К. Маковский. Под венец. 1884 г.
При гребнях употреблялись иногда и щети166, щетки.
Зеркала, гребни и гребенки были необходимыми не только при уборе женском, но также и при мужском. К ним должно присовокупить еще мыло, которое в царском быту составлялось обыкновенно из разных душистых веществ. Кроме домашних составных мыл, употреблялись и привозные покупные, например, мыло индийское, халяпское, греческое, и из русских костромское, нижегородское, простое.
Другие предметы уборного столика у государя хранились в готовальнях, монастырьках, описание которых мы поместили выше, также в связках, или же в особых ящиках.
Ф. Солнцев. Опахало царицы Натальи Кирилловны
Женские уборные принадлежности большей частью сохранялись также в ларцах, ящиках и шкатунах. В числе их находились: белильница, румянница, клеельница, суремница, ароматница, разные бочечки, тазики, чашечки с необходимыми по потребностям века снадобьями для украшения лица, волос и других частей тела. Белила и румяна употреблялись большей частью привозные, немецкие. Впрочем, известен был и румянец русский, кисейный, выделываемый на кисее из сандала. Он же назывался платенъш. Покупали также румянец ступочный, или ступичной (бакан167 турецкий), лековой (леко – игральная кость, брусок, кубик), вероятно, иностранного привоза. Белильницы и румянницы были небольшие коробочки, обшитые золотом и серебром, также унизанные жемчугом, иногда серебряные, украшенные финифтью и каменьями. Такие же коробочки служили для клеельницы и суремницы, хранивших снадобья для подклейки и черненья бровей и вообще волос. При суремницах употреблялись спицы. Разные ароматы и бальзамы, собственно духи и помады, изготовлялись в царской Аптеке и сберегались в ароматницах или ароматниках (флаконах) золотых, серебряных и костяных.
Кроме того, встречаем особые ящики, погребцы и шкатуны с разными скляничными сосудами и с фарфурными скляницами, наполненными разными водками, т. е. духами.
К уборным предметам мы отнесем и опахало; оно делалось из перьев, или же было сгибное из атласа, харатии (пергамента) и других подобных предметов; у царицы Евдокии Лукьяновны между прочим были опахала: «опахало перье павино, в середке у опахала дерево, писано золотом, а в дереве зеркало; пониже зеркала обогнуто участком золотным; черен у опахала дерево черно, по концам кость рыбий зуб с щедрою» (1630). У царевны Ирины были «два опахала невелики, перье струцово, черены меденые, поверх черенов по закрепкам навожено финифты. Опахало, перье струцово, с зеркалом, черен деревянный с костьми» (1629). В 1686 г. сделано царевнам четыре опахала атласных. Богато украшенные золотом и каменьями, опахала привозимы были царицам в дар с Востока. Должно заметить, что опахала были в употреблении и на мужской половине царского дворца. У царя Михаила было опахало деревянное,
«писано золотом да красками розными; нагалище у опахала сукно червчато багрец (1629); опахальцо турское круглое, перье бело, червчато, черно; о середке зеркальцо; черен дерево индейское. Опахальцо турское кругло, перье бело, червчато; черен серебрен, золочен, лопастка с финифты. Опахало харатейное сгибное, писано красками в дереве» (1634).
Подобные атласные опахала царю подносили обыкновенно к празднику Пасхи как свое изделие мастера Оружейной палаты.
Не должно забыть также, что в спальнях ставились, смотря по надобности, будильники, или часы с будильником.
Из опочивальней ближе всего перейти в мыленку, которую в наше время заменила ванна. Мыленка в древних царских хоромах помещалась или в подклетах или в одном ярусе с жилыми комнатами, отделяясь от них небольшим переходом и даже одними только сенями. В мыленку также вели особые сени, называвшиеся мовными, мыленными, передмыленьем (то же, что теперешний предбанник или сторожка во всенародных банях), где обыкновенно раздевались. В этих сенях у стен были лавки и стоял стол, накрытый обычно красным сукном, на котором клали мовную стряпню, т. е. мовное платье, в том числе колпак и разные другие вещи, которые надобились во время мытья, например, простыня, опахала тафтяные или бумажные, которыми обмахивались, когда, после паренья, становилось очень жарко.
Внутреннее устройство мыленки было таково: в углу стояла большая изразчатая печь с каменкою, или каменицею, наполненной ««полевым круглым серым каменьем», крупным, который назывался спарником, и мелким, который назывался конопляным. Камень раскалывался посредством топки внизу каменки. И каменка, и эта топка закрывались железными заслонами. От печи по стене, до другого угла, устраивался полок с несколькими широкими ступенями для входа, как и в теперешних банях, далее по стенам до самой двери тянулись обычные лавки. Мыленка освещалась двумя или тремя красными окнами со слюдяными оконницами, а место на полке – волоковыми. Обыкновенный наряд мыленки был такой же, как и других комнат. Двери и окна со вставнями и втулками обивались красным сукном по полстям, или войлоку, с употреблением по надобности красного сафьяна и зеленых ремней для обивки двери. Оконный и дверной прибор был железный луженый. Окна завешивали суконными или тафтяными завесами. В переднем углу мыленки всегда стояла икона и поклонный крест. Так, в 1692 г., в мыленку царевен меньше выменен был образ Богородицы и медный крест – поклонный.
Когда мыльня топилась, т. е. готовилась для мытья, то посреди нее ставили две липовые площадки (род чанов или кадей ушата в четыре), из которых в одной держали горячую, в другой – холодную воду. Воду носили в липовых изварах (род небольших ушатцев, или бадей), в ведрах и в шайках, наливали медными лужеными ковшами и кунганами, щелок держали в медных же луженых тазах. Квас, которым обливались, когда начинали париться, держали в туезах – больших берестяных бураках. Иногда квасом же поддавали пару, т. е. лили его в каменку на раскаленный камень спорник. Нередко для того же употреблялось и ячное пиво. Мылись большей частью на свежем душистом сене, которое покрывали, для удобства, полотном и даже набивали им подушку и тюфяки. Кроме того, на лавках, на полках и в других местах мыленки клались пучки душистых, полезных для здоровья трав и цветов, а на полу разбрасывался мелко нарубленный кустарник – можжевельник, что все вместе издавало весьма приятный запах. Веники составляли также одну из самых необходимых вещей в мыленках: поэтому на всех крестьян подмосковных волостей положен был оброк вениками. Для отдыха после мытья и парки в мыленке стояли скамьи с подголовками, а на лавках клались иногда мовные постели. В ночное время мыленка и мовные сени освещались слюдяными фонарями. Для стока из мыленки ненужной воды проводились желоба, а если мыльня находилась в верхнем этаже хором, то пол в ней и по стенам до лавок выстилали свинцовыми досками, которые по швам спаивались.
Глава IIIЗначение и честь государева двора
Значение и честь государева двора.– Приезд ко дворцу. Кто пользовался свободным входом.– Запрещение входить во дворец меньшим чинам.– Запрещение входить вооруженным и больным.– Нарушение чести государева двора непристойным словом.– Значение царских палат для разных придворных обрядов, торжественных приемов и собраний, и для домашней жизни государя; значение Грановитой, Средней Золотой, Царицыной Золотой, Столовой, Панихидной, Ответной, Государевой Комнаты, или Верхней Золотой, и Передней– Значение крылец.– Постельное крыльцо как площадь или сборное место дворянства и вообще служилых людей.– Дела о нарушении чести государева двора как характеристика царедворческих нравов в XVII ст.
В древнейшее время великокняжеские дворцы, без сомнения, не имели еще того значения, какое в XVI и XVII ст. принадлежало дворцу московских государей. Народ чествовал княжеское жилище как место, где производился общественный суд, где жил начальник дружины, «страж Русской земли», главный вождь ее в битвах с врагами. Большого значения в древности княжий двор еще не имел, потому что первоначально и само значение великого князя, как мы говорили, определялось больше кормлением, полюдьем, т. е. правом на известные земские доходы, чем политической силой и властью как самодержца земли.
Последнее значение получили уже московские князья. В Москве княжеский дворец из простой вотчиннической усадьбы постепенно становится освященным и недоступным жилищем великого государя. Особенно в XVI ст., когда учение о царском сане и высоте царского достоинства распространилось и утвердилось не только практически, но даже и путем ученых справок и литературных толкований и разъяснений; в это время на все, окружающее государеву особу, легла печать недосягаемого величия и благоговейного освящения. Русь переставила свои обычаи, как говорили в то время люди, испытывавшие на себе влияние этого переворота в поступках и значении московских государей.
Под влиянием византийских идей и обычаев, живым представителем которых была Софья Палеолог и окружавшие ее греки, московский государь не только вполне сознал свое царственное значение, приняв титул царя всея Руси, но и облек это значение в соответственные царские формы... Новое устройство двора, установление новых придворных обычаев и торжественных чинов, или обрядов, по подобию обычаев и обрядов Византийского двора, навсегда определили высокий сан самодержца и отдалили его на неизмеримое расстояние от подданного. Все это, однако ж, не появилось вдруг, а водворялось постепенно, с жизненной последовательностью. Так, если верить свидетельству Контарини, который приезжал в Москву к великому князю Ивану Васильевичу в 1473 г., т. е. спустя только год после приезда к нам Софьи Палеолог, придворные церемонии еще носили на себе характер первобытной простоты, напоминавшей древние княжеские отношения. При великом князе Иване Васильевиче подобные церемонии и все придворные обряды еще не облекались в те пышные формы, какие они получили впоследствии; что вообще пышная, великолепная обстановка царского сана входила постепенно и водворилась окончательно только при его внуке, за которым даже официально, соборной грамотой, был утвержден и царский сан