Бежали с примкнутыми к винтовкам штыками, как Суворов и заповедовал. Что изобрели пулемёты, их командирам попросту не сказали. Зачем. Пуля дура. «А-пор-ейос-о-а-и». Когда ближе к домам стали подбегать, а почти двести метров открытого пространства, то запыхались и перешли на боле короткий клич: «Vamos» (бамос) – это что-то типа нашего «Даёшь!».
– Огонь.
– Тададах. Тадах. Тададах! – запело разом двадцать разномастных пулемётов, в том числе и MG 34 немецкие.
Двадцать пулемётов на пятьсот метров. Тысяча испанцев полегла почти вся за пару минут. Буквально несколько десятков добежало до спасительных деревьев.
– Снайперы! – прокричал Иван Яковлевич и первый выцелил пытающегося прикрыться десятисантиметровым стволиком офицера. Китель серо-коричнево-зелёный с накладными карманами и пара крестов на груди, пряжка с какой-то птицей и чёрная беретка на голове с черепом и костями. Прямо красавец. Нужно будет потом сходить за крестами, пополнить коллекцию. Да и берет замечательный. Стоп. Нужно в глаз, чтобы форму не попортить. Была у Ивана Яковлевича задумка одна интересная по Сарагосе. Раз уж пришли.
Бах. Однако. Не разучился, за двести метров, точно в голову. Защёлкали и остальные винтовки. Испанцы, оценив меткость противника, кинулись за дома. Нет, ребята, от пули не убежишь. Через минуту, от тысячи франкистов только стоны раненых остались.
– Надо помочь раненым! – сунулся к Брехту профессор американский.
– Да? – аж, головой покрутил «бразильянец», точно к нему обращается товарищ Роберт Мерримэн.
– Вы же коммунист! – Очками сверкнул осуждающе. Неправильный американец. Те во Вьетнаме напалмом миллионы людей истребили.
– Можете отправить людей добить. У нас ни еды, ни медикаментов. До Бельчите десять километров. На чём их транспортировать?
– Но что-то же нужно сделать, я не могу это слышать. Эти крики мне будут потом всю жизнь сниться.
Хотелось Ивану Яковлевичу сказать, что прототип героя книги «По ком звонит колокол» погибнет в этом году, но только рукой махнул.
– Повторяю. Можете отправить людей добить.
Уполз по крыше профессор. И что самое интересное несколько американцев спустились с домов и стали пытаться перевязывать раненых. К несчастью тут испанцы подтянули артиллерию на окраину этого пустыря. Пушчонки маленькие, калибром не больше сорока пяти миллиметров. Но и расстояние плёвое. Сделали всё правильно, сейчас эти дома сравняют с землёй, и закончится поход интербригадовцев на Сарагосу. Не взяли в расчёт, только Симонова Сергея Гавриловича. Два раза кашлянули десять винтовок ПТРС – 35 и нет пушечек и желающих ещё пострелять, одна лишь и успела стрельнуть. Только вот выстрел роковой. Этим маленьким снарядиком убило двоих американцев, в том числе и профессора Мерримэна. Не уйдёшь от судьбы. Как там главного героя книги у Хемингуэя звали? Кажется – Роберт. Значит, точно с профессора списывал.
Событие шестьдесят пятое
Лайфхак. Если вместо «стопудово» начать говорить «наверняка», то люди стопудово будут думать, что ты умный.
Маленькие хитрости. Если туалет занят, а вам сильно надо, подёргайте за ручку и громко скажите: «Он здесь, стреляй через дверь!»
А что, есть такое качество в человеке, называется – настойчивость. Ещё некоторые упертостью называют. Интересно, а упёртый и упорный – это синонимы? Или омонимы, ну, почти? Испанцы были упорные. А вот их командиры, генералы, надо понимать, были упёртые. Они попробовали ещё раз. Просто под копирку. Пригнали около тысячи человек и кинули их в неподготовленное наступление. Вся разница, что впереди пехотинцев было три танка и пять броневиков.
Танками даже условно это убожество назвать тяжело. Это были знаменитые Panzerkampfwagen I – он же Т-1. Надо сказать, что немцы не потому делали это убожество, что дураки конченные. Просто по условиям Версальского договора им бронетехнику иметь запрещалось. Чтобы всех обмануть они начали делать «малый трактор» (нем. Kleintraktor). Сделали и потом на него поставили башенку с двумя спаренными пулемётами. То есть, даже плохонького орудия на этом танке не было. Длиной недотанк был всего четыре метра. Шириной два. Высотой метр семьдесят. Игрушечка. И бронирован был против винтовочных пуль. Самая толстая броня всего тринадцать миллиметров. Броневики те же самые – итальянские Фиаты 611. И вот всё это против противотанковых ружей Симонова, да ещё улучшенных и доведённых до калибра в 15 мм. Оно на расстоянии в четыреста метров пробивало броню толщиной 40 миллиметров, ну, правда, при 90°, при 60° уже только тридцатимиллиметровую брала. Только ничего такого и в помине ещё в мире нет. Танки и броневики подпустили на четыреста метров и сожгли с одного залпа. А пехоту встретили из пулемётов. Опять почти вся полегла. Особенно страшно смотрелось, как «Браунинги» Акимушкина прямо отрывают руки, ноги и головы от франкистов.
Потом наступило затишье. Готовились националисты, планы вынашивали.
Скоробогатову и Акимушкину нужно по итогам этой войны звание «Героев Советского Союза» присвоить. Медали самой ещё нет, только через два года кому-то умная мысль придёт, и изобретут «Звёздочку». Пока просто звание. Нужно всем ходить и говорить: «Я – Герой Советского Союза», а то, как люди узнают.
Так вот, испанцы придумали. Они уговорили Легион «Кондор» перебросить из Мадрида часть самолётов. Уговаривали долго. Немцы, потеряв кучу самолётов, отнекивались до последнего. Но видно чем-то Франко Гитлера или Геринга заинтересовал, и прислали шесть бомбардировщиков новейших Хейнкелей и шесть истребителей для прикрытия тоже новеньких Мессеров (Messerschmitt Bf 109). Сначала на разведку прилетела тройка Мессершмиттов и даже прошлась по домам из пулемётов. Не ответили им, хоть руки и чесались. Ясно же, что следом пришлют бомбардировщиков. Разбомбить этих интернационалистов к их чёртовой бабушке.
Хейнкель He 111 – это не «тётушка Ю» и быстрее и красивее. Нет дурацкого пропеллера на носу. Даже жалко было в металлолом превращать. Снятые с «Зоркого Сокола» пара 13,2-миллиметровых пулемётов «Гочкисс» (Hotchkiss) образца 1930 года и пара «Браунингов» Акимушкина тройку Хейнкелей (они же «Двойная молния»), уничтожили, не дав тем сбросить ни одой бомбы. Просто разорвали их на куски. А нефиг. Заберись на несколько километров и пикируй оттуда, нет, решили всем продемонстрировать, как не надо воевать – показали унтерменшам красивые самолёты.
А следом на своём Мессере с испанскими флагами Легиона «Кондор» на крыльях и хвосте взлетел Скоробогатов и по пойманному азимуту прямёхонько вышел на новый аэродром подскока. На бреющем прошёл над ним и уничтожил прямо на взлётной полосе все истребители и остатки Хейнкелей. А потом, в конце, и большую цистерну с авиационным бензином поджёг. Удачно поджёг. Бензин с октановым числом 88 небольшим ручейком добрался до склада авиабомб и шандарахнуло так, что на всех соборах Сарагосы цветные витражи повылетали.
После этого три дня была тишина. А нет. Два дня. Солнечным утром шестого февраля на заваленную трупами площадь перед позицией интербрагадовцев пришли франкисты с белым флагом.
Брехт глаза протёр. Неужели сдаваться пришли? Зря радовался. Генерал франкистов Сайенс де Буруага-и-Поланко предложил сдаться республиканцам. Обещал всем справедливый суд и потом, после отбытия наказания, отправку на Родину.
Иван Яковлевич с Адонсией в качестве переводчика и с Мишкой Чуваком в качестве экзотического телохранителя (Специально попросил его полковник зверскую рожу скорчить.) выслушал увешанного медалями и крестами генерала и сказал, что если фалангисты заберут трупы своих товарищей, то стрелять по ним не будут. Потом подошёл поближе и ткнул пальцем в красивый крест.
– У меня такого в коллекции нет.
Немая сцена в «Ревизоре» это жалкая пародия на то, что произошло с франкистами. Они не только онемели, но ещё и двигаться разучились. Остался только один мускул мимический задействован. Он позволял глаза округлять.
– Можно я себе возьму. Вы же всё равно скоро умрёте, а в рай с медалями не пускают, в ад тоже, так что, дорогой генерал Санька, нахрен он тебе больше не нужен. – И сорвал с груди генерала красивый крест. Потом у местных узнал, что это «Королевский военный орден Святого Фердинада». Франко им своих самых преданных сторонников награждает.
Генерал отмер, уставился в прореху на груди, завизжал, как хряк, которого в борова превращают и, спотыкаясь, не дожидаясь свиты из двух полковников, понёсся по заваленной трупами площади. Воняло ужасно, хорошо, что ветер всё время был восточный, со средиземноморья. Генерал поскользнулся в луже из начавших уже сочиться жижей трупов и плюхнулся на труп. Завизжал ещё больше и дальше уже бежал, не разбирая дороги. Всё время, при этом спотыкаясь, и падая на своих бывших солдат.
– Ты, товарищ Брехт, полный отморозок, как ты выражаешься, он же парламентёр – лицо неприкосновенное, – покрутил головой Светлов, когда Иван Яковлевич поднялся наверх.
– Это не так, уважаемый, Иван Ефимович. Это было проделано намеренно. Сейчас этот генерал все свои войска пошлёт сюда на штурм. И без всякой артиллерии и самолётов. На убой. Пока его или не пристрелят свои, или отстранят, в лучшем случае.
Так всё и произошло. Три дня непрерывного штурма. Закончилось всё одновременно, у фалангистов закончились солдаты и офицеры, а у интернационалистов патроны. Последних националистов закидывали остатками гранат. Еле отбились, даже все пистолетные патроны расстреляли. Ещё бы одна атака и хоть в рукопашную с пустыми винтовками иди. Но атаки не последовало. А тут и долгожданный сюрприз пожаловал.
Событие шестьдесят шестое
– Чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное.
– И это все? Я теперь менеджер по продажам?
– Да, вот ваш диплом.
Sottotenente di vascello Николо Трегубе, он же Николай Трегубов – блондинистый итальянец стоял на носу «Зоркого Сокола» снова переименованного, на этот раз в «Halcón espectador», что с языка Томаса де Торквемады – главного инквизитора средневековья, переводится как – «Зоркий Сокол», и приветливо махал руками Брехту и Светлову. Рядом монументальной фигурой возвышался кап три Макаров Сергей Васильевич. Этот не махал, этот показывал кулак. Согласитесь, махать кулаками в знак приветствия – моветон. Показывать – другое дело.