– Я тут не делать ничего, я тут не виноват.
– Где телефон? – холодно спрашивает Уильям, и от его голоса даже у меня волосы встают дыбом. Глаза у парня темнее тучи. – Ты меня слышишь?
– Я не хотеть! Они появиться, но я не хотеть ваша была плохо.
– Просто. Дай. Позвонить.
– Телефоны не работать уже четыре месяц, мой начальника приезжать, но ничего не изменил, я не виноват, я работать, а своего телефона нет у меня. Я продать его в рынке!
Уилл размахивается, ударяет кулаком по прилавку и опускает голову, волосы падают на его загорелое лицо, а мне хочется, чтобы он посмотрел на меня и успокоился.
– Идем, попытаемся поймать попутку, доедем до следующей заправки, может, там найдем телефон. – Я глажу его по руке. – Слышишь?
Парень переводит на меня взгляд и кивает. Мы медленно выходим, дверь со стуком захлопывается, и перед нами открывается вид на бесконечное шоссе, уходящее далеко за горизонт, тянущееся, словно ленивая змея, вдоль золотисто-рыжих полей.
Под безжалостным солнцем время тянется несоизмеримо долго. Асфальт то гуляет, то плавает, и мысли возгораются от немыслимой температуры, как и терпение, которого становится всё меньше и меньше. Мимо нас проносится несколько машин, никто даже не смотрит на нас, а если и смотрит, то прибавляет скорость, ведь вид у нас явно отталкивающий. Я машу руками, как ненормальная, а Тэмми выбегает на дорогу, но нам не удается никого остановить, как мы ни стараемся. Уверенность в том, что кто-то поможет нам, быстро тает, и на ее место приходит банальная злость на род человеческий, на жару, на всё, на что только можно злиться, и бесит даже асфальт, даже небо над головой, даже лица друзей, даже собственное лицо.
Я ложусь на разделительную полосу. Волосы разлетаются вокруг моей головы, поблескивают, словно в них вплетены золотистые нитки. Закрыв глаза, я жду непонятно чего: машины или смерти.
– Интересно, – протягивает Тэмзи и ложится рядом, – думаешь, сработает?
– Похоже, что я думаю?
Мы одновременно усмехаемся. Измотанные и уставшие, мы перестаем друг друга ненавидеть. Всегда у нас так: то бросаемся громкими словами, то не можем из себя и звука выдавить; то хотим разодрать в клочья, то прижать к себе изо всех сил. Я думаю, «подростковый максимализм» – понятие, относящееся ко всем людям, просто взрослые не хотят признавать, что тоже мечутся, понятия не имея, что им нужно. Это ведь как-то несолидно в сорок шесть мечтать о безумствах и побеге, но это не означает, что по ночам им не снится, как они сходят с ума, носятся по городу и хохочут даже тогда, когда хохотать не над чем; как они теряют рассудок. Наутро они мамы и папы, такие серьезные и опытные, а потом вдруг улыбка мелькает у них на лице. Ты спрашиваешь, в чем дело, они отвечают: «Ни в чем». Но на самом деле в голове у них мелькнула мысль, как классно было бы нестись наперегонки с ветром по дороге и держать за руку парня или девушку мечты, с которыми родители никогда не позволили бы встречаться.
Неожиданно по другую сторону от меня ложится кто-то еще. Оборачиваюсь и вижу Кори. Он улыбается.
– Мы решили вам помочь.
Рядом оказываются Уилл и Джесси. Мы лежим на горячем асфальте и, похоже, сходим с ума. Солнце издевается над нами, липнет к коже. Закрываю глаза и слушаю, как свистит в ушах ветер.
Тут до меня доносится дикий визг тормозов. Я резко приподнимаюсь, и у меня перед носом оказывается чье-то недовольное лицо. Темнокожий мужчина в ярости машет руками.
– Чего вы устроили? Вы спятили? – кричит он. На голове у него соломенная шляпа, и я, как ни стараюсь, не могу воспринимать его всерьез. – Вы смерти ищете?
– На самом деле мы ищем машину, – говорит Кори, щурясь от солнца, – вы нас не подвезете?
– Что? Парень, да вы тут перегрелись, что ли? Что творите, что выдумали!
За спиной мужчины стоит огромный пикап. На переднем сиденье с вытаращенными глазами сидят мальчишки, такие же темнокожие и худые. Два брата, скорее всего. Я робко машу им, не зная, что еще сделать, чтобы они прекратили пялиться.
– Вы чего на дороге валяетесь? – спрашивает мужчина с южным акцентом. Звуки он растягивает и необычно приглушает. Я поднимаюсь и отряхиваю шорты. – Больше ни до чего не додумались?
– У нас машину угнали, – говорю я, – мы уже битый час голосуем, но никто на нас не обращает внимания, телефона у нас тоже нет.
– И это оправдание, зеленоглазка?
– Пожалуй.
– Куда вы идете?
– Нам все равно куда, – сообщает Уилл и пожимает плечами, – мы заплатили бы, но у нас нет денег, они остались в машине.
– Нужны мне ваши деньги, – ворчит мужчина и машет большой ладонью, – я всё понимаю, но лежать на дороге… Что в головах у детей сейчас? Я вас чуть не переехал, а вы, оказывается, помощи искали. На небе, что ли? Садитесь уже, запрыгивайте в кузов, и вперед со мной пусть кто-то сядет, я мальчишек назад закину.
Мы с Кори садимся вперед, а Уильям, Тэмзи и Джесси устраиваются в кузове вместе с сыновьями незнакомца. Пикап заводится со второго раза, рычит, будто дикий зверь, и вяло трогается с места, будто его нагрузили камнями. Осматриваю приборную панель и невольно улыбаюсь, заметив хаотично приклеенные снимки. Их много, и люди на них такие счастливые, что я сомневаюсь, можно ли такими быть.
– Это моя жена, – поясняет мужчина, заметив, что я разглядываю фотки. – Барбара – красотка, верно?
– Да, она очень милая.
– Сумасшедшая женщина была, фурия, я поседел из-за нее в восемнадцать! Хотя я не жалуюсь ни в коем случае, она была для меня всем.
– Простите.
– За что? Лучше бы извинились за то, что я едва преступником из-за вашего безумия не стал, я ведь соблюдаю закон, богом клянусь! Мне еще сыновей растить, куда мне сейчас в тюрьму, вот скажи, зеленоглазка?
– А куда вы едете? – спрашивает Кори.
– В Тайрон через Брадфорд.
– А сколько километров от Брадфорда до Сиракьюса?
– Сто пятьдесят примерно. Собрались в Сиракьюс? Могу высадить вас в Брадфорде.
– Собирались, пока у нас не угнали машину.
– Сейчас по радио только и орут, что о мошенниках. Куда вы смотрели? Детишки, не знаете ничего об ответственности, верно? Я шучу, можно ведь пожаловаться, сказать, что я побольше вашего в жизни понимаю. Старость – она такая, вредная и капризная.
– Но вы ведь нас подобрали! Не испугались, что у нас намерения нехорошие.
– Я плохих людей сразу вижу, вы не мошенники, вы подростки. В этом тоже мало хорошего, подростки сейчас такие, что общаться с ними трудно, но вы не показались мне опасными, растерянными, скорее, и безумными.
– Спасибо, – искренне благодарит Кори, – мы думали, никто не остановится.
– В этом проблема нашего времени. Нет, я серьезно! Люди считают, что чужие проблемы их не касаются. Как по мне, о характере человека нужно судить по тому, как он относится к тем, кто ничем ему помочь не может, и к тем, кто ответить ему не в состоянии. Я вас не знаю, но остановился, потому что помочь – долг любого человека.
– Люди не хотят быть обманутыми. Предубеждение и прочее.
– Предубеждение? Я скажу тебе, зеленоглазка, что такое предубеждение. Я всю жизнь только и слышу: черные врут, черные аморальны, доверять черным опасно. Но вот в чем соль, красавица, не все черные врут, не все черные аморальны и не всем черным нельзя доверять. Более того, и белые врут, и белые аморальны, и некоторым из них нельзя верить. Выходит, предубеждение насчет цвета кожи – самая настоящая чепуха. Теперь ты мысли шире и пойми, что предубеждение в общем полная ерунда. Откуда ты знаешь, что верно, что нет? Потому что где-то об этом прочитала или услышала? Предубеждение – это чушь, моя дорогая. А люди, ставящие предубеждение выше собственного опыта, – глупцы.
Я согласно киваю. Этот худощавый мужчина в соломенной шляпе определенно мне нравится. Его длинные пальцы сжимают старый руль, в салоне пахнет моторным маслом, будто владелец не раз пытался починить двигатель, но тот наотрез отказался работать лучше. Мы едем молча, а затем раздается звук гитары. Я оборачиваюсь и вижу, что Джесси перебирает струны, а два смущенных мальчика подпевают ему, сидя по бокам от Уильяма.
Совсем скоро за окном появляются горы, они едва заметны, висят в воздухе среди облаков. Золотистый ковер полей превращается в зелень, за стеклом мелькают пышнокронные низкие деревья, и тень от них приглушает жару, достигшую апогея.
Мы приезжаем в Брадфорд к вечеру. Желтовато-синий закат сливается с горизонтом, и ветер перестает хлестать по лицу, успокоившись и принявшись прятать прохожих в прохладные руки. Старик тормозит на перекрестке, и пикап предательски скрипит, будто бы прощаясь с нами. Из кузова выпрыгивают ребята, Кори открывает дверь, а я поворачиваюсь лицом к водителю и благодарно киваю.
– Спасибо, вы очень нам помогли.
– Пожалуйста, зеленоглазка. Но больше не ложитесь под колеса, попробуйте что-то менее радикальное. Договорились?
– Договорились! Как вас зовут? Я – Реган.
– Какое имя, красавица, так прямо и не запомнишь. Моррис я. – Мужчина жмет мою руку и широко улыбается. – Моррис Блэк, фамилия как кстати. Какое время странное, да? Сейчас знакомятся, собравшись проститься. Не верят друг другу, что ли?
– Спасибо еще раз, Моррис!
– Не скучай, зеленоглазка!
Он смеется, а я выхожу из салона. Машу рукой и смотрю, как пикап отдаляется все дальше и дальше.
– Нам повезло, – сообщает Джесси, – нам всегда везет.
– И то, что тачку у нас украли, – это тоже везение? – ворчит Тэмзи. Оглядывается и в ужасе хватается за голову. – Мы на отшибе, мать его, мира.
Так и есть. Брадфорд – небольшая деревушка с пятью административными зданиями и десятком небольших домиков. Пахнет тут свежескошенной травой, дождем и мятой, и я так глубоко втягиваю в легкие воздух, что становится больно.
Мне почему-то кажется, что мы вернулись на пару десятков километров назад, где еще не было засухи и золотистых ковров из травы.