Пришёл, на брегет от Карлуши Фаберже глянул, и огорчённо вздохнул. Стрелки приклеились. Ещё и часа нет. Ну, вместо прогулки медленной получилась почти пробежка, и сам не заметил, как на быстрый шаг перешёл. И мысли и комары подгоняли. Пришёл, сел и стал гипнотизировать телефон, предлагая ему добровольно выдать страшную тайну, зачем и кому он там, в Москве, проклятой, понадобился. Все беды от Москвы.
Не хотел чёрный выдавать. Иван Яковлевич пересел на самодельный диванчик и, вытянув ноги, прикрыл глаза. Поспать часик? Не получалось, шёл в голове непрерывно ролик из фильма Михалкова, где следователь в НКВД ему по пальцам молотком лупит. Ну, жалко же пальцев. Запасных нет. И всё же отключился, видимо, так как звонок аж подбросил.
– Полномочный Посланник СССР в Тувинской Народной Республике Иван Яковлевич Брехт. – Постарался чётко представиться, чтобы голос не дрожал.
– Сейчас будете говорить с первым заместителем наркома обороны СССР маршалом … Егоровым. – Фу, ажнать испугался на слове «маршал», подумал, что Тухачевского вернули. А тут Егоров, не много знал об этом маршале, кажется, через год расстреляют, а сейчас, вон, на повышение пошёл. Радуется, наверное, вечно был недоволен своими вторыми ролями и трындел об этом в каждое подставленное ухо. «Разве Вы не знаете, что когда речь заходит о гражданской войне, то все везде и всюду кричат до хрипоты, что все сделали Сталин и Ворошилов, а где же я был, почему не говорят обо мне?! Почему борьба под Царицыном, создание Конной армии, разгром Деникина и белополяков приписывается только Сталину и Ворошилову?!» Вот, не трындел бы, может, и выжил. Будённый же с Ворошиловым пережили эти лихие годины. И доживут до глубокой старости.
– Товарищ Брехт. Я тут не так давно пообщался с комдивом Мерецковым и потом с комиссаром Берзиным. Они предлагают отправить вас в Испанию для проведения разведывательных и диверсионных операций. Хвалят вас. Что скажите?
Мать же ж, твою же ж! Советчики хреновы. Обоих сегодня – завтра арестуют, правда, Мерецкого потом выпустят. И он даже маршалом Победы станет. Получит один из немногих совсем орден «Победы». Так, что-то нужно пока ещё живому маршалу Егорову сказать.
– Если партия пошлёт, то я с радостью окажу помощь в борьбе с фашизмом братскому испанскому народу. Только (как его звать-то?) … Только (А – Александр Ильич) Александр Ильич я сейчас не состою в РККА, уволен в запас. Сейчас я служу в наркомате иностранных дел. – Может, прокатит. А завтра на поклон к Генсеку Токе.
– Я переговорил с Литвиновым. Ерундовый вопрос. Негоже таким боевым командирам штаны просиживать. Решим вопрос в течение нескольких дней. Пришлют тебе замену. Ты же полковник?
– Так точно, товарищ маршал.
– Хорошо себя покажешь в Испании, двинем в комбриги. Собирай вещички… Да, полковник, чуть не забыл, Мерецков о каких-то твоих особых диверсантах говорил. С собой возьми. Сколько их?
– А сколько можно взять с собой, товарищ маршал?
– Хм. Пусть будет тридцать. Всё, жди звонка.
– Товарищ маршал, а что с семьёй? – успел Брехт, пока трубку Егоров не повесил.
– С семьёй? А где она? А, ну, понятно. Да, в Туве им оставаться нельзя. Это же другая страна. У тебя жена к родителям может перебраться?
К родителям. Вот для принца Ли Кана сюрприз будет. Охренеют все и в Корее и в Японии. Как понял Брехт принцесса Ли Хе Вон рассматривается даже, как претендентка на трон. Пусть и не самой первой.
– Нет. Она сирота. Товарищ, маршал, если мне всё равно ехать в Спасск-Дальний, так может, я их туда отправлю, ну, на Дальний восток?
– Да, без разницы, хочешь на Дальний отправь на дальний, хочешь на Ближний, отправь на ближний, – пошутил, наверное, маршал, но Брехт не засмеялся, а Егоров трубку повесил.
Эх, а мог стать Премьер министром, и все бы говорили ему: «О».
Глава 15
Событие сорок первое
А нельзя ли как-то поскромнее кошачий корм называть? Почему моя кошка жрёт «рагу из кролика в сливочном соусе», а я макароны с сосиской?
Сидят мужик и кот.
– Эх, – говорит мужик, – жена моя вчера тройню родила.
– Не переживай, – отвечает кот, – раздашь.
Быстро кошки и кролики плодятся. Что-то там, в Столице нашей великой Родины, пошло не так. Потому, дождался звонка из Наркомата иностранных дел Брехт только через две недели. А может, просто зря он себя важной фигурой считает и у маршала Егорова и у наркома Литвинова без мелкотравчатого полковника и Посланника дел хватает. Там в обоих наркоматах грандиозные чистки идут.
Всё это время Брехт не сидел в потолок поплёвывая, почему-то решил, что может улучшить ситуацию в Туве. Пошёл к Солчаку Токе, рассказал, про то, что его отзывают. Ну, не про Испанию же говорить. Это вроде как государственная тайна. И то, что и на Западе и на Востоке об этой тайне все знают, НКВДшникам дела нет. Сказано, не болтай, вот и держи зык за зубами. Генсек огорчился. Брехт тогда вот и решил, что раз его не будет, то часть же его же плана смогут осуществить руководители Тувы и без него. Потому, договорились они с Генсеком, что пока Брехта не отзовут, то он этими планами с товарищем Тока поделится.
Следуя договорённости, каждый день ходил и говорил, а что бы он сделал, оставшись. Про уголь рассказал, про пароходы и паромы, про трактора. Про золото. Ну, производство ламп и выпрямителей, с использованием ртути, без Брехта не освоить, потому и не стал рассказывать. Про изготовление бензина и солярки из угля тоже. Кто же товарищу Токе под эти бредни заключённых химиков даст.
Главное, было убедить Солчака, что не нужно колхозы создавать. Рассказал о плане за полученные от продажи сапфиров деньги в Монголии купить скот и раздавать тем аратам, которые беднее. Пусть весь аратский народ живёт богато и счастливо. И ещё нужно организовать повсеместное, блин, слово дурацкое, «вычёсывание» яков и верблюдов и их стрижку и сдача шерсти государству, а потом, когда процесс пойдёт, то строительство камвольных комбинатов. Оборудование тот же СССР поставит за сапфиры.
Достучался он до главы республики или нет, непонятно – сидел Тока и слушал, почти ничего не записывая, лишь изредка кивая.
Ну, а тут и приказ из Москвы по телефону передали. Сдать дела представителю Коминтерна Богданову и отправляться в Спасск-Дальний, где и получить дальнейшие инструкции.
Особо ничего в Кызыле не нажили. Дом, достроенный как раз, пришлось подарить правительству республики, пусть в нём клуб будет. Ответный дар товарища Генсека поразил. Он «подарил» Брехту оруженосца. Ну, а как ещё этого товарища можно назвать. В общем, дал команду старшему лейтенанту Монгушу Суваку следовать за товарищем Брехтом и оберегать его всячески и во всём помогать. Пришёл Миша Чувак на пристань с вещевым мешком и красивым луком, а за спиной колчан со стрелами. Сюрреализм.
Кроме старшего лейтенанта ещё из Кызыла кроме семьи Иван Яковлевич и китайца лекаря забрал. Такая корова нужна самому.
Сели на один из аэроплотов и поплыли в Абакан. Там можно будет посмотреть, стоит ли пересаживаться на поезд или и дальше на плоте до Красноярска плыть. Проводить всё Политбюро вышло, а товарищ Генсек на прощанье подарил красивую из китайского шёлка национальную одежду и пять средненьких, но чистых сапфиров. Что ж, дорогой подарок. В обоих смыслов этого слова.
Конец августа и по утрам уже прохладно, потому сел на скамеечку Брехт, накинул на плечи синий красивый халат и задумался о будущем. Может, и не стоило жену забирать с детьми? Ведь, почти у всех репрессированных командиров забирали чекисты и жён, которых тоже расстреливали, которых на десять лет в лагеря, а детей распихивали по детдомам. Так, например, с Блюхером поступили. Надо Ваське посоветовать, дёргать в Китай пока не поздно, там идёт уже два месяца «Вторая японо-китайская война». Пусть попросится военным советником. На войне точно можно погибнуть, на то и война, но, по крайней мере, жену и детей не тронут.
А про Катю-Куй. Правильно за собой потащил или нет? В Туве бы не достали? Ну, сильно захотели бы – достали. Ладно, чего уж теперь. Рано к смерти готовиться. Ещё повоюем. Вот, в Испании, например.
В Абакане Брехт узнал, что поезд до Красноярска будет только через два дня. И потому – поплыли дальше. Лучше четыреста оставшихся километров хорошо плыть, чем два дня на вокзале сидеть, да пусть, даже в гостинице какой, так плот теперь с новыми движками даёт и до двадцати километров в час. Чуть больше суток и на месте. А если поезда ждать два дня, да потом на нём больше суток тащиться, получается в три раза дольше.
Погода побаловала напоследок, наступило бабье лето, и путешествие по Енисею на аэроплоту можно было бы назвать даже приятным. Но, конечно, есть всегда – это постоянный шум винта. Но на второй день уже почти притерпелись. Ванька пытался где-то раздобытым сачком большим даже рыбу ловить. Не сильно успешно. Всё же громко плыл их агрегат. Всю рыбу распугивал за километр. Но поймал всё же пацан несколько плотичек. Скормили их коту. Кот тот самый – наследие «Голодного тигра». Вырос гад, чуть не с рысь размером. И злющий. Собаку держать не надо. Оказалось, что это – барханный кот. Так ему учитель биологии из заключённых в Спасске ещё рассказал и удивлялся ещё, как он всех не загрыз у Брехтов. Тварь-то свирепая. Хорошо, что малышня об этом н знала и спокойно рыжего разбойника мучила, а он только изредка хвостом пушистым дёргал, злясь, но ни разу вреда никому из Брехтов не причинил. За своих котят держал. Прозвали они с Катей-Куй его Фуркад, в честь французского биатлониста из будущего. Такой же резвый был, пулей носился за птицами. На плоту Фуркад нервничал, и чуть было не спрыгнул в воду, пришлось в каюте запирать.
– Всё, Иван Яковлевич, прибываем, вон за тем поворот дымы видите – это Красноярск, – вывел Брехта из задумчивости капитан-моторист Прохоров Василий, – Вернётесь к нам-то? В Белоцарск?
– Не знаю, Вася, дожить надо.
Событие сорок второе