— Я смотрю, — подал голос Дим, — вы все на каком-то странном языке говорите, где-то я с таким сталкивался… — он помолчал, а потом сказал, — не совсем точно, но, кажется, это как-то связано с ведовыми?
— Да, — кивнул Пол, — мы тут от полуторавековой спячки одного разбудили, Антипу Батуринова, Веремеева сына, вот от него и нахваталися.
— Это Косьяна старший брат, выходит, живым оказался? Славно как! — Дим улыбнулся, став похожим на озорного мальчишку, а я подавилась, подумав про себя: „Боже, да за такую улыбку себя с потрохами тебе вручишь! Не о том думаешь, не о том“, — тут же одернула себя.
— Так что, мой мужчина?
Тахирон засмеялся:
— Твой мужчина умудрился разругаться с Громоданом, поучить того, как правильно организовать службу тайных агентов, потом полночи с ним вести разговоры, сбегать в храм Бастики, уважить всех, а их триннадцать, девочек и заслужить награду от Правителя Димандана, — при этих словах поперхнулся Дим, — завтра явятся оба твоих героя, Антипа» ноне ить ещё недоразобралсси с дворцовыми палатами, а Степку Громодан усиленно просил задержаться, интересу у его много ко Степке, нарасхват твои мужики.
— Громодан-это? — спросила я.
— Громодан — глава всей тайной службы Лиарда, гроза и ужас всех неправедно живущих.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Дим, — твой мужчина, — он посмотрел на меня, — по каким-то девочкам шляется, похоже, гигант, раз стольких «уважил», другая бы рвала и метала, а ты смеешься?
— Да кот это, кот иномирский, очень большой, говорящий и многознающий, — теперь уже смеялись все.
Потом разошлись кто куда, я опять занялась готовкой, Пол пошел поглядеть на цветочек редкий, а Дим с Тахироном, усевшись на мои любимые камушки у озера, что негромко обсуждали.
— Иди-ка, Зинуш, сюда, — позвал Пол, — посмотри!
Подойдя к цветику восторженно ахнула — те два бутончика, что сидели, замерев на нем, совсем не подрастая, за ночь сумели вырасти и распуститься, такой красоты я ещё на видела. Оба цветка были только по форме бутона одинаковые, а вот расцветка… Один, более крупный, темно-лилового цвета с ярко зеленой серединкой, казался вырезанным из тончайшего бархата, по краям лепестки плавно меняли цвет на темно бордовый с проблесками золотого. А второй нежно-сиреневый с золотисто-черной серединкой, казался экзотической бабочкой, присевшей на минутку, а по всему цветочку, переливаясь в лучах светила, сияла радужная пыльца.
— Я, столько веков живущий, уже и мечтать не мечтал, что когда-нибудь увижу это чудо вживую, и теперь мне есть чего ждать, спасибо тебе, Зинуша, ты не представляешь, что ты сделала!
— Я тоже в восторге от таких цветов, чудо-чудное!
Заинтересовавшись, к нам подошли Дим с Тахироном, оба тоже долго любовались цветами, а затем Пол ехидненько сказал:
— Тахирон, теперь ты мой должник!
— Да, как только все произойдет, тут же долг отдаю, пока, сам знаешь, непонятно.
— Ну, раз цветок отреагировал, то все так и будет, но ты прав, подождем, тут все иное. — Какими-то непонятными фразами заговорили оба.
Махнув на все рукой, я пошла в свою комнату, глаза закрывались, тело все ломило, ноги не держали, да и спала ночью я совсем немного, так что отрубилась в момент.
И пришла ко мне в сон Бастика. Огромная черная пантера лежала на моем любимом камушке, помахивая хвостом, у меня же от желания погладить такую красавицу задергались пальцы, уж больно заманчиво выглядела её шкура, типа как у земных кошек британской породы — плюшевая, одним словом.
Пантера потянулась, выгнула спину — ощущение было, что кости у неё резиновые, и каким-то тягучим движением оказалась возле меня, устремив на меня взгляд зеленющих, цвета изумруда, глаз спросила:
— И не боишься?
— Ну, ты же во сне, очень хочется тебя погладить, но…
Она перебила:
— Но?
— Ты же хищная кошечка, боязно!
Пантера рассмеялась, и я узнала смех, точно также смеялся кто-то на озере.
— Да, ты правильно поняла, это была я, вы со Степкой разбудили мое любопытство, и я наблюдала за вами, забавный у тебя мой маленький родственник!
— Ага, далеко пойдет, если не остановят, — пробормотала я, — такой обычный кот был на Земле, а здеся, как говорит Антипа, ужас, нахальный, беспардонный, всезнающий.
Бастика опять засмеялась, а потом, посерьезнев, сказала:
— Спасибо тебе, что помогла моему мальчику оба раза, он мне очень дорог, и я тебе должна. Будет нужда во мне, позовешь, но только в самый критический момент. Хотя, немного понаблюдав за тобой, пришла к выводу, что на ерунду ты не разменяешься. А ещё я бы очень хотела котика твоего на недельку забрать, оччень мне интересно с ним пообщаться, он такой необычный…ммм. Иди уже ближе, я тоже люблю, когда меня за ушами и под мордой гладят и чешут. Да, мне очень нравится, как ты называешь меня — Багира, впредь так и зови, разрешаю! И не злись на Лесного Хозяина, он, бедняга ждать замучился!
Урчала она как хороший трактор, а я в восторге гладила и чесала её, но долго насладиться этим нам не пришлось.
— Проснись, Зинуша!
— Пол, ну что ты мне не дал погладить вашу Бастику — пантеру, блин!
Тот вытаращил глаза:
— Она тебе явилась?
— Ну да, приснилась, вон, на моем любимом камушке лежала.
— Ох, ты, взаправду пророчество скоро исполнится, — он чуть не приплясывал на месте.
— Зная твою хитромудрую натуру, даже и спрашивать не буду, все равно ведь как змея выскользнешь и ничего путного не скажешь.
— Я тебе истинно обещаю, как все прояснится, все расскажу, — он поскучнел, — вот только поверишь ли ты мне? Так, я убегаю по хозяйству, утром вернусь и выслушаю твои условия, ты же мне их озвучишь?
— Озвучу, озвучу, надо сначала героя дождаться.
— Я баньку истопил, мужики там парятся, ты им кваску-то поднеси, ужо.
— Иди, иди, разберуся.
Мужики парились еще часа два, я же, приготовив кваску и оставив на столе легкий перекус, пошла плавать, через какое-то время услышала позади себя шум плывущего за мной, оглянулась, меня догонял Дим, повернув поплыла к берегу, потому как уже запыхалась, отжала купальник и села на камушек, поймав на себе удивленный взгляд Дима.
— А что это на тебе надето?
— Купальник это, специально для купания в моем мире шьют, а мужчины купаются в плавках, ну такие коротенькие штанишки.
Надо сказать после баньки, в одних холщовых до колен штанах, он выглядел ещё более впечатляюще. Дим присел рядом и с интересом начал расспрашивать меня сначала про купальники, а потом пошло и поехало, его интересовало всё. Я же в свою очередь тоже спрашивала про их мир и обычаи, проговорили до самых сумерек, пока не появилась Муська. Эта пола (полулошадь по-ихнему) быстро привыкла, что вечером ей обязательно перепадает сладенькое, и являлась под светлы очи в одно и то же время. Съев сладкий пирожище, она подсунула мне свою морду, чтобы я её погладила и похвалила. Дим круглыми глазами смотрел на это, полы никогда не подходили близко к людям, а тут прямо ручная.
— Степка, наверное, волшебное слово знает, это он её приручил, начал с катания на ней, а потом вот как верного пса натаскал, я ж говорю, не кот, а кладезь талантов, сама не подозревала. В моем мире они только мяукают, а тут ему раздолье, любого заговорит.
Почаевничав, опять долго разговаривали, пока у меня не начали закрываться глаза, и я ушла спать. Какое счастье, что устала, хоть усну сразу, подумалось мне.
Утром, встав пораньше, суетилась с готовкой — «ить проглоты явятся», потом пошли с Димио на озеро искупнуться, когда уже обсыхали на берегу, с дальнего конца поляны послышался какой-то шум и Муськины всхрапывания.
Дим пошел вперед:
— Я посмотрю, что там, одевайся спокойно.
Какой спокойно! Когда я натянула шорты, уже имевшие бледный вид, выгоревшие и потрепанные, ставшие на три размера велики, но родные и привычные, за спиной послышался шлепок и, оглянувшись, я не увидела озера. Вместо него была выжженая пустая земля с засохшими сорняками, сначала изумилась, а потом вспомнила, что «ить озеро-то не всем кажется, ежли злодейские какие людишки, оно тут же исчезает». Насторожившись, поднялась по склону. На дальнем конце поляны, у леса, толпились какие-то люди на высоких, наверное ихних, лошадях, они окружили что-то говорящего и одевающегося в какую-то форму Дима.
Муська, вся напружинившись, стояла на дорожке, не пуская какого-то явно вояку, а он, увидев меня, рванул прямо по нашим красивым цветикам, крича мне:
— Куда прешь, оборванка? А ну, стоять!
— Живу я здесь, — ответила я, не переставая идти вперед, заметив, что из перехода выскочил Степка, а за ним вывалился Антипа с баулами.
Этот ретивый загородил мне дорогу и опять заорал:
— Я тебе сказал, оборванка!
— А не пошел бы ты, — вежливо сказала я, и в этот момент случилось сразу много: замахнувшись кнутом, он ринулся ко мне, я почти увернулась, но левую руку обожгла дикая боль, и по ней потекла кровь, ахнул и что-то закричал Антипа, изумленно начал оборачиваться Дим, но все перекрыл страшный трубный вой: «МЯУУУУ!»
Черная торпеда со страшной скоростью и силой врезалась в морду этого гада, он пронзительно закричал, а котище рвал когтями его рожу и орал:
— Падла, тварь, пасть порву! Урою!!
Задние лапы его тоже не остались без дела, он когтями разодрал форму, и на мужика стало страшно смотреть, рожа, руки и грудь были исполосованы и отовсюду текла кровь. Кот же перешел на русский матерный, трехэтажный.
— Степ, Степик, — позвала я, — угомонись, лучше мне помоги!
Раздался ледяной голос Дима:
— Кто разрешил? — одетый в форму, он уже не выглядел рубахой-парнем, какой-то властный и холодный человек занял его место.
Ободранный только мычал, а кот, шипя и матерясь, выгнув спину, не подпускал ко мне худенького мальчика, который, успокаивающе подняв руки, говорил:
— Я целитель, позволь мне осмотреть тирру.
— Зина, объясни коту, что тебе нужна помощь целителя, — сказал Дим. Кот, уже поняв, с шипением посторонился.