Наружность ее внушила Инес доверие, и она подошла к женщине. Попросив дать ей чего-нибудь поесть и напиться, графиня в виде платы предложила свое кольцо, так как денег у нее больше не было. Но старушка отказалась от вознаграждения, накормила девушку и предложила остаться переночевать. Это была жена лесничего, которого часто по нескольку дней не бывало дома.
Инес с благодарностью воспользовалась ее добротой и осталась в домике еще на целые сутки, чтобы восстановить силы, затем отправилась дальше, от души поблагодарив жену лесничего, указавшую ей дорогу к ближайшему городу.
С горем и страхом в сердце пошла Инес в указанном ей направлении и через несколько часов добралась до города.
Она попыталась обдумать свое положение. Если б даже, продав свои серьги, она решилась войти в какую-нибудь гостиницу — за кого бы ее приняли? Что, кроме неприятностей, могло ее ожидать в этом случае!
Инес уже решилась, наконец, продать кольцо и взять билет на поезд, чтобы скорей уехать на север, в маленький городок Пуисерду. Она отправилась на станцию узнать, когда отходит ближайший поезд, и пришла как раз в тот момент, когда подошел поезд, останавливающийся на несколько минут в этом городке. Из вагонов стали выходить пассажиры, и среди них Инес узнала патера Антонио!
Страх овладел ею, она подумала, что он ищет ее по приказанию отца. Дрожа от ужаса, Инес уже хотела поскорее уйти, но Антонио увидел и узнал ее. Он побледнел и с секунду неподвижно смотрел на девушку, потом быстро подошел…
— Слава Богу! — вскричал он. — Наконец я вас нашел, донья Инес!
— Оставьте меня, патер Антонио, умоляю вас, оставьте меня здесь! — просила молодая графиня.
— Вы не должны отталкивать моей помощи, вы одни и беззащитны!
— Нет, нет! Я не хочу и не могу вернуться в Мадрид!
— Своей цели я отчасти достиг, я нашел вас, донья Инес! Теперь мне остается только проводить вас, куда вы хотите.
— Так вы не возвращаетесь в Мадрид, отец Антонио?
— Донья Амаранта тоже здесь, — сказал Антонио с сияющим взором, поспешно направляясь к вагону.
В это время из него вышла Амаранта, и девушки бросились в объятия друг друга. Поезд ушел.
— Богу угодно было, чтобы я нашла тебя и отца Антонио, — вскричала Инес. Обе сбивчиво, торопясь, рассказывали о своих злоключениях.
— Я тоже вынуждена была оставить Мадрид, — завершила Амаранта свое повествование, вызвавшее у Инес глубокое сострадание и сильнейший гнев, ибо она считала дона Карлоса причиной всех несчастий. — Этот честный человек, отец Антонио, спас меня, переодев в монашескую одежду, и увез с собой! Он тоже вынужден был оставить Мадрид и спешить на север! Вдвоем мы надеялись отыскать тебя, а теперь…
— Теперь мы вместе, — прервала Инес свою подругу, — отец Антонио защитит нас! Мы вместе пойдем на север, и он проводит нас до Пуисерды! Все заботы и опасности теперь позади! Не правда ли, отец Антонио, вы берете нас под свое покровительство?
— Прошу вас верить, донья Инес, что цель моей жизни — служить вам и защищать вас!
— О! Примите мою сердечную благодарность за эти слова, полные любви! Но послушайте, — обратилась она к Амаранте и Антонио, — поступок дона Карлоса в отношении Амаранты такая неслыханная, позорная низость, что наши проклятья и наша ненависть должны преследовать его! Он должен знать и чувствовать, что за эту подлую измену его ждет кара! Твой образ, Амаранта, будет вечным укором его совести за то, что так бесчеловечно отплатил он тебе за твою любовь. Но вот что я еще хотела сказать, отец Антонио: мне кажется, что опасно ехать на север по железной дороге, нам лучше пробираться проселочными дорогами. Я боюсь, что нас и теперь будут искать и преследовать!
— Да, да, ты права, — согласилась Амаранта, боязливо осматриваясь. — Послушайте совета графини, отец Антонио. Лучше воспользоваться другим путем, а не железной дорогой. Я боюсь преследования не только из-за нас с графиней, но и из-за вас, потому что, защищая нас,вы сами подвергаетесь опасности!
— Хорошо, будем продолжать путь на лошадях, — согласился отец Антонио, — а для большей безопасности наденьте эти монашеские рясы.
Инес с удовольствием приняла это предложение. Антонио, оставив девушек на станции железной дороги, сам поспешил в город и купил там трех сильных, смирных лошадей; с наступлением вечера он забрал девушек, и они, закутавшись в темные монастырские рясы, оседлали с его помощью своих лошадей.
После этого все три всадника покинули город, следуя обходными путями и направляясь на север.
Никто теперь не смог бы их узнать в патере и двух монахах. На своих сильных лошадях путешественники быстро продвигались вперед и на следующий день прибыли в городок, где и остановились для отдыха. Потом они снова продолжили путь, и отец Антонио был счастлив, что ему удалось исполнить свой долг — защитить Инес и Амаранту от опасности. Он хотел доставить их в Пуисерду, а затем следовать в соответствии с распоряжениями своих отцов.
Без всяких приключений путешественники быстро ехали вперед и в один из следующих дней прибыли в местечко, где услышали, что этой ночью генерал Павиа прибудет с отрядом на поезде в Логроньо.
Ближе к вечеру беглецы оставили местечко и ночью добрались до моста через Риво, по которому шли проезжая и железная дороги. Тут и увидели они карлистов, снимавших рельсы с железнодорожного полотна.
Инес невольно вскрикнула, ей представилась неизбежная гибель дона Павиа, этот крик и услышал Тристани.
Антонио и обе девушки в страхе рванулись навстречу приближающемуся уже поезду, чтобы спасти его от неминуемой гибели.
В трех разных местах стояли они около рельсов, махали белыми платками и кричали. И они сумели остановить поезд, приближавшийся к своей гибели.
Как благодарили они Бога за то, что им удалось отвести страшную опасность, угрожавшую поезду, на котором они теперь возвращались на предыдущую станцию.
Но как велика была новая тревога, охватившая Инес при мысли о начавшейся битве, в которую ринулся ее возлюбленный!
Антонио пытался утешить и ободрить ее. Вскоре они уже подъезжали к ближайшей станции, к тому местечку, из которого они ушли вечером, оставив там своих лошадей.
Здесь они вышли из вагонов и поспешили туда, где привязали лошадей. Уже рассветало, когда они добрались до места; Инес и Амаранта закутались в свои рясы, все трое верхом направились в Логроньо.
Скоро услышали они вдали нарастающий шум битвы, и тревога снова вкралась в их сердца, но там была и гордость: ведь Мануэль выполнял высокий долг перед своим отечеством, и там была радость, потому что он вел свои войска против презренного изменника, предавшего Амаранту и обрекшего ее на гибель.
Так продолжали они свой путь, становившийся все опаснее и опаснее по мере приближения к местам, наводненным карлистскими бандами; каждую минуту они могли очутиться в руках кровожадного, ничего не щадящего сброда. Единственное, что внушало им надежду попасть в Пуисерду, безопасно миновав карлистские линии, это бумаги отца Антонио, в которых ему предписывалось присоединиться к генеральному штабу дона Карлоса.
VIII. Арфист
Сара Кондоро после того, как ее посетил Рикардо, тут же начала думать, как ей заполучить награду, назначенную герцогом тому, кто найдет дукечито, и вскоре она нашла решение, которое давало ей возможность достичь заветного желания: приобрести богатую, роскошную обстановку для ее нового заведения.
Одно обстоятельство казалось ей еще не совсем ясным, но в следующую ночь, большую часть которой она провела, не смыкая глаз, ей пришла мысль, безгранично ее обрадовавшая, которой она даже гордилась, потому что в этом случае можно было не бояться разоблачения. Она нашла способ наверняка достичь цели, то есть получить максимально возможное вознаграждение. Восхищенная дукеза решила немедленно отправиться к Рикардо, надела свое шелковое, затканное цветами платье, завернулась в шелковый темно-синий платок и надела старую соломенную шляпу, потом тщательно заперла все двери своего домика и отправилась в гостиницу, где остановился гофмейстер двора герцога Кондоро.
Но там, к своему неудовольствию, узнала, что его нет, тогда она велела передать гофмейстеру, чтобы он посетил ее как можно скорее, так как у нее есть для него очень важные сведения, а сама, продолжая обдумывать свои алчные планы, отправилась домой.
— Он ищет, подслушивает везде, старая лисица, — бормотала она, — но все напрасно! Только от дукезы ты можешь что-нибудь узнать, только с ее помощью чего-то достигнешь, если не пожалеешь денег! Да, дукеза откроет свою тайну, но только тогда, когда ей хорошо заплатят! Лучше тайны не найти, — самодовольно посмеивалась она, поворачивая на улицу, где стоял ее низенький старый домишко.
— Ого! Кто это там перед моей дверью? Что такое? Клянусь всеми святыми, да это прегонеро!
Она ускорила шаг.
— Не стучи, — кричала дукеза издалека, — не стучи, никого нет дома!
Прегонеро обернулся.
— Теперь и сам вижу, что нет, — сказал он.
— Что привело тебя сюда, прегонеро? — спросила Сара Кондоро не очень любезно. — Ты мне и так уж испортил дела своей проклятой кровожадностью и сам себя приведешь когда-нибудь на виселицу, да, да!
— Чем же я виноват, — возразил прегонеро, — когда это сильнее меня? На виселицу, думаешь ты? Пожалуй, да только пока что я сам могу другим предложить виселицу!
— Значит, Тобаль тебя принял? Прегонеро утвердительно кивнул:
— Да, принял! Отопри же, — добавил он, — мне нужно переговорить с тобой!
«Со мной переговорить? Это недурно!» — думала; старуха, входя в дом со своим прежним любовником.
Это была такая парочка, в обществе которой любой чувствовал бы себя не очень хорошо, парочка, представлявшая собой воплощение всех темных тайн большой столицы.
У прегонеро было сегодня особенно отталкивающее выражение. От быстрой ходьбы рубцы на его широком отвратительном лице стали огненно-красными, глаза блуждали. Он сел на один из старых стульев, который подозрительно заскрипел.