«Башмаки, низаны жемчугом по червнатому бархату с запаны, чулки золотные зарбав волнистой. На обыкновенных выходах носил башмаки сафьян зелен, чулки шелковые зеленые. Башмаки сафьян желт, чулки шелковые алые. В теплые башмаки поднаряд ставился бобровый».
В Кроильных записях упоминаются башмаки на Азовское дело, прямые, которые были скроены в 1642 г., 14 марта, царевичу Алексею Михайловичу вместе с двумя башмаками на кривое дерево (колодку).
О чулках не один раз упомянуто выше. Чулки, в собственном значении этого слова, кроились из шелковых и даже золотных тканей, особенно из камки и атласа, длиной в аршин. Такой длины чулки теплые на меху были скроены молодому царю Алексею Михайловичу, в 1646 г. Следовательно, они обнимали ногу до колена. Для теплых чулок употреблялся мех – пупки собольи, черева лисьи, песцовый, беличий; полутеплые, осенние, подкладывались тафтой, стеганной на хлопчатой бумаге; холодные, летние, подкладывались одной тафтой. Чулки вязеные, или вязаные, с названием «шелковые» упоминаются в 1646 г. в Казне царя Алексея Михайловича, который, быть может, получил их по наследству от родителя, но сам, по-видимому, их не носил.
Н. Самокиш. Великий князь Василий III Иванович на охоте
Ф. Солнцев. Сапоги. Древняя царская обувь
Царь и великий князь всея Руси Иоанн IV Васильевич Грозный
У царицы Евдокии Лукьяновны в Казне было трое чулок немецкого производства: одни – «шелк лазорев с серебром», другие – «шелк ал» и третьи – «шелк желт». Царь Федор Алексеевич носил чулки разного цвета: красные, зеленые, алые.
Другого рода чулки были сафьяновые и назывались ичетыгами, татарским словом, потому что и происходили из Крыма и назывались иногда Крымскими или Крымским делом. На тафтяной подкладке они украшались по сафьяну золотным шитьем. Но обычно эти ичетыги покрывались, оболакивались камкой, бархатом, атласом или другой шелковой тканью, что обозначалось словом верхи, т. е. оболочка наружная, почему они и описывались только по этим верхам, без упоминания о сафьяне: ичетыги – атлас бел, ичетыги – бархат червчат и т. п. Подкладка была тафтяная.
Длинные чулки требовали подвязок, которые делались из тесьмы, для них изготовляемой, волочены золотом, серебром и шелком с пряжкой. Такое богатое устройство подвязок объясняется тем, что при ездовом коротком платье они были снаружи видимы. На выезде в 1653 г. царь Алексей Михайлович имел подвязки – тесьмы золото с серебром, пряжки и наконечники, серебряные золоченые с чернью, гладкие. В другой раз, в 1664 г, он имел подвязки «тесьма ткана в кружки золото с серебром с шелки; пряжи и наконечники серебряны золочены». Домашние комнатные подвязки бывали тафтяные или хзовые кожаные.
Гардероб царя Михаила Федоровича в 1630 г., 1633 г. заключал в себе выходного платья: платен 5, опашней 50, однорядок 36, шуб 50, кафтанов 31, зипунов 58, ферезей 31, кожух 1, сарафанец 1, нагрудник 1.
Ожерельев (к зипунам) 23, тафей 5, колпаков 3, шапок 18, посохов Индейских 4, каповых 22, Троицких 6, Кирилловских 17, кленовых 2, стулов 2, подножий 11.
Ездового платья: ферезей 27, армяков 3, кебеняков 6, епанчей 5, шляп 4, кафтанов 48, чуг 6, налатников 4, подлатников 3, рукавиц 32.
Чепей 10, тесем 7, кушаков 7, ножей 23, связок 2121.
Все это числилось в Мастерской палате, собственно в царской гардеробной, изготовлявшей все одежды и все к ним принадлежности. Так называемый большой наряд хранился в кладовых Казенного двора. В 1642 г. там находилось платья: 8 платен, 4 кафтана, 3 испода горностайных из-под платен.
Столько накопилось платья у царя Михаила в течение 20 лет его царствования – 58 зипунов, 58 ферезей, 79 кафтанов, 50 опашней, 50 шуб. Царь Алексей в первое время немало пользовался одеждами отца: иное перешивал, иное прямо носил, что бывало впору, а затем, по-видимому, и сам наготовил нового платья столько же, если не больше. Поношенное, отставное платье, как и всякие мелкие остатки, лоскутки и обрезки от его изготовления, очень заботливо сохранялось в Царской Казне. В свое время все это накопленное продавалось по самой точной расценке призванными из Ветошного ряда торговыми людьми.
Таким образом, в царском обиходе никакая даже и негодная мелочь не пропадала даром. Так называемые Выходные книги описывают платье главным образом праздничное, в котором государь, по обычаю, выходил из своих комнат на богомолье не только в соборы и монастыри, но и в свои дворцовые храмы, находившиеся на Сенях Дворца. В упомянутых книгах совсем нет записей о том, какое подавалось платье государю комнатное, ежедневный обычный носильный или ходильный наряд. Книги, не описывая подробно, упоминают только, что ферези, зипун, шапка были комнатные, из комнаты, зипун комнатный, даже посох комнатный, башмаки комнатные или вообще: на государе было платье комнатное122. По именам мы знаем, что в комнатах государь носил зипун и ферези, а также башмаки и шапку, само собой разумеется, не столь дорогие по выбору тканей и по убору, потому что в домашнем быту цари были очень бережливы и строго соблюдали в этом отношении известные наставления старого Домостроя.
Ф. Солнцев.
1 – наперсный крест; 2 – золотая сканая цепь большого наряда; 3 – цепь с финифтью; 4 – кружчатая цепь с чернью
Иоганн Ведекинд. Портрет царя Михаила Федоровича
Даже и в праздничные выходы цари одевались просто и, можно сказать, благочестиво, не прибегая ни к каким особым украшениям и изменениям в своей одежде с целью придать ей более щеголеватости. Покрой одежды неизменно оставался тот же, какой был унаследован от прародителей.
Ф. Солнцев. Пуговицы царских становых кафтанов
Новые виды одежды, приходившие то с Запада, то с Востока, принимались только такие, которые вообще были сходны с господствующим покроем. Некоторое щегольство обнаруживалось только в одежде ездовой, когда государь выезжал за город и верхом на коне. Но здесь щегольство являлось с целью выразить перед всем народом высокое достоинство и честь царского сана, так точно, как при приеме послов или царственных лиц и по случаю торжественных празднеств, цари одевались в наряд Большой Казны, в большой наряд, называемый также собственно нарядом царским.
Щегольство в одежде заключалось не в изменении ее форм или покроя, как было на Западе; оно заключалось только в употреблении богатых и богатейших золотных тканей, да в золотой вышивке, в жемчужном низанье, в дорогих камнях, украшавших различные части царского платья. Но и такие богатые наряды надевались очень редко и вовсе не служили щегольством, а обнаруживали только заботу явиться пред лицом народа в подобающей обстановке царского сана, как в подобающей обстановке являлось и благолепие церковного архипастырского сана. Обычное выходное платье было шелковое – тафта, камка, атлас, отчасти для верхних одежд, и то по случаю холода или непогоды,– суконное и зуфное (шерстяное, род камлота). В зимнее и осеннее или весеннее холодное время оно полагалось на меху беличьем, собольем, лисьем. Видным украшением платья была нашивка – петлицы с пуговицами или завязками, которые бывали с кистями. Затем – кружево, располагавшееся по краям всей одежды, на полах и по всему подолу. Это называлось нарядом или снарядом платья, его убором. Без этого убора одежда именовалась чистой. В простом домашнем обиходе этот убор делался торочковой, т. е. вышитый шелками. В более щеголеватой одежде он являлся золотным, вышиваемым золотом и серебром с жемчужным низаньем. В таком наряде государи выходили в средние праздники. В большие празднования весь наряд блистал золотыми или серебряными тканями и золотым или жемчужным убором с дорогими каменьями, причем и кружево употреблялось серебряное с позолотой, кованое.
Ф. Солнцев. Пуговицы царских становых кафтанов
Нашивка служила обозначением и украшением пуговиц, а вместе с тем составляла характерное отличие, особую черту русского костюма. Это были продолговатые в три вершка длиной и в полвершка или в вершок шириной, тесьмы, нашиваемые у пуговиц на полах одежды по обеим сторонам, что и называлось гнездом нашивки. Такие тесьмы в простом наряде бывали торочковые, т. е. простроченные шелками, а в богатом наряде они делались из волоченого золота или из золотных тканей. Нашивка размещалась на груди до пояса. В некоторых одеждах она размещалась по всем полам до подола отдельными гнездами, в известном расстоянии друг от друга.
Само собой разумеется, что шитые или тканые шелковые и золотные тесьмы нашивок всегда украшались различными узорами в виде трав, цветков, розеток и т. п. Иные украшались узлами, т. е. особым сплетением золотного шнурка в виде связанного красиво узла без концов. Очень известны были в этом отношении Кафинские узлы, вероятно, Генуэзские или Виницейские.
Б. Чориков.
Царь Михаил Федорович встречает за Москвою родителя своего, Филарета Никитича, в 1619 г.
В XVII ст. цари особенно полюбили нашивки Кызылбашские. При царе Михаиле Федоровиче завязались самые добрые отношения с Персией. Известно, что в то время в 1625 г. шах Аббас прислал царю в дар Св. Ризу Господню. Для Москвы это было великим событием и укрепило еще больше расположение к Персии, которое скоро отразилось и на торговых делах. На Московском рынке появилось множество Кызылбашских тканей и всякого другого Кызылбашского товара, в том числе и разнообразные нашивки, которые во Дворце так понравились, что для их изготовления были вызваны из Кызылбаш нашивочного дела мастера – Мамадалей Анатов с тремя товарищами – для обучения своему мастерству русских людей.
Тогда же были вызваны оттуда мастера гзового (шегрень), шелкового и тесмянного дела Шебан Иванов с шестью товарищами. Научив нашивочному делу русских учеников, Мамадалей был отпущен восвояси в мае 1662 г. Кызылбашские нашивки Московского дела на государевом платье появляются с 1647 г. и особенно в 1649 г. Заодно с этими нашивками полюбились и персидские ткани с изображениями людей стоящих и сидящих, людей крылатых и т. п. Самые богатые нашивки делались из золотых плащей (блях), убранных дорогими каменьями и жемчугом. Бывала нашивка вся алмазная.