Девушка недовольно цокает языком, но вытаскивает из бардачка стопку дисков. Пересчитывает их и косит на меня обсидиановыми глазами, будто из-за меня у нее неприятности.
– Восемнадцать, – выдыхает она и усмехается: – Ох, нам повезло, у нас прибавление в лице «великолепной четверки».
Тэмми тепло улыбается Уиллу, когда тот вставляет в магнитолу диск, и из колонок льется громкое и тихое, родное и чужое, далекое Help в исполнении The Beatles. Уилл кивает головой в такт, Тэмми трясет волосами, Кори и Джесси играют на воображаемых гитарах. Понимаю, что не хватает барабанной установки, и начинаю молотить руками по воздуху, довольно и широко улыбаясь. Слова песни – гимн любого потерянного подростка и вообще одинокого человека. Все сначала думают, что им никто не нужен, а затем жизнь сваливается на плечи – и до нас доходит, что должен быть близкий человек рядом, который сжал бы твою руку и сказал, что всё обойдется. Говорят, люди живут ради карьеры, ради денег и успеха, но так живут лишь те, кто разочаровался в жизни. Ведь едва ты находишь того самого человека, едва он сжимает твою руку, остальное теряет смысл. Очень часто внешними успехами мы пытаемся заглушить внутренние поражения. Не стоит ставить крест на человеке, который пашет на работе, не сидит на месте. Возможно, ему просто нужна помощь, нужен тот, кто возьмет его за руку и никогда больше не отпустит.
Начинается быстрая мелодия, и мы уже не просто танцуем, а рискуем раскачать машину. Тэмзи водит руками в воздухе, они буквально тонут в дыме от сигарет, плавают в нем и пропадают. А Кори хохочет, когда Джесси прижимается к нему спиной и поднимает ноги, продолжая играть на воображаемой гитаре.
В этот момент Уильям вдруг восклицает:
– Приехали.
Он резко поворачивает руль, колеса визжат по нагретому асфальту. Мы останавливаемся на обочине, и Уилл, сделав музыку невыносимо громкой, выпрыгивает из салона. Мы идем за ним, будто безумные. Даже не спрашиваем, что происходит, что мы делаем. Просто вываливаемся из машины и пляшем под палящим солнцем, до боли натирая ноги, которые начинают гудеть от диких танцев.
В этот момент смеется даже злая Тэмзи Пол, хохочет даже зажатый Кори Гудмен. Думаю, в такие моменты все плюют на приличия и просто получают удовольствие. Мы поднимаем пыль и топчемся в ее облаке, резвясь, словно дети. Я не помню, как оказываюсь рядом с Уильямом, как он подхватывает меня и кружит, кружит, кружит. И как мелодия становится другой, я тоже не помню. Я просто смотрю в глаза Уилла, который до сих пор обнимает меня, и слышу, как колонки хрустят от музыки, как великолепная четверка поет: «Всё, что тебе нужно, – это любовь».
– Ты никогда не окажешься там, где быть не должна, – говорит Уильям, щурясь от яркого солнца. В его глазах прыгают огоньки. – Слышишь? Это не я говорю, а парни, которые давно умерли, но они знали толк в жизни.
– Ты сумасшедший, Уильям Гудмен.
– Ты назвала меня полным именем?
– Да.
– Я тронут, птенчик.
Ничего он не тронут, а притворяется, но я почему-то смущаюсь. Отталкиваю его от себя и иду к Кори. Прыгаю ему на спину, и мы с ним носимся около машины, распрямив руки в стороны. Мы – птицы, и мысли о том, что мы – птицы, доказывают, что мы еще и свихнувшиеся.
Потом мы едем в Сиракьюс, сохраняя на лицах безмятежное выражение, будто сделали нечто незаконное, но очень и очень занятное.
У Кори горячая кожа, а у Уилла она и вовсе красная. Тэмми предлагает ему крем, но он отказывается, отмахнувшись рукой.
– Сколько еще до Сиракьюса? – спрашивает Джесси и поправляет пожар из волос.
– Чуть больше трехсот километров.
– Отлично. А мы остановимся?
– Мы только что останавливались.
– Ну, тогда я еще не знал, что хочу отлить.
– А теперь знаешь? Чувак, потерпи до заправки.
– А когда заправка?
– Минут через тридцать.
– Через тридцать? Ну ладно, потерплю.
Мы проезжаем три столба, два засохших деревца и одну рекламную вывеску, когда Джесси говорит:
– Вообще-то мне сильно хочется.
– Заладил! Неужели нельзя потерпеть?
– Ну да, я бы не просил, если б не сильно. Я туда и обратно, честное слово, просто я не выдержу и отолью прямо здесь, а ты ведь разозлишься, Уилл.
– Только посмей!
Мы вновь останавливаемся, и Джесси выкатывается из машины. Мне почему-то смешно: бывает же – приспичит.
– Ты любишь свою машину, – говорю я Уиллу.
– Я думаю, что даже тот, кто терпеть не может свою машину, не позволил бы подобного. Ну это только мои предположения.
– Вообще-то он помешан на своей машине, – говорит Кори, – за руль никого не пускает. Сиденья до блеска чистил, будто одержимый, прежде чем мы выехали из дома.
– Еще одно клише, мистер Гудмен.
– Да, я банален, – отрезает Уилл, хлопнув ладонями по рулю, – я в дороге большую часть времени. Трудно не любить машину, когда она превращается в дом.
– И от кого же ты бежишь?
– Кто тебе сказал, что я бегу?
Уильям отворачивается, смотрит в окно, а я хмурюсь. Как наши шутки вдруг переросли в серьезный разговор? Мне показалось, или Уилл отвернулся, чтобы не смотреть мне в глаза?
Джесси возвращается, мы трогаемся, но меня не покидает ощущение, будто парень что-то скрывает, что-то таит в себе, перемалывает раз за разом. Что-то такое, из-за чего он пустился во все тяжкие, исчез из жизни родителей; из-за чего он перестал быть парнем из Янгстауна, а превратился в легенду с обочины.
Мы останавливаемся на заправке в половине второго. Солнце жарит безжалостно, и у меня двоится в глазах. Я жутко хочу пить, сменить одежду, попасть под дождь, но понимаю, что могу лишь мечтать о холодном душе. Дорога плавится и извивается, играя с нашим зрением. Мы прячемся в тени, присаживаемся около стеклянной витрины и глядим друг на друга – измотанные и уставшие.
– Нужно в магазине воды купить.
– И мороженого бы.
– Нет, – Уилл качает головой, – денег впритык, никаких излишеств.
– Тогда только воды.
– И заправиться еще надо.
Мы переглядываемся и бредем кто куда. Я иду рядом с Кори, навалившись на него всем телом. Хочется очутиться в кровати, а не на заднем сиденье «Доджа».
Мы гуляем по небольшому магазину, не собираясь ничего покупать, просто бездумно идем, пытаясь размять затекшее от долгого сидения тело.
– Когда Уильям впервые уехал из города? – спрашиваю я, надеясь, что друг не расслышал в моем голосе интерес.
– После школы. Он ведь был отличником, а потом что-то в голову ему стукнуло, и он просто пропал. Появлялся изредка с новостями: то деньги нужны, то татуировку себе набил, то экзамен не сдал.
– Но что случилось-то?
– У него спроси.
– Вряд ли он ответит.
– Просто Уилл любит свободу. – Кори берет бутылку с ледяной водой, потом ставит ее на место. – А мама давила на него, хотела, чтобы он здесь корни пустил, а не просто отсиживался.
– Здесь – это в Янгстауне?
– Ну да.
– Уилл и его корни? Разве что корни волос. – Я усмехаюсь. – Не представляю его без сигареты в зубах. Такому парню семья нужна лишь для прикрытия, чтобы по ночам летать на байке по безлюдным окрестностям.
– Вы сдружились, – Кори хлопает меня по плечу и улыбается, – я думал, будет хуже.
– Хуже? По-моему, Тэмми хочет свернуть мне шею.
– Именно.
– Я смотрю, ты счастлив.
– Просто Тэмми, как и я, видит, что вы хорошо общаетесь. Смотрите друг на друга и фразочками умными перекидываетесь.
– У вас массовая галлюцинация.
– Или у вас взаимное притяжение.
Я собираюсь ответить, но неожиданно замечаю, как «Додж» свирепо газует, да так, что свистят покрышки, и срывается с места. Гляжу через стекло витрины на то место, где только что стоял наш автомобиль. Трясу головой и сглатываю подкативший к горлу комок.
– Кори, – дергаю я друга за рукав, – Кори, кажется, ребята уехали.
– Что? – переспрашивает он.
– Кто уехал? – интересуется Тэмми. Когда она оказалась рядом?
– Кто-то разве уезжал? – крутит головой Джесси.
– Что вы несете? – возмущается Уильям. Мы переглядываемся и понимаем, что у нас только что угнали машину.
– Черт! – кричит Уилл и срывается с места. Бутылки с водой валятся из рук Тэмми, я стою с раскрытым ртом, а Джесси изрекает:
– Кажется, у нас проблемы.
Глава 7
Мы выбегаем из магазина. Я прирастаю к месту, увидев Уилла, который держится руками за голову и громко рычит. Он в ярости кидается на автомат с кофе и чаем. В эту минуту я вижу перед собой не прежнего нахального Уильяма Гудмена, а дикого зверя.
– Твою мать! – орет он, молотя кулаками по автомату. – Твою мать! Дерьмо!
– Уилл, прекрати! – взвываю я, но он не обращает внимания. Гляжу на Кори и Тэмзи и предлагаю: – Нужно копов вызвать, в машине наши вещи.
– Никаких копов! – возражает Уилл.
Я растерянно хлопаю ресницами.
– Ты спятил? Почему никаких копов? Кинемся вслед за грабителями? Остановим их силой мысли? Мы должны обратиться в полицию, это кража!
– Серьезно? Кто бы мог подумать, что ты такая умненькая.
– Чего ты орешь на меня? Просто достань телефон и…
– …что? – Уильям отпрыгивает от автомата и налетает на меня, словно дикая птица. Он глубоко дышит, его грудная клетка вздымается и опускается с глухим свистом. Парень стискивает зубы. – Достать телефон, набрать копов и сказать: «Эй, ребята, у нас тут угнали машину, и, кстати, проверьте бардачок и багажник, там завалялись экстази и марихуана».
– Что ты сказал? Что там завалялось?
– Что слышала, птенчик.
– Так вы не сигареты курите?
– «Так вы не сигареты курите?» – передразнивает парень и нависает надо мной. – Нет, твою мать, не сигареты, птенчик. Жизнь – отстой, сходить с ума и получать от нее удовольствие можно только под кайфом!
Я поджимаю губы. Смотрю на Уильяма, на то, как он вновь хватается за голову, и отворачиваюсь. Я знала, что он жестокий, что он легко сходит с ума и разгорается, как эпидемия, поражая всё вокруг. Но я почему-то удивлена и задета.