Они были на Третьей авеню — в двух кварталах от ее дома; шаг их замедлялся, чем ближе они подходили к Тридцать девятой стрит. Эд оживленно порол всякую чушь о том, как он изменит свою жизнь: раздаст деньги, поможет бедным, спасет планету; дескать, любовь представила мир в новом изумительном свете.
Потом завел бодягу насчет того, что бросит жену и приедет за ней.
— На все про все уйдет месяц, а то и меньше.
Господи, дурень говорил всерьез.
— Зачем трепаться, если знаешь, что никогда этого не сделаешь? А если и сделаешь, я не смогу тебя любить. Ты не свободен, у тебя семья, которой ты нужен…
Эд остановился посреди тротуара, схватил ее за руку и развернул к себе.
— Я не могу жить без тебя.
— Ты рехнулся, понятно? Сколько мы знакомы, пять часов? И ты хочешь все бросить… хрен знает ради чего!
Прохожие кидали на них опасливые взгляды.
— Семь, если с ланчем. Я сдам билет и останусь еще на пару дней. Вот и узнаем друг друга лучше.
— О боже мой! — Джелли вырвала руку и отвернулась. — Ну почему ты такой упертый? Знаешь что? Ты вправду начинаешь меня пугать. — Она прошла вперед и обернулась, вытирая глаза. — И потом, на выходных меня здесь не будет. Я еду с Гаем на побережье в Джерси…
— С Гаем? Как это?
— Его друзья арендовали участок на берегу. Просто потусуемся, будет весело… Он достал билеты на концерт Мэри Джей Блайдж[105] в Асбери-Парке.
— По-моему, ты сказала ему, что любишь другого.
— Ну и что, мы остались друзьями. Между нами ничего нет.
Джелли боялась, что Эд разгадает ее попытку выдать Гая за бывшего любовника. Хотя как он догадается? Она сама не знала, почему в ресторане назвала имя Гая. Наверное, сочла его своего рода страховкой. Охраной. Он появился в нужное время, они вроде поладили, но вряд ли захочется увидеть его снова.
— Я просто хочу и дальше жить своей жизнью.
— Может, если ты все же надумаешь поехать в Париж…
— Эдди, давай с этим кончать, — мягко сказала она, взяв его за руку. Они свернули на ее улицу. — Мы оба знаем: я не та, кто тебе нужен.
Это была реплика из какого-то фильма. Он покивал и мрачно усмехнулся:
— Скорее уж, это я не тот, кто нужен тебе.
— Прости, Эдди. — Джелли не поднимала глаз.
Страж припарковался у перекрестка Тридцать восьмой стрит с Лексингтон-авеню, в квартале и чуть наискосок от дома Джелены — последнего оплота старых жилищ среди вульгарных многоэтажек, заполонивших некогда степенные окрестности Мюррей-Хилл.
Он приехал в арендованном «фольксвагене», оставив более приметный и менее надежный «бьюик» на стоянке в Нью-Джерси; Страж намеревался забрать его, когда будет возвращаться с пассажиркой. Сквозь ветровое стекло он смотрел на окна четвертого этажа. Света в них не было.
Все еще шляется, сказала бы Алиса.
Страж включил приемник, настроил его на помехи и врубил звук на полную мощь — как делал ребенком, заглушая крики родительской свары.
Он уселся удобнее и приготовился ждать.
Мы стояли на крыльце ее дома, и я смотрел, как Джелли ищет ключи, наклонив раскрытую сумочку к фонарю над дверью. Руки ее ужасно тряслись.
— Давай помогу, — предложил я.
— Спасибо, уже нашла. — Она защелкнула сумочку и показала ключ.
— Ну что ж… — Я сунул руки в карманы и отступил на тротуар. — Наверное, больше не увидимся.
— Ты же понимаешь, я не могу тебя пригласить, — сказала она.
— Понимаю.
Джелли тыкала ключом в скважину.
— Береги себя, Эдди.
Я опустил голову и молча отвернулся, боясь, что голос меня выдаст.
Потом звякнул упавший ключ. Я метнулся на крыльцо и схватил Джелли, уже открывшую мне объятия. Я крепко ее прижал, и она то ли всхлипнула, то ли вздохнула. Наши губы соприкоснулись, и я тотчас ощутил ее язык, искавший мой; когда они встретились, меня ударило теплым электрическим током, превратившимся в серию теплых разрядов.
Не знаю, сколько мы так простояли, сплетясь в близости, какая только возможна для одетых людей. Наш поцелуй таил в себе бремя сомнений, что придавало ему флер прошлого века. Но от этого он был ничуть не хуже. Потом она меня оттолкнула. Спотыкаясь, я сошел с крыльца. Не помню, как Джелли нагнулась за ключом, как вбежала в подъезд. Она просто исчезла, и только хлопнула парадная дверь.
Страж не поверил своей удаче.
Эд Листер добрел до угла Тридцать девятой стрит и выперся на проезжую часть, подзывая такси. Неизвестно, что там не сложилось, но этюд на крыльце явно был сценой прощания.
Иначе пришлось бы ждать всю ночь.
Желтое такси с визгом затормозило, едва не отдавив англичанину лапы.
Страж съехал на сиденье и опустил стекло. Радио он выключил и был абсолютно уверен, что Эд назвал шоферу отель «Карлейль».
Страж выждал десять минут — вдруг кто-нибудь из парочки передумает. Потом завел мотор, объехал квартал и медленно вкатил на Тридцать девятую стрит.
— Ес-с-сть! — удовлетворенно просипел он, увидев на парковке свободное место прямо перед входной дверью. Пока все шло как надо.
Просмотрев список жильцов возле почтовых ящиков, он нажал кнопку против фамилии Сежур. Никакого ответа. Страж нетерпеливо придавил кнопку еще раз.
Переговорное устройство ожило.
— Джелена?
— Уходи, Эд… Пожалуйста, уходи. — Ее ломкий от волнения голос напоминал не растворившиеся крупинки сахара на дне кофейной чашки.
— Это я — Гай… Гай Мэллори. — Видимо, камера наблюдения не работала.
— Гай? — Она смешалась. — Откуда ты взялся?
— Да я был тут по соседству и подумал, вдруг ты захочешь прогуляться и принять стопочку на сон грядущий… Если ты свободна…
— Поздновато уже… Извини, ужасно болит голова.
— Лекарство нужно? Хочешь, я поднимусь?
— Ничего, оклемаюсь.
— Ну как знаешь.
— Что?
— Нет, ничего. Выспись хорошенько.
— Звякни потом, ладно?
Она заторопилась и повесила трубку, прежде чем Страж попрощался.
Понурившись, он стоял на крыльце. Щеки его пылали. Его слегка задело, что Джелли не пригласила к себе. Похоже, она здорово расстроена. Ну вот и поплакала бы на его плече.
Охваченный внезапной злобой, он яростно пнул дверь и громко выругался, заставив обернуться проходившую пару.
Страж скинул на ступеньки рюкзак и присел на корточки. Старясь не запачкать Эдов костюм, он спиной привалился к облицованной плиткой стене с почтовыми ящиками.
Взломать замок и проникнуть в дом не составило бы труда, но Страж решил дождаться кого-нибудь из жильцов. Лучше, чтобы кто-то увидел, как он поднимается к Джелли, и запомнил его.
Если за двадцать… ну, тридцать минут никто не появится, тогда он войдет сам.
68
Выйдя из лифта, я услышал в своем номере телефонные звонки.
Ни секунды не сомневаясь, что звонит Джелли, я распахнул дверь и бросился к аппарату на прикроватном столике, мысленно повторяя все, что хотел ей сказать.
— Вы просто неуловимы, синьор Листер.
— Андреа… — Я рухнул с небес на землю. — Это вы…
— Вы получили мое сообщение?
— Секунду. — Я вернулся в прихожую и пинком закрыл дверь. — Какое сообщение? Извините, я только вошел.
— Жена вам ничего не сказала?
— Нет. — Стянуло живот — я испугался, что сейчас услышу о несчастье с Лорой или Джорджем. — Дома все благополучно?
— Ваша жена пребывала в добром здравии, когда мы разговаривали. Я просил передать весточку, если вдруг она свяжется с вами раньше меня.
— Я все время в бегах. А мобильный пришлось выключить.
— Мои шпионы донесли, что вы были в опере.
Я не стал его поправлять. Все еще обитая в другом мире, я не был расположен к добродушно-учтивым подколкам Морелли.
— Андреа, здесь уже ночь. Мне нужно немного поспать. Чем могу служить?
— У нас есть подозреваемый. — Инспектор многозначительно откашлялся. — Откройте приложение в моем письме. Сейчас можете взглянуть?
Я положил трубку и прошел к столу; включив компьютер, открыл послание Морелли. Пока загружался графический файл, я перенес ноутбук на кровать.
— Знаете этого человека? — спросил инспектор.
Я никогда не видел мужчину с поясного портрета, выполненного тушью, — во всяком случае, таким было первое впечатление.
— Где вы его нашли? — Сердце мое застучало, когда я разглядел скрупулезную проработку деталей, уже знакомую по рисункам Софи.
— В квартире Сам Меткаф, в ванной, на обратной стороне дверцы шкафчика для лекарств. — Голос Морелли полнился самодовольством. — Наверное, его спрятала ваша дочь.
Страница, вырванная из альбома.
— Я не узнаю его, — сказал я, рассматривая портрет. — Думаете, это тот, кто ее убил? Значит, Софи нарисовала своего убийцу?
Инспектор не ответил.
Я пристальнее вгляделся в экран. Бюст римлянина, вроде модели из художественной студии, только в рубашке от Ральфа Лорена. На нагрудном кармане маленькая эмблема игрока в поло. Впечатление размытое, но зловещее, — несомненно, Софи этого и добивалась. Видимо, она делала набросок по памяти (вряд ли объект позировал или дал себя сфотографировать), будто составляла фоторобот. Она знала.
Я почувствовал гордость за нее и вместе с тем опустошение.
Симпатичное лицо на портрете было из тех, что мгновенно забываются. Но я хотел запечатлеть в памяти каждую ненавистную черту.
— Мы пытались связаться с ее наставником Бейли Грантом, — сказал Морелли. — Он сейчас в Тунисе, найти его невозможно. Я надеялся, вы что-нибудь скажете…
— Да, это ее рука, — нетерпеливо перебил я. — Если б вы сразу отработали линию Сам Меткаф… — Я осекся. Злиться бессмысленно. — Вы сказали, есть подозреваемый?
— Рисунок вашей дочери вывел на человека, с которым очень хотелось бы поговорить… Uno secondo[106] — Фоном заверещал громкоговоритель, донесший обрывки итальянской речи. — Извините, синьор Листер, наконец-то объявили мой рейс. Имя «Дэвид Малле» вам что-нибудь говорит?