– Да, я знаю. Они все время ругаются. Что я могу сделать? Их семья, люди взрослые, пусть сами живут как хотят. А как твой сын?
Это был беспроигрышный способ перевести тему разговора. Надя боготворила своего единственного сына – Николашу – и рассказывала о нем запоем. На пятом курсе, работает, умница, девушка из такой семьи, что закачаешься. И сама – чудо. Живут отдельно, квартиру снимают. Надя рассказывала и сама млела от счастья. Вот какого сына вырастила, особенно если сравнивать с этой Кристиной.
– Поговори с ней насчет забора, может, поучаствует, – попросил Надю муж. Строительство шло к концу. Надя ждала, когда муж даст команду убирать и обустраиваться.
– Хорошо, в следующий раз, – ответила она.
В следующий раз на дачу она приехала с пачкой кофе, бутылкой вина, конфетами и сыром – угостить Ирину, чтобы разговор шел легче. И только когда пролезла через ширму и увидела машину, поняла, что соседка не приехала. Ирина всегда добиралась своим ходом – на электричке и автобусе, а Кристина с мужем – на машине. В прошлые выходные Надя дала своей новой подруге клубни, Ирина тут же посадила их около бочки, на клочке земли. Сейчас на месте посадки грязным колесом стояла машина.
– Там же цветы, – сказала вслух Надежда.
– Что? – вышла из бочки Кристина. – А, это вы… здрасьте. А мамы нет.
– А когда приедет? – спросила Надя.
– Не знаю. Она в больнице.
– Что-то случилось?
– Не знаю. Приедет – спросите. Вы что-то хотели?
Надя стояла с бутылкой вина и пакетом с гостинцами. Думала, отдавать или нет. Решила, что не отдаст.
– Нет, ничего, – ответила она и пролезла назад, на свой участок.
Ближе к вечеру – Надя сидела на улице, пила вино и читала – в щель пробрался сын Кристины вместе с собакой. Встал напротив Надежды и молчал.
– Тебя как зовут? – спросила она.
– Женя. – Мальчик хлюпнул носом.
– А меня тетя Надя.
Мальчик не уходил. Из бочки слышались крики и мат.
– Может, ты есть хочешь? – спросила она.
– Хочу, – ответил ребенок.
– Бутерброд и конфеты будешь?
– Буду.
Надя сбегала на «стройку» и принесла оставшуюся от обеда рабочих и мужа еду – хлеб, колбасу, сыр. Сделала бутерброд. Уронила кусок колбасы, который на лету поймала собака.
Женя дожевал бутерброд и опять уставился на Надю. Собака сидела рядом и тоже ждала. Надя бросила собаке остатки хлеба, а Жене дала конфеты.
– А что у вас там? – спросил мальчик, показывая пальцем на дом.
– Ничего особенного. Раскладушка, кресло.
– Вы там живете?
– Нет пока.
– А можно, я посмотрю?
– Иди.
Женя зашел в дом и огляделся.
– У вас нет игрушек, – констатировал он.
– Нет, – кивнула Надя.
– У вас нет детей?
– Есть. Сын. Только он уже большой и в игрушки не играет.
– А можно, я здесь пока поживу? – спросил Женя и добавил: – Пожалуйста.
– Нет, здесь холодно еще. Ты простудишься. А одеяла у меня нет, и подушки тоже нет.
Женя кивнул.
– Женька, Женька! – услышала крик Кристины Надя.
– Тебя мама зовет, – сказала она мальчику.
– А можно, я еще приду? – спросил он.
– Можно, приходи.
Женька пролез через дырку.
– Я же тебе велела никуда не уходить! – закричала на сына Кристина, но, увидев соседку, осеклась.
Когда на дачу приехала Ирина, Надя не сдержалась и охнула. У соседки было лицо серого цвета, и она сильно похудела.
– Кристина сказала, что ты в больнице лежала. Что-то серьезное?
– Нет, все в порядке, – ответила Ирина. – Разбавь мне кофе кипятком, чтобы некрепкий был. Не могу, сердце скачет.
Надя уже давно себе призналась, что выглядит намного лучше Ирины. А ведь они одногодки. И морщин меньше, и волосы гуще. Ей нравилось дружить с Ириной – на таком фоне ее жизнь казалась удачной, даже счастливой.
– Послушай, я тут хотела тебя спросить насчет забора, – начала разговор Надя, – мы менять думаем. Но если хочешь, калитку сделаем, чтобы спокойно ходить. Давно пора эту ширму выкинуть.
– Да, хорошо, конечно, – сказала Ирина и замолчала.
Надя поняла, что про деньги разговора не получится. Ей было неудобно – все-таки соседка после больницы, наверняка на лекарства много ушло.
– А вы все вместе живете? – задала Надя вопрос, который ее давно мучил. – С дочерью и зятем?
– Да, – ответила Ирина и опять замолчала. Не стала рассказывать.
– Ко мне Женя заходит, – сказала Надя, – мы с ним чай пьем. Кристине это, по-моему, не нравится. А собака их как гадила на мои цветы, так и гадит. – Она засмеялась, желая развеселить подругу.
Ирина заплакала. Сидела как сидела, а слезы по щекам текли.
– Что ты? Что случилось? – опешила Надя.
Ирине, сколько она себя помнила, было неинтересно жить. Жила, потому что положено, потому что так надо. У нее были один муж, одна дочь и одна работа. Муж умер, дочери стала не нужна, а работа давно не приносила ни радости, ни денег.
Муж умирал долго и тяжело. Ирина – физиотерапевт – забрала его из больницы и выхаживала дома. А что было делать? Кристина оставалась одна с больным папой, когда Ирине нужно было уходить в поликлинику. Девочке тогда исполнилось тринадцать. Переходный возраст, когда нужны тряпки, подружки, мальчики и мама. Ничего из этого у нее не было. Кристина приходила из школы, варила бульон, кормила папу с ложки, меняла ему простыни, выливала утку. Ирина прибегала замотанная, с сумками и весь вечер проводила у постели мужа – массировала, растирала, мыла, убирала. На дочь не оставалось ни сил, ни времени. Двухкомнатная квартира. В одной комнате, пропахшей лекарствами, – умирающий отец. В другой – Кристина с Ириной.
Когда отец умер, вроде бы стало полегче. Но та комната так и стояла закрытой. Кристина мечтала об отдельном пространстве, но и мать, и она боялись спать на диване, на котором умер отец. Выбросить и купить новый Ирине не приходило в голову. Да и денег не было – отдавала долги.
– Это была моя ошибка. Надо было выбросить эту рухлядь, – плакала Ирина, – тогда бы все по-другому было. Я не могла, понимаешь, не могла.
– А потом? – спросила Надя.
– А потом у меня появился мужчина. Понимаешь, я так долго была привязана, а тут… как отпустило.
После работы Ирина бежала к новой жизни, к новому мужчине. Кристина все знала – взрослая девочка – и делала все, чтобы осложнить жизнь матери. Курила, хамила учителям, шлялась бог знает где.
– Я же его в дом не приводила… – объясняла Ирина. – Не знаю, почему она так…
– Она чувствовала себя заброшенной, – сказала Надя тоном психотерапевта.
– Да, да, я знаю, – не спорила Ирина. – Кристиночка рано стала взрослой. Забеременела. Сама еще ребенок. Хотела аборт сделать, но я не разрешила. Мало ли что – такой грех на душу брать. Да и поздно было. Поженились они с Димой. Его родители сказали, что помогут и с жильем, и с внуком. Они у них жили, пока Кристина беременная была. Но потом к нам переехали, не знаю, что уж там произошло.
– Поругались, наверное, – сказала Надя.
Ирина промолчала.
– Молодые они еще. Димке погулять хочется, с друзьями встретиться, а Кристинка одна с ребенком. Я тоже не могу – работать надо. Жить на что-то. Димке иногда родители деньги дают – не ладится у него с работой. Два месяца поработает – и все. Говорит, плохо, надоело, денег мало.
– У них плохие отношения, – решила нажаловаться Надя, раз повод подвернулся, – все время крики.
– Да, и дома так же. Я даже задерживаюсь на работе. Куда угодно пойду, лишь бы не домой. Хорошо еще, Женька в садике. Кристинка на нем срывается. Мешает он ей.
– Как может ребенок мешать? – с пафосом возмутилась Надя.
– Да они бы и не жили вместе, если бы не беременность. Для них Женька – обуза. Кристина тоже все из дома рвется. Не нагулялась еще. И Димка ей не нужен. Думаю, разведутся. У Кристины уже какой-то новый мальчик, да и Димка наверняка гуляет. Еще и из-за денег ругаются. Кристинке и одеться хочется, и сходить куда-нибудь. А то, что Женька в разбитых ботинках ходит, она не замечает. Вот если я ему не куплю куртку, так раздетый и останется.
– Мальчика жалко, – сказала Надя.
– Ты знаешь, вот говорят, что к внукам другие чувства. Сильнее, чем к детям. А у меня – ничего, совершенно. Это плохо?
– Не знаю, у меня нет внуков.
– Нет, я и покормлю, и прослежу, но, знаешь, сердце за него не болит. Кристина на меня обижена. Думала, я буду с внуком сидеть. А я не хочу, просто не хочу. Вот в садик его через свою поликлинику устроила. Не могу я с ним. Устала. Мужу весь запас ухаживания отдала. Он же как ребенок был. Даже не говорил. Я по глазам, по стонам понимала, что он хочет, где ему больно. А на Женю у меня уже сил не осталось.
Когда в следующий раз на дачу приехали Кристина с Димой, Надя посмотрела на них другими глазами. Ей стало их жалко. Надо же, такие молодые, а уже жизни сломаны. А они этого даже не понимают. Что впереди? Ничего. Ну, будет у Кристины другой муж, мало чем отличающийся от Димки. Ну, родится еще один ребенок, который так же, как Женька, будет ходить голодным и проситься пожить в чужом доме. А Ирина? Она тоже уже не изменится. Надя даже заплакала в машине, когда ехала домой.
– Ты чего? – испугался муж.
– Ничего. Так, просто подумала, как жизнь по-разному складывается.
– Это ты про соседей?
– Да. Жалко их.
– Всех не нажалеешься. Ты про забор спросила?
– Без вариантов. Им только на жизнь хватает.
– Я так и думал. Ладно, буду доски заказывать.
– Только калитку сделай.
– Зачем это?
– Ну, понимаешь, неудобно же. То мы друг к другу через дырку в ширме пролезаем, а то вдруг глухой забор поставим. Странно как-то.
– Ты же сама жаловалась, что их собака на твои цветы гадит, – удивился муж.
– Пусть гадит.
– Ладно, как скажешь. Только потом не жалуйся, что они тебе надоели.
– На калитку можно щеколду поставить.
Наконец дом построили. Оставалась мелкая отделка, но Надя решила переехать. На новоселье позвала Ирину. На той лица не было – землистого цвета, и глаза подруги Наде показались странными. С каким-то жутким страхом, растекшимся вокруг радужки.