— Нормально, — обиделся Святогор, крепче подхватывая меня под руку, — иду под руку с красавицей веми я, а женой её называют Светозара? Как так-то?!
Дети притихли, некоторые, явно копируя взрослых, даже глаза сузили и губы поджали, пристально глядя на оборотня.
— Не-е-е, — авторитетно заявила рыжая девчушка, крепче запахивая на груди платок, — тебе жена без надобности, тебя тьма не затянет. Опять же, как батька мой говорит, на одной женисси — другие обидятся.
Голосок у девчушки был звонкий, на прохладном осеннем воздухе каждое словечко долетало едва ли не до самого края деревни, а потому ничего удивительного, что толпящиеся у колодца женщины всё сказанное прекрасно услышали. Одна ярко нарумяненная чернобровая веми громко охнула, прижав ладонь к пышной груди, другая, сероглазая пышечка, бросилась прочь от колодца, конфузливо кутаясь в большой пёстрый платок. Кто-то зло, рвано рассмеялся, кто-то заохал, дамы постарше активно зашушукались, а шатенка со злыми звериными огоньками в карих глазах крикнула, срываясь на рык:
— Мала ты ещё чужие слова слушать да повторять! Я вот твоему отцу пожалуюсь, он тебя быстро хворостиной уму-разуму научит!
Окружавшая девчушку малышня прыснула в разные стороны, словно воробьи, в чью стайку злой прохожий швырнул камень. Конопатый мальчуган, пострадавший от тяжёлой руки десятилетки, злорадно рассмеялся и высунул язык, довольный, что его обидчица не останется безнаказанной. И так-то сконфуженная девчушка вспыхнула и бросилась на паренька с кулаками, тот со смесью страха и восторга завопил и бросился прочь, подскакивая на лужах, точно молодой козлик. Бабы у колодца загомонили пуще прежнего, кто-то вступался за обиженную девчушку и бранил красную, словно недавно из бани, кареглазую веми, кто-то, наоборот, утешал сердитую красавицу, мягко поглаживая её по плечу. Святогор не стал ждать, пока внимание деревенских опять вернётся к нам, и широким шагом двинулся по улице прочь от колодца. Я послушно семенила следом, честно стараясь поспевать за звериной рысью моего спутника и тихим словом поминая размокшую от дождей дорогу, ничем не засыпанные лужи и выданную в университете обувь, совершенно точно не предназначенную для сельских дорог.
Казалось бы, что может быть необычного в самом заурядном походе на рынок? Я тоже думала, что ничего, подумаешь, великое дело: еды прикупить! Правда, если ты в деревне, как говорится, свежая кровь, а сопровождает тебя самый обаятельный и привлекательный, скучной прогулка точно не будет. В первую очередь Святогор, как самый настоящий оборотень, повёл меня за мясом. Крепкий жилистый мужик, способный одним ударом кулака завалить трёхлетнего бычка, окинул меня придирчивым взглядом профессионального мясника, скривился, видимо, решив, что я излишне тощая (хотя лично я своими формами всегда гордилась), и буркнул неприветливо:
— Чего надо?
Я встрепенулась, но Святогор даже рта мне раскрыть не дал, наоборот, задвинул себе за спину и деловито принялся прицениваться к выложенному на деревянный прилавок сочащемуся кровью мясу. Ну и ладно, пусть сам всё выберет, волка, чай, так просто не обманешь. А я пока овощи выберу и травы целебные посмотрю, а то я весь запас лекарственный подопечному своему уничтожила. Я потеребила Святогора за рукав, привлекая его внимание, и прошептала, что прогуляюсь вдоль прилавков с овощами и травами. Волк ожидаемо скривился, но спорить не стал, кивнул коротко и кошель мне в руку сунул. Я благодарно улыбнулась, корзинку плетёную на руке поправила и прямиком направилась к румяной молодухе, лузгающей орешки у лотка с сочными наливными яблоками. При виде меня женщина улыбнулась, проворно спрятала орешки и звонким мелодичным голосом крикнула:
— Подходи, милая, для такой красавицы подберу всё только самое лучшее!
Я охотно шагнула ближе, даря ответную улыбку, а говорливая торговка, воспользовавшись тем, что привлекла моё внимание, приступила к расспросам.
— Ты, милая, из эльфиек будешь?
Нет для девушки лучше комплимента, чем сравнение её с эльфийкой, признанной королевой красоты и грациозности. И, разумеется, торговцы об этом прекрасно знают и беззастенчиво в своих интересах пользуются. Я на льстивые слова решила не поддаваться, лишь рассмеялась и головой качнула отрицательно:
— Нет, я не эльфийка.
— А кто же ты? — женщина окинула меня внимательным взглядом, принюхалась, сверкнув звериной желтизной глаз. — Явно ведь не простая, магией от тебя тянет, да и не оборотница, звериного духа у тебя нет. Может, дева лесная?
— Я домоправительница у целителя вашего, Светозара.
Медленно стягивающиеся к нам торговцы и покупатели зашушукались, запереглядывались, особенно ретивые даже принюхиваться начали.
— Да ладно? — усомнилась молодка, скрещивая сильные руки под пышной грудью и качая головой. — Я домоправителей встречала, у них запах совсем иной, от них дымом печным да сдобой свежей тянет, ещё пеной мыльной да ветошью разной. А от тебя магией чистой веет, травами разными и, — женщина прикрыла глаза, напряжённо принюхиваясь, — ворожбой. Ты не ведьма ли часом?
Все собравшиеся вокруг нас воззрились на меня едва ли не с плотоядным интересом, отчего у меня в памяти невольно всплыли кровавые подробности безжалостной охоты на ведьм, а в носу запершило от едкого запаха дыма. Причём настоящего, а отнюдь не придуманного! Я завертела головой по сторонам, пытаясь понять, что и где горит.
— Огневица пробудилась, — тонко взвизгнула едва ли не мне прямо в ухо сморщенная, словно сушёный гриб, старушка, всплёскивая руками и глядя на меня со смесью страха и восхищения. — Ить, правда ведьма в наши края пожаловала! Ой, бабоньки, экая нам радость привалила, видать, не зря я уж который год прошения магам писала, услышали-таки! А вы, дурынды, ишшо не верили, смеялись надо мной!
Я даже пискнуть не успела, а старушка цапнула меня за руку и потащила за собой с такой силой, какую никак нельзя было угадать в её ссохшемся тельце. Во время стремительной гонки я честно пыталась объяснить, что меня в эту благодатную деревню направили не ведьмой, а домоправительницей, но бабушка меня даже слушать не пожелала, лишь рукой коротко махнула да буркнула, что скоро придём. Пришлось покориться напору жаждущей чуда местной жительницы и внимательно смотреть под ноги, чтобы в прямом смысле слова не ударить в грязь лицом. Бодрым галопом, какому и призовой скакун на соревнованиях позавидует, мы пронеслись через весь рынок, миновали невысокую приземистую кузню, из которой доносился звонкий перестук молотков, и вышли к заливному лугу, рядом с которым, привалившись спиной к разбитому молнией дереву, бдительно храпел пастух. Семь коров разной степени упитанности ходили по лугу, меланхолично позвякивая колокольчиками и время от времени бросая на пастуха томные взоры.
— Вот, — тоном победителя провозгласила старушка, махнув рукой в сторону упитанной рыжей коровы, на круто изогнутых рогах которой красовался пышный синий бант в белый горошек.
Корова взмахнула длинными, загибающимися кверху ресницами, обратила на меня полный томной муки взор и тихонько замычала, сетуя не то на неустроенность личной жизни, не то на общее несовершенство бытия.
— И вот так вот она, бедолага моя, уже третий день мается, — вздохнула старушка, смахивая из уголка глаз слезу. — Я её к Свету водила, так он, паразит, только посмеялся над моей бедой. Сказал, что он столько не выпьет, чтобы заветное желание моей красавицы исполнить. Посоветовал к Святогору обратиться, ему, мол, всё равно, всё едино, сколько у девицы ног и есть или нет рога.
— И как, обратились? — выдавила я, давясь от смеха.
— А как же, — старушка недовольно поджала губы, поправляя так и норовящий съехать на глаза платок. — Так этот баламут мохнатый, чтоб ему от лишая месяцами маяться, сказал, что он готов во имя избавления моей красавицы от мук сожрать её.
Я не выдержала, прыснула и под возмущённым взглядом старушки поспешно зажала рот рукой.
— Ишь, смеётся она, — проворчала бабушка, недовольно хмурясь, — небось твою бы сестрицу или матушку сожрать предложили, не смеялась бы.
Я честно постаралась сосредоточиться и перестать хихикать. Корова, поняв, что и я не смогу воплотить её страстную мечту в жизнь, огорчённо вздохнула, укоризненно замычала и отправилась на луг. И такой несчастный вид был у коровки, что мне её, честное слово, даже жалко стало.
— А к бычку вы её не водили?
Старушка недовольно платком дёрнула, едва его с головы не содрав:
— Ты думаешь, я совсем из ума выжила али коровы никогда не держала? К бычку я мою красоточку в первую очередь сводила!
Я посмотрела на эффектно застывшую посреди луга корову. Мда, похоже, кавалер даме не понравился и тоску её душевную снять не смог.
— Я ить не сразу за помощью-то побежала, сперва сама попыталась голубушке моей помочь, — старушка всхлипнула и плаксиво запричитала. — И чем я касатушку мою не потчевала, чем не врачевала, а она лишь печальней да тощщей становится! А я ить для неё, для радости моей, даже философский камень из Камелота привезла, чаровницы угольной от эльфов вытребовала и даже у гномов их камней чудодейных исцеляющих взяла, хоть они и жмотились, давать не хотели.
Я сочувственно посмотрела на корову, вспоминая слова леди Морганы о том, что нет страшнее злодея, чем доброхот, истово верящий, что действует исключительно из благих намерений. Если бы меня пичкали совершенно не сочетаемой между собой смесью философского камня, эльфийского угольника и гномьих целебных камней, я бы тоже томилась, позабыв о том, что когда-то радовалась жизни. Надеюсь, коровку ещё можно спасти, её отравление не стало критичным, после которого только некромант и может помочь. Кстати, о некроманте. Странно, что Свет не понял причину душевных терзаний коровки, насколько я поняла из рассказов Святогора, мой подопечный очень хороший целитель. Хотя, может, он просто не стал тратить время на корову?
— А давно корова Ваша затосковала?
Старушка задумалась, прищурившись и беззвучно шевеля сморщенными бесцветными губами: