— Сеньор Кабрера — мой друг, — я решил внести ясность. — Если бы не он, мы бы не выбрались с Сангрелара.
Серхио на меня вытаращился, но Шарик ему тут же оттранслировал по моей просьбе:
— Так надо. Пусть думают, что ты опаснее, чем есть.
— Вы преувеличиваете, дон Алехандро, — все-таки пробурчал Серхио.
— Мы понимаем, что вам пришлось пережить — вдохновенно сказал Карраскилья. — Но поверьте сеньор Кабрера, от нас случившееся с вами никоим образом не зависело. И я, и дон Оливарес точно так же могли пойти под ритуальный нож, если бы Рамон Третий решил, что это необходимо для его наследника. Вам повезло, вы не погибли, но погиб наследный принц, из-за чего в стране могут наступить непростые времена. Принц Рамиро — не самый хороший вариант правителя, если вы понимаете, о чем я.
— Сожалеть о том, что ни я, ни дон Алехандро не сдохли на алтаре, не буду, — с вызовом сказал Серхио.
— Да и не надо, дорогой мой. — Карраскилья похлопал Серхио по плечу, отчего тот дернулся. — Но и я извиняться не буду. Жизнь одного человека ничего не стоит, если речь идет о благе целой страны. Пока вы заботитесь о доне Контрерасе, между нами не будет никаких непониманий, согласны?
— Шарик, Карраскилья к Серхио ничего не прилепил?
— Вроде никаких чар не нанес на Серхио этот позер. Я слежу, Хандро, не волнуйся.
— Шарик, а я могу прикрыть эту лавочку?
— Ты о чем?
— О том, чтобы алтарь отключить.
— Только в самом замке, на расстоянии не выйдет.
В замок я пока не собирался, но теоретическая возможность отключения ритуала радовала. Все страны должны иметь равные возможности, и никого не должно быть в моем замке даже проездом, пусть они при этом оставляют полезные вещи.
— Пока вы не угрожаете жизни дона Алехандро, между нами непониманий не будет, — согласился Серхио.
Чародеи переглянулись.
— Не в наших интересах угрожать его жизни, — заметил Оливарес с насмешкой.
— Хандро, мы оба редкостные балбесины, — неожиданно самокритично заявил Шарик. — Да у них на тебя грандиозные планы! Мы с тобой влипли в государственный переворот, с тобой во главе. Они собрались заменить тобой принца, помяни мое слово.
Интерлюдия 3
Гравидийский кронпринц пребывал в прекраснейшем настроении. Несмотря на небольшую неудачу с проклятийником из соседней страны, он был уверен в правильности выбора и в том, что тем или иным способом своего добьется. Но до того, как отправиться на ритуал он собирался обезопасить свой тыл, чем сейчас и занимался. У придворных не должно остаться выбора, кому отдать предпочтение: старшему или младшему принцу. Потому что выбор всегда ведет к волнениям, а волнения — к смене очередности правления путем физического уничтожения того, кто стоит к трону ближе. Альфонсо прекрасно знал историю своей страны и не питал иллюзий относительно младшего брата, который сейчас готовил уменьшение количества принцев ровно в два раза. Альфонсо против уменьшения не возражал, но у него было свое мнение, на кого уменьшать, не совпадающее с мнением младшего брата. А поскольку тот активизировался слишком сильно, возникала вероятность диверсии во время ритуала. Как гравидийская разведка ни старалась узнать, что же случилось с мибийским принцем, так и не смогла. Единственное, что удалось выяснить точно — во время ритуала что-то пошло не так. Альфонсо был уверен, что это что-то пошло не так не просто так, а по причине постороннего вмешательства. Других летающих судов в этот день никто не наблюдал, да и все они наперечет, так что мибийский принц привез свои неприятности с собой. И если он, Альфонсо, не хочет повторить эту незавидную судьбу, нужно, чтобы все неприятности остались тут. Обеспечить это могла только смерть младшего брата. Причем такая, которая не бросит ни малейшей тени на старшего принца.
Альфонсо не торопился, старательно опутывая паутиной брата, который шел в расставленную ловушку в уверенности, что жизнь повернулась к нему правильной стороной. Исабель Болуарте была хороша и пока еще не понимала, какую власть может иметь над мужчинами. Возможно, в другой ситуации Альфонсо задумался, не жениться ли на ней, разорвав под каким-нибудь предлогом, вроде смерти невесты, существующую помолвку. Потому что донна Болуарте была не только красива и сильна в магии, но и являлась наследницей огромного состояния. Но Исабель и Фабиан уже полгода состояли в любовной переписке, поощряемой доном Болуарте, который спал и видел, как станет править страной, будучи тестем мягкого и уступчивого Фабиана. Альфонсо даже не был уверен, что Исабель действительно влюблена, а не пишет под диктовку папеньки. А то и вообще кто-то пишет за нее. Но факт оставался фактом: письма существовали, а поэтому в будущие королевы эта девушка не годилась.
Никто из заговорщиков не знал, что вся переписка попадает в руки Альфонсо и тщательно изучается. Ведь шла она через руки того, кого Фабиан считал лучшим другом, но кто поставил все на службу старшему брату.
— Нужно решить вопрос с этой парочкой заранее, — недовольно сказал Альфонсо. — До моей поездки на Сангрелар. Они уже понаписали достаточно для смертной казни.
В записке, которая лежала перед ним, не было ничего особенного, кроме милых глупостей, которыми обычно обмениваются влюбленные, вынужденно находящиеся в разлуке.
— Хотите отнести переписку Его Величеству, Ваше Высочество?
Принц посмотрел на спросившего как на идиота.
— Это ничуть нас не приблизит к цели. Отец всегда снисходителен к Фабиану, поэтому мы должны вершить справедливость самостоятельно. Очень удачно для нас Болуарте в отъезде, а значит, его дочери посоветоваться будет не с кем. Выманим Исабель якобы на тайную встречу с Фабианом. Ему же отправим записку другого рода…
В группе, собранной принцем, нашелся прекрасный специалист по подделке, в точно скопировавший оба почерка. Альфонсо тщательно подбирал крючки, на которые собирался подцепить голубков, и был уверен, что они не только клюнут, но и никому не расскажут.
Глава 7
Предположение Шарика меня ошарашило. И хотя в это укладывалось все, что происходило в последнее время, я бы предпочел, чтобы это оказалось неправдой. Да, я заказывал старикашке тело принца, но нынче предлагаемый путь к этому месту был, мягко говоря, чреват неприятностями. В интригах я силен не был, а значит, меня с высокой вероятностью переиграют, не дав возможности насладиться и этой жизнью до конца.
— Прав твой почти полезный Серхио, — поддерживал мое упадническое настроение Шарик. — Нужно грохнуть Оливареса и когти рвать.
— Проблема в том, что нужно будет где-то обживаться, — с тоской о возможной утрате картофельной делянки ответил я. — И проводить ритуал. Сам же говорил — время подпирает.
— Это да, — Шарик вздохнул. — И в этом плане наставничество Оливареса — как раз то, что тебе нужно. И судя по тому, что принц, который трон наследует, не нравится ни ему, ни придворному чародею, убивать тебя в ближайшее время не собираются. Если ничего не случится.
— Под ничего не случится что подразумеваешь?
— У каждого приличного короля есть своя Тайная служба. Рано или поздно кто-то там заинтересуется, почему чародеи зачастили в убогую Дахену. А такой заметный, как Оливарес, — вообще там поселился, натаскивая неизвестно откуда взявшегося ученика. Когда начнут копать инфу про тебя, будет уже поздно.
— Проблема в том, что о том, что я выжил, уже знают минимум два чародея. А тех, кого ищут, рано или поздно находят, если у них нет миллионов на руках. А у меня миллионов нет. Разве что Оливарес с Карраскильей дадут в долг?
— Точно, Хандро, ты гений. У нас два богатейших чародея под боком. Нужно просто их ограбить. Все равно покойникам деньги не нужны.
На мой взгляд, Шарик был излишне кровожаден и не понимал, что чем больше смертей мы оставим за спиной, тем с большим рвением нас начнут искать. Это не Сангрелар, где трупы либо волшебным образом растворяются в замке, либо сжираются местными тварями без остатка. И вообще насилие — это не наш метод, потому что и Оливарес, и Карраскилья действуют не в одиночку, а в компании единомышленников, о которых мы не знаем ничего, даже точного количества. А вот они о моем существовании знают, как и о наличии ками. Ками — это вообще можно сказать примета из примет.
Тем временем мы уже сидели в коляске алькальда и Карраскилья напевал себе под нос что-то незнакомое, но очень веселое. Выглядел он очень довольным, как и Оливарес, который с видом доброго дедушки наблюдал за нашим отъездом из плетеного кресла, стоящего у порога. Кресло было привезено из дома Ортис де Сарате специально для дряхлого проклятийника, и была от него несомненная польза: стоило Оливаресу умостить свой тощий зад на подушки в этом кресле, как все, что происходило на улице, начинало делаться в несколько раз быстрей. Потому что взгляд у дона был нехороший, от него хотелось избавиться как можно скорей, а значит все сделать быстро и так, чтобы не переделывать. Единственный, кто не поддавался чарам оливаресовского взгляда, был притащенный Хосефой поросенок, который оставался тощим и низкорослым, несмотря на то, что кормили его от пуза. Но, похоже, вся еда у него конвертировалась не в жир и мясо, а в визг, который был громок и необычайно противен.
— Мы сейчас куда? — спросил я Карраскилью, поймав паузу в его песне.
— К алькальду, — пояснил тот. Ему положен настраиваемый портал и Ортис де Сарате благородно разрешил мне им пользоваться при необходимости.
По поводу благородства упомянутого дона не было сомнений ни у меня, ни у Карраскильи, последний наверняка использовал служебное положение или шантаж, чтобы получить доступ, куда нужно.
— А оттуда?
— А куда мы переместимся оттуда, посторонним ушам знать незачем, — намекнул Карраскилья на греющего уши кучера. — Так что пусть это будет сюрпризом для вас, дон Алехандро.