедия. Приготовь сестре завтрак. Скоро должна приехать бабушка. Она отвезет вас в школу.
— Ты говорила, что все будет хорошо! — крикнула Бетси. Щеки ее порозовели. — Неправда! Ты даже не можешь о нас позаботиться. Зачем ты вообще вернулась?
— Ты испорченная девчонка. — Джолин резко повернула кресло и поехала прочь. В бывшем кабинете она захлопнула за собой дверь, встала и со стоном рухнула на кровать.
Как ей хотелось позвонить Тэми, сказать: «Я только что орала на дочь, а она кричала на меня. Скажи, что я не стерва… скажи, что она… скажи, что все будет хорошо…»
Через закрытую дверь до нее доносился плач Лулу. Бетси пыталась успокоить сестру. Наверное, они сидят, обнявшись, смотрят на закрытую дверь, недоумевая, что за женщина там прячется. Они знают, что их мама не вернулась с войны. Настоящая мама. Домой приехала чужая женщина, чужая для всех, и в первую очередь для себя самой.
Я хочу к папе.
Когда это Лулу искала утешения у папы?
Еще одна перемена. Пока Джолин отсутствовала, центром семьи стал Майкл. А она осталась на обочине, с краю. Теперь Майкл заботится о детях, он их утешает. Ему они доверяют.
Она услышала стук, но не ответила.
Дверь открылась, и в комнату вошла Мила. Она была одета как для работы — в джинсы, просторную джинсовую рубашку и зеленый брезентовый фартук. Волосы собраны под сине-белой банданой. Она подошла к кровати и присела на край. Потом наклонилась и убрала прядь спутанных волос с глаз Джолин.
— Солдат не бежит и не прячется в своей комнате после одного проигранного сражения.
— Я больше не солдат, Мила. Не жена, не мать. Кто я, черт возьми?
— Ты всегда была очень строга к себе, Джолин. У тебя трудные времена, ты уронила кастрюлю с водой и накричала на дочерей. Подумаешь… Я все время кричала на Майкла, когда он был подростком.
— Я никогда на них не кричала, — тихо сказала Джолин.
— Знаю. Честно говоря, как раз это необычно.
— Теперь они меня боятся. — Джолин вздохнула. — Я сама себя боюсь.
Мила понимающе улыбнулась:
— Мы все знали, что провожать тебя будет трудно, но никто нам не сказал, как будет тяжело, когда ты вернешься. Нам нужно приспособиться. Всем. А ты должна быть снисходительнее к себе.
— У меня это никогда не получалось.
— Точно. А теперь вставай и одевайся. Через двадцать минут мы едем на физиотерапию.
— Никуда я сегодня не поеду. Я плохо себя чувствую.
— Поедешь, — только и сказала Мила.
Джолин хотела рассердиться, устроить сцену, но слишком устала и была настолько измучена, что оставалось лишь подчиниться.
Большую часть дня Майкл провел в суде, беседуя с потенциальными присяжными. Одному за другим он задавал «прощупывающие» вопросы, пытаясь определить настрой человека. Когда процедуру перенесли на следующий день, он вернулся к себе в офис и еще час работал над вступительной речью.
Майкл знал, что вступительное слово прокурора будет посвящено фактам. Брэд начнет с изобличающих фактов убийства, часто повторяя, что Эмили любила мужа и доверяла ему, а он выстрелил ей в голову. Будет внушать, что Кит никогда не отрицал, что застрелил жену. Приведет показания экспертов, факт за фактом, и присяжные начнут думать, не лишние ли они тут. Им объяснят, что «провал в памяти» очень удобен и, вне всякого сомнения, является явной ложью. А закончит Брэд, по всей видимости, примерно так: «Неужели кто-то из вас сможет забыть, что он выстрелил в голову своей молодой жене? Я вот что вам скажу, леди и джентльмены из жюри присяжных: помните, что он сотворил». Потом он повернется к плачущим родителям Эмили: «Я не могу сказать этим несчастным людям, что убийца их дочери выйдет на свободу. А вы?»
Обычно в своей вступительной речи Майкл опровергал свидетельства обвинения, пытаясь заронить сомнение как в отношении деталей, так и дела в целом.
Однако теперь Майкл шел на сознательный риск. Он не станет опровергать тот факт, что Кит убил жену. Он попросит присяжных лишь об одном: понять почему. В штате Вашингтон именно обвинение должно представить все доказательства, в том числе умысла. Другими словами, штат должен доказать — при полном отсутствии оснований для сомнения — умысел Кита убить жену.
Умысел.
Вот что самое главное.
В половине шестого, съезжая с парома и направляясь домой, Майкл все еще думал о работе. Но когда он сворачивал на дорожку к дому, его мысли переключились на Джолин. Интересно, как прошел ее день. Сегодня Мила не должна была приезжать, чтобы встретить детей после школы. Девочки снова с Джолин — впервые за много месяцев.
Его встретил жуткий кавардак.
Везде горит свет, по телевизору идет какой-то фильм с танцующими девчонками-хиппи, дочери ссорятся. Судя по глазам Лулу, она была на грани истерики, а Бетси выглядела ужасно злой.
При появлении Майкла дочери перестали кричать друг на друга и бросились к нему.
— Эй! — Майкл поднял руки. — Полегче.
— Мама нас больше не любит, — сообщила Люси.
— Она была настоящей стервой, папа. Я знаю, что это плохое слово, но это правда, — сказала Бетси. А теперь мама сидит в своей комнате и не хочет выходить. Когда я к ней пришла, она сказала: «Не теперь, Бетси». И даже не извинилась за сегодняшнее утро.
— Сегодняшнее утро? Что случилось утром? — спросил Майкл.
— Мы опоздали в школу. Пропустили автобус. — Голос Бетси дрожал от гнева.
— Она уронила кастрюлю с водой для каши и сказала плохое слово, — серьезно прибавила Лулу, губы у нее дрожали. Она была готова расплакаться.
— Послушайте, девочки, мы же это обсуждали. Переход будет трудным. Помните, мы говорили о терпении?