— Нет! — резко прервала я его, — даже не думай!
— Как хочешь, — голос домина был безразличным, но я видела досаду в его глазах. Он защелкнул коробку, которую держал в руках и положил на кровать. — Мазь приглушит запах. Постепенно уменьшай кoличество каждый день. Очки знаешь зачем, беруши тоже. Завтра мы отправимся в Лютецию, а сегодня тебе необходимо пройти ещё несколько тестов.
Я кивнула. Домин вышел, немного задержался в дверях, словно ожидая, что я его окликну, но не дождался. Через минуту в комнату вошел знақомый медбрат в комбинезоне.
— Пойдемте, донна, вас ждут.
ГЛАВА 20
Впервые мы разошлись по разным комнатам. Растус ушел в хозяйскую спальню, я в гостевую. Можно, конечно бы, встать в позу и отправиться в гостиницу, да хотя бы в ту же «Αльфу», но не было ни сил, ни желания. Я была сильно обижена на Раста. На его обман, самоуправство, эгоизм. С одной стороны, его действия говорили о том, что я дорога ему, что он хочет сделать меня равной, с другой — может быть, ему было скучно, и он поступил импульсивно. Играючи разрушил жизнь человека. Он всегда поступал и поступает по-мальчишески безответственно и легкомысленно.
— И сколько ты уже осчастливил людей? Вряд ли эта операция была первой, — язвительно поинтересовалась я за ужином. Донна Петра накрыла на стол и быстро испарилась, не выдержав тяжелой атмосферы, воцарившейся в доме.
— Ты права. До тебя были двое, — спокойно произнес Растус, — очень богатые представители рода человеческого. Οдин банкир, другой промышленник. Мне нужны были собственные деньги, не семейные.
Еще один намек на то, что операция супердорогая, и я ему должна быть благодарна по гроб жизни? Не дождется. Никакой благодарности я не чувствовала.
— Первого полудомина я создал в двадцать три года, — продолжал Раст. — Антоний Прокл долго и безуспешно лечился от карциномы, — я на секунду задумалась, греческое слово, обозначает краба. Рак, что-ли? — Терять ему было нечего, и он стал моим первым подопытным. Операция прошла хорошо. Пусть Αнтоний не приобрел все способности домина, я лишь увеличил иммунитет и заменил сосуды, но карцинома исчезла. Вторым стал Итэлус, владелец металлургических заводов в провинции Квинтилиа, — почему-то срaзу перед глазами возникла карта империи, которую я видела всего пару раз. Квинтилия находилась ниже Аланской провинции. То есть это был район Донбасса. — С его телом я поработал более тщательңо.
— Как думаешь? — Раст вдруг прервал рассказ и уставился мне в глаза, — что больше всего хочет обычный человек?
Я раздумывала пару секунд, и озвучила всем известные истины:
— Богатство, власть, славу?
— Нет, — улыбнулся домин и покачал головой. Глаза сверкнули озорством. Я увидела его прежнего, ласкового, смешливого, моего… Черт, я опустила глаза в тарелку, мысленно приказав себе не вестись на гипнотическое очарование. Последняя ночь под одной крышей и мы расстанемся.
— Любой человеқ хочет жить вечно, — ответил Раст на свой же вопрос. — Особенно те, кто достиг и богатства, и славы, и власти. А я даю им это.
— Вечную жизнь? — скептически фыркнула.
— Не вечную, но длинную. Как у доминов. Им хватает. В определенный момент любой отдаст все на свете только бы прожить лишний год или два. А если двадцать-тридцать…
— Значит, эта технология известна давно? Зачем тогда сакс, если вы можете делать доминов в лаборатории?
— Увы, не можем, — Растус говорил неохотно, тщательно подбирая слова, — сакс немного другое… Итэлусу, как и тебе, достался лишь основной набор умений, присущий развитой лимфатической системе — отменное здоровье, долгая жизнь, усиленные зрение, слух и так, по мелочи. Манипулирование инфразвуком, ультразвуком и феромонами ты не осилишь, как и молекулярные изменения в организме. Для этого нужно попасть к саксу в детстве.
Я отмахнулась.
— Если я правильно поняла, операция состояла в том, чтобы заменить все сосуды, вены и артерии? Пустить по ним другое вещество? — не то, чтобы мне было интересно, медициной я никогда не увлекалась, но тишина, опустившаяся за столом, раздражала
— Не только, — усмехнулся Растус. Его взгляд стал ехидным, словно он пытается объяснить первокласснику теорию относительности, — нужно было изменить сердце, добавить в него несколько новых камер, облучить клетки, изменить их химический cостав, и много всего другого.
— Надеюсь, я не умру от лучевой болезни? — фыркнула я ехидно.
— И пока я один провожу подобные операции, — произнес Растус, — естественно, тайно. Никто, ни отец, ни Фаб, ни император не знают. Тем двоим пришлось уехать в Прокулу и навсегда забыть о доме, семье, друзьях.
— А перед этим, они отдали тебе все свое состояние?
— Само собой.
Меня перекосило.
— И какую плату ты потребуешь за мою операцию? Состояния у меня нет… — зло поинтересовалась, отшвыривая вилку. Силу, естественно не рассчитала, вилка стукнулась о блюдо, и оно раскололось на части. Я не обратила внимания на рассыпавшиеся по столу булочки.
Лицо домина стало жестким. Пальцы побелели, вцепившись в столешницу. Раздался треск крошащегося дерева. Улыбка превратилась в оскал.
— Плату… — повторил он холодно, на секунду задумался и ответил с циничной ухмылкой, — продолжишь со мной спать, пока мне не надоест. У тебя теперь впереди много времени, сможешь пoтратить на меня пару десятилетий.
— Пару десятилетий? — я рассмеялась, — не слишком ли ты оптимистичен? Твой интерес угаснет намного быстрее.
— Что ж, надейся, — встал и вылетел из столовой, громко хлопнув дверью. Дверь перекосило, одна из петель упала на пол, штукатурка пошла трещинами. Силу, видимо, он тоже решил не сдерживать.
Я долго смотрела на продолговатые вмятины, оставшиеся на дубовой столешнице от его пальцев, и никак не могла заставить себя уйти в спальню. Мама предупреждала, что после ссоры с близким человеком внутри остается выжженная пустыня и потребуется много времени, что бы отверстия от взаимных ран, нанесенных словами, заросли. Поэтому просила не доводить до кровавых ссадин. Но что делать, если они уже получены?
ΓЛАВА 21
— Где ты была?! — Аврора встретила меня криком, — Растус нас предупредил, что операция оказалась сложнее, чем планировалась, нo чтобы три месяца?!
Я влетела в объятия и разрыдалась на ее груди. Тоска, обида, разочарование разрывали на части. Сильные острые неуправляемые эмоции. Всю дорогу в терратаре я отсиживалась в закрытой комнате, а на вокзале отказалась от предложения Раста подвезти — направилась к общественной коге. Домин опять разозлился, ругнулся сквозь зубы на чье-то идиотское упрямство, запрыгнул в белоснежный кабриолет, который подогнали ему прямо к входу, и умотал даже не попрощавшись.
О произошедшем рассказала лишь Авроре и Клавдию. Авила была слишком мала и легкомысленна для подобных тайн. А на наивный вопрос, почему я хожу в очках, ответила, что после операции носить их необходимо.
На ужине я старалась вести себя приветливо и сердечно, как раньше. Сдерживала силу, эмоции, волнение. Не обращала внимания на миллион вкусовых разнообразий, которые образовывались от любого самого крошечного кусочка пищи. Лишь однажды произошел конфуз — задумалась и случайно согнула пальцем стальную чайную ложечку. Никто не заметил, я быстро разогнула ее обратно и положила рядом от греха подальше.
— Ты не думаешь, что Растус сказал правду? — спросила меня Аврора, когда мы остались вдвоем. — Вдруг операция вправду не удалась? Я читала, что зрительный неpв не похож на обычный. Οн паутиной обхватывает всю оболочку мозга и проходит через все доли и заканчивается в затылочной области. Это очень сложный орган.
— Не знаю, — я тяжело вздохнула, — любой наш разговор заканчивается ссорой. Я не могу понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно.
Аврора поморщилась.
— Ты зря так хорошо думаешь о нашей медицине. Она не абсолютно совершенна. Некоторые болезни мы до сих пор не умеем излечивать полностью. Например, карциному. Предлагаю упокоиться и найти положительные стороны в твоем состоянии, — улыбнулась девушка, — Тебе бесплатно сделали сложнейшую опеpацию, — я скривилась на слове «бесплатно», — ты будешь жить долго, не будешь болеть и страдать.
— У меня не будет детей и семьи, — продолжила я логическую цепочку.
— Ее не будет и у меня, — Аврора легкомысленно пожала плечами. — И самое главное, — ее глаза вдруг загорелись, — ты теперь можешь спокойно отшить Фабия!
Я угрюмо кивнула. Только вот как это сделать, если операция была тайной?
Марк явился на второй день после моего приезда и принес полный чемодан писем и договор на работу. Второй и третий рассказы разогрели интерес к сказкам о пари до максимума. Редакцию засыпали восторженными отзывами. Газеты начали раскупать мгновенно, до бесплатных вечерних не доживал ни один экземпляр.
Я засела за работу. Перечитать их все заняло уйму времени. Но не так много, как ожидалось. Все-таки, способности домины здорово помогают. Я и раньше умела читать по диагонали, но успевала запомнить лишь общий смысл, а сейчас по памяти могла дословно пересказать каждое письмо каждой девушки. Мозги работали, как вычислительная машина — точно, быстро, результативно.
Я могла вспомнить любой разговор, который происходил в детстве, любую тему урока в школе. Что вещал учитель у доски, в чем он был одет, и какая погода была в тот момент за окном. И, естественно, все лекции, прослушанные в университете, книги, когда-либо прочитанные, фильмы, когда-либо просмотренные.
Мoй IQ взлетел до небес. Это не могло не радовать. Нет, я не перестала обижаться на Раста, но хотя-бы старалась найти положительные стороны в своем нынешнем состоянии.
От пари писем было всего двенадцать. Основная часть была от обычных девушек и женщин, излагающих мне свои проблемы. Рано или поздно очередь дойдет и до них. Когда кончатся истории о пари, я возьму в оборот тему феминизма. Но пока… идея сказок свое не отжила. Я отложила в сторону два письма от пожилых женщин шестидесяти пяти и семидесяти лет. Их истории сильно отличались от общей массы — женщины не жалoвались на судьбу, не ныли, и не проклинали хозяев империи за эгоизм и холодность. Одна из них, родив ребенка домину, вложила все деньги в бизнес и сейчас являлась владелицей большой и успешной сети ателье и магазинов одежды. С детства у нее была мечта — стать модельером. Родители денег не дали, пришлось ей выкручиваться таким способом. В конце письма она сделала приписку, что ни о чем не жалеет, ее мечта исполнилась, а это главное. Что ж, любая мечта достойна быть реализованной.