Как ни странно, без «родителев», Артемий был в меру послушным, верховодила всегда Любава, а у дочки не забалуешь. Вот и подчинялся Антипов сын, зная, что может прилететь кулаком в любое время. И сейчас, пока Антипа бежал, раздался залихватский свист, Артемка повернул назад, а выскочивший из дома Дим — он какие-то документы просматривал и дети ему не мешали — сначала не понял, а потом долго смеялся.
— Пиратский такой свист, я, было, подумал, напал кто, хотя мою магию невозможно пробить. Зина, тебе Таши говорил, что Лучика надо эффирскому Верховному показать, насчет остаточной магии?
— Да!
— Чтобы деток не мучить переходами, да и поменьше чужих глаз, Нархут придет сюда, заодно и подправим личину на ребятишках, ты не против?
— Я только хотела попросить об этом, ваше с Лучиком сходство не определит только слепой!
Папа разулыбался:
— Что может быть лучше? А, работа подождет!
И махнув рукой деткам, побежал к ним, тут же подскочил Антипа, и в воде начались баталии. За визгом и шумом не увидела, как из перехода вышел высокий худой мужчина, с волосами необычного цвета — зеленовато-пепельного, подошел ко мне, представился (я не сдержала улыбки — тархун), обаятельно улыбнулся и вдруг сказал:
— А присоединюсь-ка и я к баталии, как раз, одного взрослого не хватает, Вы, тирра, не против?
— Что Вы, конечно, нет, пойду, помогу нашему повару, наверняка проголодаются все.
«Мужики так и остаются детьми, не важно, из какого они мира» — подумалось мне.
Уставшие, донельзя довольные батальщики ввалились с криками и шумом — у Артемки выпал зуб и враз высыпало много веснушек, этакий потешный нахаленок получился. Любава ехала на дяде Тархуне, Лучик, конечно же, на папе. Поев, детки дружно пошли спать — «уморилися».
Примчался Стёпка, теперь каждое утро бегавший на работу и проверку своих БКС — надо марку держать, мы ж элитное подразделение, самому Правителю подчиняемся!
Нархут сдержанно сказал, пожимая ему лапу:
— Наслышан, давно хотел познакомиться, а сегодня стало невтерпеж, когда Любава назвала Тархуном, пояснив, что так назвал меня знаменитый кот.
Стёпа малость замялся:
— Ну, ваши зубодробительные имена… а тут выскочило, земное, удобное. Прошу прощения, но наши детки умудряются услышать то, что не предназначено для их ушей!
— От ить мудрец. Како вывернулся, — тут же сдал его Архипа, — а то ты оглядываессьсся, когда базаришь?
— Ладно, я не против, для таких деток быть дядей Тархуном, они славные.
И обратился ко мне:
— Не переживайте, с Лучиком — ай, какое великолепное и подходящее у него имя, все в порядке. Был нарушен один поток, отвечающий за деторождение, я его потихоньку направил в нужное русло, да и времени ещё много, выправится все. Твоему, Антипа, ребенку чуть-чуть добавил усидчивости, ребенок твой просто чересчур активный уродился, такое бывает. Любава же… вы знаете, родители, что у вашей дочки необыкновенный дар — покорять? Мало кто может противостоять её обаянию, плюс сила Лесной хозяйки, плюс целительство. Не удивлен поэтому, увидев фигурки Бастики, они явно уже ходят в любимчиках Богинюшки. Лучезар… сила великая пока ещё спит в нем. Просыпаться будет понемногу, по мере взросления, подталкивать не надо, в этом дошкольном классе их, одаренных, надо учить очень аккуратно. Величество, позволь предмет про магические потоки вести у них мне?
Димандан тут же кивнул:
— Почту за честь, если мне не изменяет память, такое впервые, что эффирский Верховный сам предлагал свою помощь?
— Я корыстен, не скрою, в будущем хочу видеть Лучезара своим учеником.
Антипа ахнул:
— Ить такое впервые будет? Друган, вот это Лучезарушка!
Кот, задрав мосю, важно сказал:
— Я и не сомневался!
Тархун продолжил:
— Значит, решено, я со своей стороны предлагаю ваш дошкольный класс расширить за счет наших детишек. Думаю, что и в Рудии и Азарде есть небольшое количество деток таких, они будут вместе жить и учиться, знать языки и обычаи друг друга и подрастут когда, мы получим дружественных коллег из разных стран, и между странами будет меньше…
— Тёрок, — вставил Стёпа.
— Надо поднять все старые архивы и внимательно прочитать все о предсказаниях Бастики. Помнится, там было что-то — «от иной и двухпрядного родится силы великой трехпрядный», тирра Зина, позвольте выразить вам восхищение и благодарность за то, что у вас хватило силы выносить детей. А ещё, — он лукаво взглянул на меня, — что же такое тархун?
— Пряность, растет кустиком, и листья добавляют в пищу и делают освежающий напиток.
— Ну, это ещё ничего. Да, можно ли попросить, чтобы Любава посмотрела одно растеньице, явно не из нашего мира. Расцветка другая и никак не реагирует на все мои попытки заставить его расти. Я, знаете ли, большой любитель редких растений и цветов, это моя блажь, скажем.
— О, тогда надо миф-цветок показать ему, — оживился Антипа.
— Миф-цветок?
— Ну, у Пола, Лесного хозяина он долго сидел в заснувшем состоянии, како я, примерно, а когда Зинуша понесла, он ожил и выкинул два бутона, и разного цвета. Энтот хитрец ужо тогда понЯл, что детки зародилися, ай да он сам расскажет, но миф-цветок чудо-чудное. Он у Силушки тако и растет… ой… так ить это деточек наших цветок-от, когда Лучик приболел, Силушка сказывал, тот, что побольше цвет, подвял как бы, а опосля отошел? От ить, а я и не допёр!
— Надо увидеть ваш миф-цветок, а пока я свое иномирское деревце перенесу-он ушел, чтобы через несколько минут появиться, перенося магически деревце… В большом горшке была чахлая, тоненькая, но такая родная и непривычная для здешнего мира, БЕРЁЗКА!
У меня защемило сердце:
— Боже, это же березка, моя российская! — Я, как во сне, подошла к деревцу и начала гладить ее ствол и листочки, приговаривая, — девочка моя, родимая, миленькая, как же тебя сюда занесло, — не замечая, что слезы бегут градом, я разговаривала с ней, как со стародавней подругой, печалилась, что ей тут неуютно и грустно, радовалась такому привету с недоступно-далекой земли.
Кто-то осторожно взял меня за плечи и развернул к себе, я же, уткнувшись в твердую грудь, никак не могла остановиться, меня осторожно одной рукой гладили по голове и тихонько поглаживали по плечам другой. Потом аккуратно усадили на диван, и голос Тархуна произнес:
— Реакция на все происшедшее, выпей Зина, вот это питье.
Дим, а это он меня приобнимал, аккуратно поднес ко рту чашку и стал придерживая, поить. Я же, как в далеком детстве, всхлипывала, чуть ли не икая.
— Зин, ща ребятня проснется. Ведь ты знаешь, как Луча среагирует на твои слезы, потом два дня будет киснуть, успокаивайся уже. Я сам прослезился от привета с родины… Эх, а сколько таких березок я пометил в том мире… бывалоча как задерешь заднюю лапу, да как…
— Кот, ты всегда всё опошлить стараешься!
— Зато ты рыдать прекратила!
Дим все так же приобнимал меня, — «эх, когда же так было, чтобы меня кто-то искренне жалел? Блин, не помню, тепло так в его объятьях, но Зина, кто он и кто ты, хорош киснуть!»
— Спасибо, Величество! — я аккуратненько высвободилась из-под руки, — пойду, умоюсь, извините, не сдержалась!
Тархун задумчиво протянул:
— Я так понимаю, обруч уже определился?
— Да, все определились, кроме… — что ответил Дим, дальше я уже не слышала. Пока привела себя, зареванную, в порядок, проснулись детки, Любава уже стояла возле деревца:
— Ей не нравится жара, плохо ей там, воды много, её надо в прохладу, и ещё она к мамочке моей тянется, — ребенок изумленно взглянул на меня. — Мамочка, такого никогда не было, почему?
— Доченька, это деревце из моего мира, березка называется, она меня, похоже, узнала.
— Во, рыбак рыбака видит издалека!
— Зина, я буду рад, если вы возьмете это чудо иномирское под свое, так сказать, покровительство.
— А я тебе подскажу, куда энту твою родимую посадить. В Тилье, на Богинюшкин холм, давно ить собиралися тама порядок навесть, вот и будет дерево иномирское у её там, и не так жарко ей будет!
На том и порешили, а пока поставили березку в самый прохладный угол, на меня же после рыданий навалилась такая опустошенность, бродила как неприкаянная, мужики утащили деток, меня никто не трогал. Помаявшись, пошла на те дальние камни, засмотрелась на волны и не заметила, как подобрался вечер.
— Совсем хреново? — рядом шлепнулся Стёпка.
— Да какая-то пустота внутри, так домой захотелось, хоть на немного, я понимаю, что место моё здесь, все самое дорогое тоже, но так березка душу разбередила…
Кот помолчал, потом залез на колени, растянулся на них, помурлыкал, от моего машинального поглаживания, и огорошил:
— Чё с Величством решила?
Я удивленно посмотрела на него:
— А что решать? Он детей признал, кажется, они ему по душе, естественно, мешать их общению не собираюсь. Да и судя по всему, Лучика пока не подрастет, постоянно надо опекать, козлы всегда найдутся, а у папочки есть все возможности ребенка оберечь.
Кот вздохнул как-то тяжко:
— Почему ты такая упертая? У вас дети, вот и пусть семья будет, настоящая!
— Ты явно перегрелся, он Повелитель, у его ног все королевишны и прынцессы, да и всякие там красотки, имеющие родословные и титулы. Каждая из них будет достойной и равной по положению женой, и прочая, и прочая, ерунду не городи.
— А если, допустим…
— Кот, чего ты допустишь? Ну, кому это надо? Мне? Ему? У него все ещё будет, и жена, и дети, и любовь какая-нибудь неземная.
— А у тебя?
— А у меня все есть, что мне надо, кроме одного, родины. Любви мне вашей хватает, на безбедную жизнь мы с тобой зарабатываем, ты у меня вон на государеву службу пошел, а про Величество забудь. Пусть у него в жизни все сложится прекрасно, и деток ещё нарожает, осознанно, а не под воздействием чего-либо.
— Да… всегда знал, что ты упертая, ещё на земле, соседи — болгары сколько раз меж собой говорили, что женщина хорошая, но к интересу равнодушна, ладно, тогда старая была, но сейчас-то…