— И твой капитан, — он указал на Дина. — Принц? — он прищурился еще сильнее. — Элейзии, как я понимаю. Ты скрыла от меня его положение.
— Он — капитан моей стражи, — сказала Сирена. — Откуда он — не важно. Важно то, за что мы сражаемся. Мы — одно. Мы — Дома.
Киллиан встал и покачал головой.
— Ты пришла с ложью. Думала, что я был слабым королем, который при виде милого личика поддастся твоей воле. Я не дурак. Тик не участвует в этой войне. У нас нет магии, и после такого представления я не хочу, чтобы магии в мире стало больше. Союза не будет. Можешь уходить.
Сирена скрипнула зубами, хотела обозвать его. Но в зал ворвался мужчина с криками:
— Драконы! Драконы! Ваше величество, там драконы!
Глаза Киллиана расширились от ужаса.
— Драконов… не бывает.
— Они сидят на парапете. Я… думаю, они хотят напасть. Что нам делать? — выдавил гонец.
Киллиан повернулся к ней.
— Ты! Ты это сделала.
— Похоже, брачного альянса не будет? — спросила она, закатив глаза.
А потом пошла прочь от трона, оставив трясущегося от злости Киллиана позади. Союза не будет. Армии не будет. На месте короля был дурак. И этот дурак падет под грузом нерешительности в этой войне. Сирена сделала все, что могла. Она не станет молить его передумать. Он привык получать то, чего хотел. Она знала, что он не побежит на ее сторону, стоит ей похлопать ресницами, и ей надоело играть.
Она была Доминой. Она не приглушала сияние магии на теле. Дин и Калиана пошли за ней. Они вышли из замка к драконам, намереваясь покинуть Тик.
32
Принцесса
Авока
Лес пах как дом еще до того, как она увидела великий город лифов Элдору. Воспоминания мелькали перед глазами. Обучение, охота, сражения. Ее чудесная Шестая команда, и как Авока стала командовать ею. Она вспоминала жизнь тут. Она была принцессой в мире, который уже не верил в существование фейри. Считал их сказкой для детей, чтобы запугать их.
А теперь она хотела попросить их оставить эту жизнь. Как она. Показаться миру снова.
Она знала, когда Сирена спасла ее жизнь всплеском энергии в тот день в лесу, что все изменится. Она отчаянно хотела этого. Могла ли Авока попросить такое от своего народа?
Было глупо идти пешком. Она тратила время, которого не оставалось, пока шла по Скрытому лесу домой. Она исцелялась по пути, помимо причины, названной Сирене. Алви все еще был в том звере. Он не стал полностью индресом. Она не знала, как достучаться до него. У нее не было вариантов. Она была в долгу перед Сиреной, но все равно попыталась бы спасти Алви, если бы выпал шанс.
Авока вздохнула, взяла себя в руки при виде стен Элдоры. На вершине крепости за стенами появились лифы. Она увидела их изящно заостренные уши, кожаную броню и юные лица, не скрывающие потрясение от ее появления.
Крикнули открывать ворота. Тот же приказ она дала в ночь, когда появился Кесф после уничтожения его народа в Аонии.
К ее потрясению, он там был.
Высокий и мускулистый. Ее серебряные волосы были заплетены спереди в стиле Аонии. Остальные пряди ниспадали волной на спину. Яркие золотые глаза смотрели на нее с удивлением и радостью. С восторгом и одержимостью. Где — то в этом запуталась любовь.
Он миновал врата, как только смог протиснуться, и обнял ее, прижал к груди.
— Ава, — выдохнул он.
Она обвила его руками, не думая. Они когда — то были помолвлены. Она ненавидела Кесфа очень долго. Он был союзником, но со своими предрассудками. Но не врагом. Она видела его в его худшее время. Они всегда были едины из — за этого.
— Ты вернулась, — поразился он.
— Да.
— Я знал, что ты одумаешься, — сказал Кесф. — Что избавишься от тех людей и вернешься к своему народу. Займешь свое место.
Авока отодвинулась от него и поежилась от слов, что она избавилась от людей. Словно Сирену, Алви и Ордэна можно было легко заменить. Словно ее долг перед ними был не так силен, как перед остальными.
— Я вернулась не за этим.
Кесф помрачнел.
— Ты все еще хочешь быть одной из них.
Авока выпрямилась. Она пережила слишком многое, чтобы ее отчитывал за поступки Кесф.
— Мне нужно поговорить с моей матерью.
Что — то мелькнуло на его лице. Ужас. Нет… опустошение.
— Ава… она…
Ее глаза округлились от того, что он не мог подобрать слова. Он всегда мог найти ответ.
— Что?
— Она больна, — тихо и с болью сказал Кесф. — Я вернулся из Аонии, и она сделала меня регентом до твоего возвращения.
Ужас отразился на лице Авоки.
— Где она?
— Я отведу тебя.
Кесф пошел к ее дому в лесу. Деревья были такими большими, что их вырезали изнутри и использовали как дома. Лестницы и мосты соединяли дома и места для общего сбора. Все жили в лесу, далеко от мира снаружи.
— Она будет рада тебе, — продолжил он, пока они шли к королевскому дому. — Мы еще успеем сыграть свадьбу, пока она жива, — сказал он, словно других вариантов не было. — Мы всегда должны были это сделать.
Авока остановила его, не дав войти в дом королевы. Ее слова были твердыми, но нежными.
— Я уже замужем.
Кесф отпрянул в шоке и ужасе. У него не было слов. Он просто смотрел на нее, словно никогда не встречал. Словно она разбила его мир. И, может, она так и сделала. Он всегда надеялся, что она передумает. Что их отношения продвинутся дальше.
— Ты вышла за ту дворнягу? — осведомился он холодным голосом.
Она коснулась его ладони.
— Ты не привязан ко мне из — за того, что ты — последний принц Аонии. Последний из Аонии. У тебя своя жизнь. Своя любовь. Ты этого заслуживаешь.
Он отпрянул.
— Ошибаешься. Мы связаны, Ава. Кровью и страданиями. Это важно.
Авока вздохнула, а он пошел прочь. У нее не было времени утешать его. Близилась война. Он скоро поймет, как все серьезно. Она всегда считала, что он был на ее стороне. Но после такого предательства в его глазах — брака с человеком — она не знала, мог ли он простить ее и биться с ней заодно. Она надеялась, что сделала правильный выбор. Путь вперед был словно высечен из камня, но смотреть, как Кесф уходит, оказалось больнее, чем она хотела признавать. Не от той любви, которую он всегда хотел от нее, а от глубокой, семейной любви. Он был ее семьей, и до того, как все кончится, она найдет способ помириться с ним.
Но сначала ее мама.
Авока прошла в королевские покои и отыскала мать. Та лежала на огромной кровати, выглядела так, словно ее две тысячи лет настигли ее. Ее тело казалось таким хрупким. Словно она усохла за те два года, пока Авоки не было. Это была не великая королева Шира, которая успешно правила ими во время падения магии, а просто женщина.
Авока ощутила дежавю. Она видела этот момент с Сиреной во время церемонии их связи. Ей пришлось выбрать Сирену и их связь… вместо семьи и долга. Но Сирены в этот раз тут не было. Только Авока смотрела на свою умирающую мать.
Она поспешила к ней, упала на колени рядом с мамой.
— Матушка, — прошептала она. — Мама, это я, Авока. Я дома. Я тут.
Она повернула лицо к дочери. Ее глаза были ясными. Словно не прошло ни дня. Ее тело увядало, но глаза хранили опыт прожитых веков.
— Авока, дочь моя, — она прижала ладонь к щеке Авоки.
— Почему ты не позвала меня? Ты больна. Я бы прибыла.
Шира улыбнулась.
— Я знаю, но это не твоя судьба. Она — твоя судьба. Та, что в пророчестве.
— Я пришла сюда за нее, — призналась Авока. — Я не знала, что тут происходит. Но в мире война. Нам нужны союзники. Отряды. Но, мама, я не могу просить тебя о таком.
— И не нужно, — сказала Шира. Она сняла со своей правой ладони кольцо — печать с сапфиром размером с яйцо малиновки на полоске золота, которое давно передавали от королевы к королеве.
— Нет, — выдохнула Авока.
Шира взяла Авоку за руку, не слушая ее, и надела королевское кольцо на ее палец. Она похлопала по ладони дочери.
— Это всегда принадлежало тебе. Ты — яркий свет для лифов. Ты выведешь их из этой темной эпохи. Ты всегда была нашей лучшей надеждой.
Слезы катились по щекам Авоки.
— Мама, прошу…
Шира вытерла слезы с ее лица.
— Ты была рождена для этого, — она улыбнулась Авоке. — Прости, что навязывала помолвку. Я сожалею только об этом. Простишь меня?
Она кивнула в слезах.
— Конечно. Конечно. Ты думала, так будет лучше.
— Теперь я вижу, что это был другой, — сказала Шира, словно видела будущее. — Но они из одного места, верно?
— Да, — прошептала Авока. Ее мама всегда обладала каплей предвидения. Дар не был особо сильным, но хватало, чтобы увидеть и понять. — Ты видела… Алви.
Шира улыбнулась.
— Алви. Ты его любишь.
— Да. Сильно.
— Хорошо. Этого я всегда и хотела для тебя, — сказала ей Шира. — У меня для тебя последний подарок. Я хотела подарить это на свадьбу, — она указала на сверток на столе, но Авока не могла отойти от матери.
— Ты видела мою свадьбу? — прошептала Авока.
Шира не ответила. Она редко говорила о будущем или том, что уже было в прошлом. Она всегда говорила, что то, что она видела, было слишком опасно обсуждать. Ее мать уже призналась во многом.
— Теперь ты — королева, — сказала ей Шира. Она сжала ладонь Авоки своей рукой. — Отряды твои. Веди нас к свету.
И Шира глубоко уснула. Авока видела, как ее грудь слабо вздымалась и опадала. Ее пульс был ровным, но едва заметным. Она умирает. Не доживет до новолуния. И Авока не могла остаться с ней в последние мгновения. Она не могла пожертвовать Сиреной и всем миром ради недели с увядающей матерью.
Но ей хотелось.
Всхлипнув, она схватилась за грудь и отошла от кровати. Она нашла сверток, который мама назвала свадебным подарком. Она все время знала.
Ее ладони дрожали, пока она разворачивала бумагу. Слезы потекли сильнее, когда она поняла, что было внутри. Брачные клинки. По два для супругов — традиционный подарок на свадьбу у ее народа. Один, чтобы всегда чтить себя, второй — чтобы чтить супруга. Они были белыми. Улучшенной версией тех, которые она унесла из Элдоры. Из тех у нее остался лишь один, другой уничтожила Малиса. Новая пара была изящнее, с бирюзой как ее глаза на рукоятях. Мечи Алви идеально подходили для его человеческого размера, в рукоятях были вставки золота, как его глаза в облике индреса.