– Ну… – Мэтт заерзал и уронил на пол розовую подушку. – Твой адрес был на твоем резюме.
– Ясно. – Я отпила из бокала. В больнице мы так мило болтали, но сейчас непринужденность исчезла. Воздух потрескивал от пробегавших по нему токов. Я все еще не могла понять, зачем Мэтт пришел ко мне. Он сидел и старался не смотреть мне в лицо.
– Ну и… – снова начала я, не в состоянии удержаться от вопроса, – я… не совсем понимаю, Мэтт, зачем ты пришел.
Мэтт посмотрел на меня и встал, вино качнулось в бокале, едва не выплескиваясь наружу.
– Бет, мне пора.
– Посиди еще. – Я дотронулась до его запястья. – Не уходи, с тобой мне хорошо.
– Правда?
– Да, – улыбнулась я. – Кому еще я налила бы в такое время суток белого вина?
– А то я могу выйти и найти тебе пару-тройку собутыльников, очень быстро.
– Над тобой будут смеяться, взгляни, какие у тебя носки.
– Ах да, я и забыл! Похоже, мне придется остаться. По крайней мере до тех пор, пока высохнут мои носки.
– У меня наверняка возникнут неприятности из-за этого, – сказала я, вытаскивая пробку из бутылки красного вина, подаренной Лиззи на день рождения. – Лиззи берегла вино для специального случая, но… – я глянула на часы, они показывали второй час ночи, – но сегодня все разрешено, и мы так хорошо проводим время!
И я, говоря это, не кривила душой. Выпив бутылку белого вина, мы с Мэттом расслабились и болтали, как закадычные друзья. С Айденом все было иначе: я постоянно боялась возразить ему, с чем-то не согласиться, потому что у него стремительно менялось настроение; и потом он мог часами держать меня на расстоянии, быть холодным и недовольным. Мэтт не был похож на Айдена. Он притворялся, что недоволен, когда я сказала, что самый плохой фильм Кевина Смита – «Джей и молчаливый Боб наносят ответный удар». А стоило мне рассказать, что над фильмом «По поводу того, что случилось вчера ночью» с Деми Мур и Робом Лоу я плачу, Мэтт пришел в негодование.
И только я пустилась в очередные рассуждения – теперь уже о фильме «Сорвиголова», – как вдруг почувствовала неприятный запах. Посмотрев на ноги, я поняла, что пахнет от моих носков! Машинально кивая и соглашаясь со всем, что говорил Мэтт, я судорожно перекатилась на кровати, чтобы спрятать ноги под одеяло.
– В чем дело? – спросил он.
– Все в порядке, – я была сама невинность, – просто устраиваюсь поудобнее.
– Бет, – Мэтт втянул воздух, – это только мне кажется, что тут пахнет?
– Чем пахнет? Ничем не пахнет, – для пущей убедительности я понюхала воздух вокруг нас и даже приподняла подушку, чтобы понюхать под ней. Положила ее себе на ноги, как бы незаметно, – везде пахнет обыкновенно, наверное, у тебя что-то с носом.
– С носом у меня как раз все в порядке. Ты ничего не готовила?
– Нет. – Я отодвинулась от Мэтта.
– А по-моему, готовила, Бет, – не унимался он, – и готовила какой-то трупик!
Прежде чем я успела пошевелиться, Мэтт скрутил меня, откинул одеяло вместе с подушкой и уткнулся носом в мой носок, нюхая его.
– Фу ты, – прошипел он, отталкивая мою ногу и хватаясь за горло, словно ему не хватало воздуха. – Нет, ты готовила не трупик, а секретное химическое оружие в твоих носках! Они пахнут так, что ими можно животных убивать.
Я не понимала, плакать мне или смеяться. Прежде чем я могла дать Мэтту хоть какой-то отпор, он быстро стащил с меня носки и, зажав их двумя пальцами, стремительно помчался через гостиную и выкинул их в раскрытое окно.
– Знаешь, – сказал он, вернувшись в спальню, – один носок попал в соседского кота, и тот чуть коньки не отбросил. Кот пытался увернуться, но носок ожил! Это же был специальный инфицированный носок. И он приближался к коту… все ближе и ближе… носок окружил кота! Не может быть! Бет, ты только что убила кота носком!
Я рассмеялась:
– Ты воплощение зла! Ты, Мэтт Джонс, воплощение зла!
– Вот! – воскликнул он, глядя на слезы смеха, стекающие по моему лицу. – Носковый яд и на тебя подействовал! Я должен дать тебе антидот, пока ты не последовала за тем несчастным котом! Или же я опоздал… – Мэтт приблизился ко мне, театрально хватаясь за сердце, – и меня тоже заразил инфицированный носок. Бет, молю тебя, помоги. Мне остались считаные секунды.
– Иди сюда, – позвала я, широко распахивая объятия, – произнеси свои последние слова, и я увековечу их на памятнике тебе и коту.
Мэтт лег на кровать рядом со мной, отчасти играя, отчасти по-настоящему злясь на мои носки. Но игра занимала его явно больше, и он, поддавшись произвольному сценарию, как настоящий умирающий, положил голову мне на грудь.
– Бет, – прошептал он, – о, Бет…
– О, Мэтт! – Я ему подыгрывала в меру собственных талантов. – Прошу тебя, не покидай меня. Не уходи, ты был таким храбрым! Ты почти победил носок, не сдавайся в последний миг…
– Любовь моя, – Мэтт коснулся рукой моего лица, – моя самая дорогая, моя…
Я настроилась, что он сейчас выдаст какую-нибудь шутку, еще смешнее прежних, но Мэтт внезапно посерьезнел и замолчал. «Ну, давай, – велела я себе, – скажи что-нибудь глупое, Бет, он же играет с тобой, и все это ровным счетом ничего не значит». Шутка зашла слишком далеко.
– Бет, ты мне действительно очень нравишься, – произнес Мэтт.
Я затаила дыхание и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть мгновение. Вот сейчас он вздрогнет, выражение его лица изменится, он схватит меня и торжествующе прокричит: «Ну что, попалась?»
– Бет!
– Да?
Мэтт провел большим пальцем по моей щеке.
– Бет, я не шучу.
– Не шутишь?
– Нет.
Каждая маленькая частичка меня как бы кричала: давай, скажи ему, что он тоже тебе очень-очень нравится, но почему-то я не могла произнести ни слова. Я была так напугана. А Мэтт не сводил с меня взгляда: его темные глаза наполнились настоящим чувством, но я не могла понять, каким именно. В свою очередь, я на Мэтта смотрела с нерешительностью. Атмосфера в комнате накалилась, стало трудно дышать. Не в силах долее выносить эту ситуацию, я уже было открыла рот, чтобы заговорить. И в эту самую секунду Мэтт откатился от меня и сел на краю кровати.
– Бет, все это грандиозная ошибка, и мне пора идти.
Я взяла его за руку и сжала ее:
– Не уходи!
– Почему?
– Потому что я не хочу, чтобы ты ушел. Я…
Могла ли я ему сказать? Я сказала Айдену, а он причинил мне боль. Теперь я боялась влюбиться и больше не верила в счастье.
– Дело в том…
– В чем, Бет?
– В том…
Я не могла сидеть и смотреть, как Мэтт уходит прочь. Я должна была набраться храбрости и рискнуть.
– Так в чем дело, Бет? – У Мэтта сбилось дыхание.
– Мэтт… – я вдохнула поглубже и…
Глава 26Мэтт
Я открыл глаза, и зимний яркий свет ослепил меня. Мне показалось, что спальня изменилась. Окно ведь располагалось слева, а вот сейчас… На стене в красивой рамке висела афиша «Завтрака у Тиффани», рядом, тоже в рамке, постер фильма «Короткая встреча». Полки были заставлены книгами по киноведению и сценарному мастерству. Я разглядел туалетный столик с косметикой и средствами по уходу за волосами. Где я нахожусь, черт побери?
Наконец я все вспомнил. Я дома у Бет. Она свернулась калачиком у меня под боком, длинные волосы разметались по подушке, а одной рукой она прикрывала рот. Я с трудом мог вздохнуть, так она была хороша.
Бет.
Я не планировал приходить к ней ночью, я пил в полном одиночестве в баре, размышляя и тупея от алкоголя, но образ Бет не покидал мои мысли. Я вспоминал ее у кровати моего деда, как мужественно она держалась, отвечая на его бесконечные вопросы, как светилось ее лицо, когда она отвечала на его странные вопросы. И чем дольше я об этом думал, тем сильнее убеждался, что в ее поступке – приехать в больницу к незнакомому человеку – не было ничего странного. А была доброта и тепло. Да, Бэт купила цветы не столько для старика, сколько для того, чтобы задобрить меня, извиниться за недоразумение. Я заметил, что ей нравилось разговаривать с дедом. Бэт не старалась произвести на меня впечатление или преподнести себя с наиболее выгодной стороны. Она была искренней, дружелюбной.
Чем дольше я представлял Бет, подливая и подливая пива в баре, тем больше мне хотелось ее увидеть. Я хотел увидеть, как она щурится, когда улыбается. Хотел ощутить ее тепло. Я нашел ее резюме, а в нем адрес Бэт и вот уже мчался ночью навстречу неизвестности.
– Мэтт, – промурлыкала Бет, ее пальчики щекотно обвили мою ногу.
– Поспи еще, – произнес я.
Вчера ночью я решил, что все окончательно пропало, когда признался ей, что она мне очень нравится. У нее на лице отобразился такой шок, словно я сделал что-то совсем уж невероятное. Но когда она потянулась ко мне, чтобы меня поцеловать, в шоке уже оказался я. Она так страстно меня целовала, что, неудивительно, мы занялись любовью и провели ночь вместе.
– Ммммм… – Бет уткнулась мне в шею.
Почему Бэт поцеловала меня? Она ни за что не пожертвовала бы лучшей бутылкой вина (по факту – двумя бутылками лучшего вина) и вообще не пустила бы меня на порог в полночь, если бы я ей был неприятен. И Бэт так развеселилась, когда я выкидывал ее носок в окно. А если секс для нее ничего не значил? Вдруг она сейчас проснется и скажет: «Было здорово, приятель, увидимся!» Нет. У нас было нечто большее, чем просто секс. Мы занимались любовью, а потом лежали обнявшись, смотрели друг другу в глаза, и вообще…
Господи! Нэйл разочаровался бы во мне, узнав, что я занимаюсь анализом полового акта на предмет вторых и третьих смыслов. Я почесал в затылке. Мое похмелье постепенно проходило, и я начал размышлять, правда ли Бет приготовит тот завтрак, который обещала вчера перед тем, как уснуть. Я заложил руки за голову и стал таращиться в потолок, думая, что съел бы с удовольствием поджаренный хлеб или подсушенный тост. Поджаренный хлеб был хорош, потому что… ну потому, что его уже поджарили, а как на горячий тост можно было положить кусочек масла…