Подобным же образом, хотя и сокращеннее, составлялись и другие потешные книги этого разряда.
Над этими потешными книгами, изготовленными, как мы уже сказали, для царевича Алексея Алексеевича, трудились, т. е. рисовали, расписывали их красками и украшали золотом, жалованные и кормовые иконописцы Симон Ушаков, Степан Резанец, Федор Евтихеев с товарищами, всего семнадцать человек. Под каждой статьею они подписывали также уставом, добрым мастерством речи, то есть объяснения изображенных предметов, что и составляло текст этой древней живописной детской энциклопедии. Нужно упомянуть также, что большая часть рисунков в этих книгах заимствована была, без сомнения, из упомянутых выше немецких и фряжских печатных листов или гравюр, которые также назывались потешными.
Другого рода потешные книги имели целью доставить детям легкое и интересное чтение, поэтому сюда входили разные истории и повести, известные под именем сказок; повести эти были писаны почти всегда в лицах, т. е. с картинками. Образцами их могут служить так называемые лубочные сказки. Едва ли не все эти сказки были в XVII ст. потешными книгами и составляли в царском быту одно из самых обыкновенных развлечений не только для детей, но и для взрослых.
В конце XVII и большей частью в начале XVIII столетия эти потешные книги, украшенные рисунками, написанные уставом, стали гравировать на медных досках.
Совершенно неизвестно, входили ли в состав первоначального образования грамматика, счетная, или цифирная, мудрость, называвшаяся также арифмословием, всеобщая история (в хронографах), география (в космографиях) и иностранные языки.
По свидетельству иностранцев, науки не были приняты в этом составе и в царском быту, т. е., в первоначальном образовании царских детей57.
Есть, впрочем, данные, по которым можем заключать, что при царе Алексее Михайловиче и иностранные языки, и некоторые из свободных наук не были изъяты из первоначального образования его сыновей. Примером служит царевич Алексей Алексеевич, подававший блестящие надежды и так рано похищенный смертью. Он умер шестнадцати лет. Имея отличные дарования, он, по свидетельству современников, с особенной любовью занимался книжным учением, чему, без сомнения, много способствовало и то, что дядькой его был Федор Михайлович Ртищев, любитель и покровитель просвещения в тогдашнее время, который, «прилежным своим к государю царевичу служением, наипаче себе изнури, бодрствуя, и смотря и поучая его благочестно». Обучение [царевича Алексея Алексеевича] впервые в Московском дворце велось по системе тогдашней школьной науки, а именно – путем учения как на славянском, так на латинском и греческом языках.
В числе книг, принадлежавших библиотеке царевича [Алексея Алексеевича], мы находим, кроме многих книг духовного содержания, грамматики печатные и письменные, лексиконы, между которыми один славянский с греческим, а другой латинский со славянским, потом сто тридцать семь книг на разных иноземных языках, книгу Аристотелеву, книгу «Монархия», Собрание патриарха Никона (может быть, Летопись?), книгу цифирную (арифметику), книгу размерную (геометрию), одиннадцать книг – описание земель, т. е. книг географических, четырнадцать листов – описание разных земель (ландкарты), два яблоки – описание земли (глобусы) и проч. Если не все из этих книг были употреблены в первоначальном обучении царевича, то, во всяком случае, они могут свидетельствовать, что именно назначалось для его дальнейшего образования, которое с этого времени становилось обширнее или, по крайней мере, полнее, нежели как было в начале ХVII столетия, а именно при обучении царя Алексея Михайловича, в отроческой библиотеке которого, кроме духовных книг, встречаем только славянскую грамматику, лексикон и письменную космографию.
Глава IVДетские годы Петра Великого
Родины и крестины царевича Петра Алексеевича.– Первые заботы и распоряжения касательно младенца. – Игрушки и игры царевича. – Игрушки и игры воинские. – Книжное учение.– Потехи воинские.– Случаи из детской жизни Петра.
Петр родился тридцатого или «против» тридцатого мая 1672 года, в четверток, на память Исаакия Далматского, в отдачу часов ночных, т. е. на исход ночи или, по другим известиям, в шестом часу ночи, также за полтретья часа до дня, что по теперешнему счету будет означать час пополуночи58.
Соблюдая тогдашние обычаи и порядки быта, царь Алексей Михайлович в тот же час указал послать с вестью к боярам, окольничим и ближним людям, а также и к гостям. О посылке к митрополиту (тогда было м1еждупатриаршество) и духовным властям современные записки не говорят ни слова; но известно, что повестка посылалась не только к ним, но даже и во все важнейшие московские монастыри, и особенно к Троице в Сергиев. От царицы также посылались с вестью, или, как тогда говорили, со здоровьем к женам бояр, окольничих и ближних людей, вообще к боярыням приезжим, так называвшимся в отличие от дворовых боярынь, которые жили во дворце.
Во втором часу дня или в пять утра заблаговестили в большой успенский колокол к молебну. В это время все уже было готово к царскому торжественному выходу. В сопровождении грузинского, касимовского и сибирских царевичей, бояр, окольничих, думных и ближних людей, стольников, стряпчих и дворян, полковников солдатских выборных и стрелецких полков государь шествовал в Успенский собор, где и было совершено молебствие. После молебна митрополит Питирим со властями, 3 митрополитами, 3 архиепископами и 1 епископом и со всем собором поздравил государя с новорожденным. Затем поздравляли царевичи, боярство и всяких чинов люди, бывшие на выходе, причем грузинский царевич Николай Давыдович, стоявший во главе синклита, произнес обычную поздравительную речь. Из Успенского собора государь шествовал в собор Архангельский, потом в монастыри Чудов и Вознесенский и, на возвратном пути, в собор Благовещенский, где и совершал обычное богомолье59.
Возвратившись во дворец, государь в Столовой палате пожаловал из думных дворян в окольничие отца царицы, Кирилла Полуектовича Нарышкина, и своего друга Сергеевича – Артемона Матвеева. В тот же день пожалованы были в думные дворяне дядя царицы, Федор Полуектович Нарышкин, Авраам Никитич Лопухин и московский ловчий Афанасий Иванович Матюшкин. Отслушав потом обедню, государь, по случаю общей радости, справил в Передней и обычное родинное угощение водкой, винами и разными сластями. Принесено было питье, яблоки, дули, груши и другие «овощи» в патоке, в ковшах. Из собственных рук государь подавал водку и фряжские вина боярам, окольничим, думным людям, дьякам и полковникам стрелецким; головам и полуполковникам стрелецким и солдатским подносил водку перед Переднею в сенях боярин и оружейничий Богдан Матвеевич Хитрово. Все справлено было по обычаю, и не подавали только коврижек и взвару, необходимых принадлежностей этого угощения, которых подача, как увидим, была отложена до другого времени.
По порядку вскоре следовало дать во дворце родинный стол; но через три дня по рождении младенца наступил Петров пост; в воскресенье праздновали день Всех Святых и было заговенье.– Приготовиться так скоро, в два дня, к большому торжественному столу было невозможно и для дворцового хозяйства, и для гостей, потому что к родинному столу гости, по коренному обычаю, должны были явиться с дарами для новорожденного. Нельзя однако же было отлагать на долгое время веселое пиршество. 2 июня, в воскресенье, в самое заговенье, государь дал приватный стол одному боярству с дьяками, без зову и без мест. Стол накрыт был в Золотой Царицыной палате. В числе яств важнейшее место занимали здесь коврижки и взвар: «Великий Государь жаловал всех водкой, а заедали коврижками, яблоками, дулями, инбирем, смоквой, сукатом в патоке и иными овощами; а как начали есть, наперед носили взвар в ковшах». В то же время перед палатой, в проходных сенях, кормлены Благовещенского собора священники, которые служат у крестов, т. е. в царских моленных комнатах. Этим небольшим столом и заключились предварительные торжества.
Наконец, настал Петров день, в который праздновались именины новорожденного и назначены были крестины. Крестины были совершены в Чудовом монастыре, у Алексия Чудотворца в трапезе, перед обеднею, в 3 часа дня. Крестил духовник царя, Благовещенский протопоп Андрей Саввинович. Восприемниками были старший брат Петра – царевич Федор Алексеевич и тетка – царевна Ирина Михайловна. Когда несли новорожденного в церковь, то по пути кропил святой водой дворцовый рождественский священник Никита, весьма уважаемый в то время за святость жизни.
На другой день, 30 июня, также в воскресенье, после обедни, во дворце собрались духовенство «с образы и с дары», боярство, гости, выборные Гостиной, Суконной и черных сотен и Конюшенных слобод и из городов от посадских, также с родинными дарами. Родинный стол был дан в Грановитой палате в этот же день. От других столов родинные столы отличались неимоверным количеством подаваемых гостям всякого рода сахаров, пряников, и «овощей», вареных и сушеных. Между ними самое видное место занимали и служили украшением царского пира огромные коврижки и литые сахарные фигуры птиц, зданий и т. д. Большая коврижка изображала герб Московского государства. Два сахарных орла весили каждый по полтора пуда, лебедь два пуда, утя полпуда, попугай полпуда и т. п. Был сделан также и сахарный город Кремль с людьми, с конными и с пешими, и другой город – четвероугольный с пушками (крепость).
В то же время и царица давала родинный стол боярыням в своей Золотой палате. Из сахаров и «овощей», поданных ей за стол, коврижка большая изображала герб государства Казанского; орлы, лебедь, утя и другие птицы были того же веса, как за столом царским. Был здесь также город сахарный треугольный с цветами, две полатки и кроватка сахарная. Каждый из гостей получал по большому блюду с разнообразными сахарами: зеренчатыми, леденцами и конфетками, сушеными ягодами, корицею, арбузными и дынными пол