Она растерялась, не понимала, что сделала не так, забирая его из межпространства, а потом ее мир потемнел.
11
Тест
Сирена пришла в себя в том же месте, где и стояла. Казалось, прошел лишь миг, но она не знала точно. Ее тело ощущалось, словно ее растоптала лошадь. И все за миг.
Ее ладонь все еще была протянута, она посмотрела на блестящий бриллиант в руке. Что он с ней сделал?
Она медленно подняла взгляд, и ее рот раскрылся. Комната изменилась. Она уже не была грязной и заброшенной, а вернула былую роскошь. Пол был вымыт, и свет отражался от потрясающих картин в комнате. Даже троны двора были такими же, как в воспоминаниях Серафины.
Она не понимала, как такое было возможно.
А потом ощутила ладонь на ее плече и закричала, отскакивая.
— Все хорошо. Это просто я, — сказал ей знакомый голос.
Она повернулась и увидела Серафину в том же кроваво — красном платье, в котором она пожертвовала собой ради бриллианта.
— Сэра, что ты тут делаешь? Я… в духовном плане?
— Нет, Сирена, — она улыбнулась так, как Сирена еще не видела. — Ты при дворе Домины.
— При… дворе Домины? — растерянно прошептала она.
А потом они появились. Одна за другой. Все женщины. Все в белом. Все смотрели на нее с потрясающими улыбками. Они заняли сидения по краям, пока женщина в белом одеянии села на трон Домины. Она держалась как королева. Нет… как Домина.
Серафина повернулась к женщине и присела в реверансе.
— Домина Селма, это мой выбор. Сирена Штром.
— Ты долго к нам шла, дитя, — ответила Домина Селма.
— Да. Очень долго. Но она — та самая.
— А ты, Сирена Штром, считаешь себя той самой?
Сирена открыла рот в смятении и закрыла его.
— Разве кто — то может знать? Я стараюсь изо всех сил.
— Как и все мы, — ответила она. — Я Селма Первая. Полагаю, ты встречала мою мать, Бенетту.
Сирена охнула.
— Она упоминала, что вы учили Дома, как она учила вас. Я не думала, что вы стали… первой Доминой.
Селма склонила голову.
— Я старалась изо всех сил.
Улыбка появилась на лице Сирены.
— Мы должны продолжать, но сперва, — Селма махнула на Серафину, — белый, если изволишь?
— О, нет, — прошептала Серафина, — я этого не заслуживаю. Это мое наказание.
— Дитя, ты верила, что несешь равенство между людьми и Дома. Моя мама верила в то же. Это не так просто получить, особенно, когда тьма не спит. Тебя обманули. Ты не предлагала свой народ для бойни. Твое место среди нас. В белом.
Слезы выступили на глазах Серафины. Она верила, что все было ее виной. Все время несла на своих плечах это бремя. Две тысячи лет агонии из — за этого. Она два года учила Сирену для этого момента, но все еще не верила и не надеялась, что сможет вернуть белый цвет.
— Спасибо, — прошептала Серафина. — Это честь.
Она взмахнула рукой, и красное платье сменилось роскошным белым платьем Домины. Две тысячи лет спустя она вернулась к своему народу.
Сирена невольно ощутила слезы на глазах. Помощь Серафины вернула то, что она считала утерянным.
Серафина коснулась ее плеча и шагнула к пустому трону при дворе. Ее глаза были добрыми, взгляд подбадривал.
— Итак, — сказала Домина Селма Сирене, — ты прошла долгий путь. Мы рады видеть, что род Дома вернулся. Но осталось еще одно испытание.
Конечно. Серафина не могла просто выбрать ее и сделать Доминой? Просто быть не могло.
— Я готова.
— Вот и увидим, — сказала Домина Селма.
Она указала перед собой, и вдруг появился подиум. На нем лежала маленькая книга. Сирена ощутила дежавю. Она делала это во время Гимна Памяти. Читала из книги Дома, которая начала это все, когда Базилл Селби отдал ее Элее на рынке Лэлиш. Столько всего изменилось с тех пор, но все вернулось к книге.
— Прошу, начинай. — Домина Селма указала на книгу.
Сирена шагнула туда и увидела переливающиеся буквы, что открыли в ней способность читать магическую книгу. Они замерли, став словами, которые она могла понимать. Хоть у нее была такая же книга в сумке с Сариэль, и она читала те страницы много раз, пока была в пути, она еще не видела слова, с которых начиналась страница.
— Гимн Домины? — спросила она, прозвучало как вопрос, а не утверждение.
Но, когда никто ничего не сказал, она перешла к следующей строке. А потом поняла. Магия лилась из ее тела, тянулась к древней книге. Кружилась в словах, становилась торнадо сияющих букв, а потом летела из книги, вспыхивая на потолке.
Слова продолжались, высасывали энергию из ее тела в книгу. Она была рада, что не использовала больше сил в замке, потому что устала от того, что чуть не утонула и замерзла. Она не была бездонной, как думала. Но книга все забирала у нее силы. Пока слова не покрыли потолок, становясь все шире. Сияя над ней яркой мозаикой на куполе.
Сирена опустилась на колени, книга осушила ее. Она охнула от пустоты в ней. Магия не пропала полностью, но Сирена знала, сколько еды и отдыха требовалось, чтобы ее восстановить. Она днями будет бесполезной. Как ей выбраться отсюда без магии в венах?
Она не озвучила вопрос. Просто подняла голову к потолку, словно ее поманили. И в ужасе смотрела, как книга раскрывала трагедию ее жизни. Она не могла отвести взгляда. Смотрела на ужасы перед собой.
Когда Рэя стала Вторым классом, ее забрали. Никто не захотел, чтобы Сирена должным образом попрощалась с Рэей. Они сами прощались под дождем.
Сирена извивалась на полу туннелей под Альбионом. Рана от ядовитого клинка бража медленно убивала ее.
Мэлия стояла на плахе, произносила сильную речь. Предательство, когда она убила родителей Дина. Она опустилась, положила голову на блок. Клинок опустился и отрубил ее голову.
Дин давал ей яд, чтобы оторвать ее от магии. Винил за смерть его родителей. Отдал Каэлу, чтобы избавиться от нее.
Засуха в Бьерне. Эдрик показывал сад, который поливал для нее, а не помогал страдающим. То, как он возмутился, узнав о ее помолвке с Дином. То, как он считал, что владел не только ее телом, но и ее сердцем.
Каэл учил ее красть магию. Впиваться в разумы. Обратил ее против всех. Использовал ее.
Ее мертвые родители на полу.
Рядом с ними — мертвый Эдрик.
Кровавая магия сделала ее одержимой.
Дофина на виселице.
Авоку схватил ноккин в горах. Он отбросил ее. Она месяцами лежала в коме.
Фэллон в крови.
Лицо темного принца в Доме теней. Фордхэм, который заманил ее. Зов пел в ее венах.
Предательство Серафины, работавшей с Виктором, чтобы уничтожить Дома.
Миг, когда Малиса забрала Алви.
Признание Веры.
Друзья прогоняли ее.
Она моргала и моргала.
Все это хлынуло на нее. Сквозь нее.
Помни. Помни. Помни.
Не забывай.
Они повторялись. Показывали каждый ее провал. Каждую боль. Каждое предательство и смерть. Все, что она сделала, что привело к разрушениям.
Не так работала Наследница Света. Это была тьма. Это была ее вина.
Слезы лились по ее лицу, она вспоминала не только произошедшее, но и все ужасные эмоции вместе с этим. Пережитая боль была в десять раз сильнее.
Она сжала бриллиант, пока терпела агонию. Потому что там была только половина истории. Там не было показано, что они с Рэей сохранили дружбу. Что Рэя все еще была на ее стороне, даже когда ее прогнали. Что в ночь, когда ее ранил браж, она встретила Ордэна. Что предательство Дина привело к тому, что он получил свою магию, и они встретились в другой ситуации. Что засуха повлияла на нее, потому что она уже не была избалованным Компаньоном, какой прибыла впервые в замок. Что смерти ее родителей и зависимость от магии крови вернули Эдрика к жизни. Кома Авока сблизила их, исправила ее проблемы с Алви. Предательство Веры открыло ей правду. А поступок друзей привел ее к бриллианту.
Это была одна сторона монеты. Боль позволяла расти. Приносила понимание и сочувствие. Показывала новый путь. Дарила доверье, решимость, решение проблем. Вызывала желание получить ответы. И она становилась лучше… хоть и было больно.
А потом слова так же внезапно, как появились, упали в книгу, и она громко захлопнулась.
Минуту никто не говорил.
Они дали ей время взять себя в руки. Вытереть слезы с лица и с дрожью подняться на ноги. Бриллиант сжимала в кулаке.
— Ты отвечаешь всем требованиям, — спокойно сказала Селма. — У тебя есть доступ к четырем стихиям и духу. Без них ты сюда не попала бы. Но ты еще и видела мир. Испытала то, что мир может предложить. Теперь у тебя есть выбор.
Голос Сирены дрожал, когда она ответила:
— Какой выбор?
— Идти дальше или нет, — Селма печально улыбнулась. — Путь вперед привяжет тебя ко всем Дома — прошлым, настоящим и будущим. Твой долг перед ними будет важнее всего. Ты уже не будешь свободна. Дома важнее всего.
Желудок Сирены сжался от этого слова. Свобода. Была ли она у нее когда — либо? Как только она стала Компаньоном, ее сковал вес пророчества. А потом ее магия. Знать, что она не получит свободу уже никогда, было неприятно.
— Мы хотим быть честными с тобой. Обмана нет. Испытаний уже нет. Ты видела свое прошлое. Свои страдания. Путь вперед — еще больше страданий. Еще больше, — глаза Селмы были добрыми и печальными.
— А другой вариант? — Сирена сглотнула.
— Путь назад означает, что ты передашь эти страдания другой.
Сирена поежилась. Она не позволит кому — то страдать вместо нее. Ни за что.
Селма склонилась ближе.
— Другую призовут служить, — она прижала ладони к подлокотникам и приподняла бровь. — Это не обязана быть ты.
Она всегда хотела это услышать. Это не должна быть она. Кто — то еще мог занять это место. Она могла прекратить страдания и ужас. Могла оставить все проблемы другому… как сделала Серафина.
И жалела об этом две тысячи лет, пока не исправила ошибку.
Сирена хотела, чтобы бремя забрал кто — то другой, чтобы она могла жить счастливо, а не разбираться, что делать дальше, но она не могла представить, что остановится сейчас. Не после того, как далеко зашла.