Один не забыл священных могил
Почивших братьев своих.
Губя и деля мечом короля
Угодья господних слуг,
Топтали солдаты леса и поля
И села сжигали вокруг.
Но, строг и суров, не боясь оков,
Печален, угрюм и упрям,
В часовню и в дом, невидимый днем,
Монах приходил по ночам.
Порожденье злых или добрых сил
Не нам рассуждать о том,
Он в замке лордов Амондевилл
Обитает ночью и днем;
Он тенью туманной мелькает, незваный,
На свадебных их пирах
И в смертный их час, не спуская глаз,
Стоит у них в головах.
Встречает он стоном, страданьем бессонным
Рожденье наследников их;
Предвидя невзгоду, грозящую роду,
Является в залах пустых.
Тревожною тенью скользит привиденье,
Но лик капюшоном закрыт,
И взор его странный тоской постоянной,
Могильной тоскою горит.
Спаси нас, помилуй, пречистая сила:
Хозяева в этих стенах
Днем — внуки лорда Амондевилла,
А ночью — этот монах.
В обители древней гнездится страх,
А тень продолжает блуждать,
Ни лорд, ни вассал еще не дерзал
Права его отрицать.
Не трогай монаха, что бродит по залам,
И не тронет тебя монах.
Как ночи туманы, беззвучно, устало
Он движется тихо впотьмах.
Спаси его душу, пречистая сила,
От темных страстей защити,
И что бы страданьем его ни томило,
Грехи его отпусти!
Слова замолкли. Слабое дрожанье
Последних струн растаяло, как сон,
И после трехминутного молчанья
(Обычный акустический закон)
Посыпались восторги, восклицанья
Наперебой, но все же в унисон:
Хвалили все в порыве восхищенья
И голос, и манеру исполненья.
Прелестная хозяйка им в ответ
Лениво и небрежно улыбалась.
Ведь никакого дива в этом нет,
Она давно уж этим занималась;
Она, мол, дилетант, а не поэт!
(И потому ей как бы позволялось
И творчество других знакомых дам
Причислить к дилетантским пустячкам!)
Так, в детской книжке я не раз читал,
Что киник Диоген в дому Платона
Платона гордость с гордостью топтал,
Его ковер порвав бесцеремонно.
На ссору он собрата вызывал,
Но тот хранил довольно непреклонно
В душе философический покой
И был весьма доволен сам собой.
Я вспомнил этот маленький рассказ,
Поскольку нашей леди Аделине
Случалось обесценивать не раз
Улыбкой дилетантскую гордыню
И восхвалений родственный экстаз,
Когда порой маркиза иль графиня
Пыталась проявить в кругу семьи
Таланты и способности свои.
Миледи пела мрачные баллады,
Туманной Каледонии преданья,
Унылые, как рокот водопада,
И скорбные Ирландии рыданья,
Что за морем изгнанникам отрада,
Уже не ждущим с родиной свиданья.
Стихи и эпиграммы иногда
Миледи сочиняла без труда.
И не была чужда ее натуре
Простая краска синего чулка,
То не был цвет возвышенной лазури,
Оттенок бирюзы и василька,
Что ныне принят так в литературе;
Она ценила ясность языка,
Считала Попа подлинным поэтом
И откровенно признавалась в этом.
Аврора Рэби по сравненью с ней
Была скромна и говорила мало;
Она невинной грацией своей
Шекспира героинь напоминала.
В стране фантазии, призраков и феи
Ее душа прелестная витала,
Высоких чувств и мыслей глубина
В ее очах была отражена.
Но грацией, достойной граций Греции,
Графиня Фиц-Фалк затмевала всех;
Как в небе легкомысленной Венеции,
В ее глазах сиял лукавый смех.
Но тонких яств отнюдь не портят специи
Лукавство не считается за грех.
А чересчур безгрешная красавица
Нам, грешникам, гораздо меньше нравится.
К романтике особого пристрастья
Не проявляла, кажется, она;
Героев демонических несчастья
И героинь печальных имена
В ней вызывали слабое участье;
Она была довольно холодна
К поэзии, однако признавала
Сонеты (к ней самой) и мадригалы.
Но я не знаю все — таки, ей — ей,
Что именно миледи побудило
Пропеть о том, что, как казалось ей,
Жуана волновало и томило;
Быть может, милой песенкой своей
Его развеселить она решила?
А может быть, — кто женщину поймет!
В нем робость укрепить, наоборот?
Всего верней, она имела целью
Ему покой душевный возвратить.
Ни предаваться крайнему веселью,
Ни слишком ощутительно грустить
Не позволяет светское безделье;
Аристократу следует носить,
Как подобает возрасту и чину,
Притворства благовидную личину.
И точно — оживился мой герой
И принялся острить весьма охотно
О призраках, полночною порой
По комнатам гуляющих бесплотно
В тоске и жажде мести родовой,
А юная графиня беззаботно
Расспрашивать хозяев принялась,
Откуда вера в чернеца взялась.
Никто не мог, конечно, проследить
Источники старинного преданья.
Иные полагали, может быть,
Что этот миф имеет основанья;
Но Дон-Жуан решился утаить
Чудесные свои переживанья
И на вопрос: «Смущал ли призрак вас?»
Едва ответил и не поднял глаз.
Тем временем в беседе беззаботной
Уже за полдень стрелка перешла.
Решили все, позавтракавши плотно,
Что время приниматься за дела.
Мужчины в поле двинулись охотно:
Там гонка славная гостей ждала
Борзых отличных свора боевая
И кровная кобыла скаковая.
Потом принес какой — то антиквар
Хозяевам творенье Тициана;
Сказал он, что на этот экземпляр
Придворные нацеливались рьяно,
Да им не по деньгам такой товар;
Он даже королю не по карману,
Поскольку урезают каждый год
Теперь его величества доход.
Но лорду Генри — первому эстету,
Имеющему щедрость и размах,
Он рад бы подарить картину эту,
Будь он, купец, немного при деньгах.
Художники, артисты и поэты
Так щедро рассыпались в похвалах
Чутью милорда — мол, его сужденье
Имеет колоссальное значенье.
Тут архитектор новый появился;
Старинной готики туманный бред
Он воплощал и выяснить стремился
Столетиями нанесенный вред.
Он с планом перемен таких носился,
Что от Аббатства бы пропал и след.
Гордился ев подобной профанацией,
Свой труд провозглашая реставрацией.
Английских денег не жалея, лето
Здесь проводил недаром ловкий гот,
И предъявил он выкладки и сметы:
Одиннадцатитысячный расход.
Он бойко уверял, что трата эта
И выгоду и славу принесет,
Способствуя красе и возрожденью
Почтенного старинного строенья.
Явились два юриста — обсудить
Залог усадьбы и покупку леса.
Любил лорд Генри тяжбы заводить
И вскоре ждал судебного процесса,
Потом пришлось свинарник посетить,
Хозяйства соблюдая интересы;
Там были свиньи самый первый сорт
Готовил их на выставку милорд.
Потом пришли попавшие в ловушку
Два браконьера с хмурым лесником
И девушка — смиренная пастушка
В большом плаще пунцовом с башлыком.
На вид она была совсем простушка;
Но я с плащами этими знаком,
И помню пылкой юности грехи я:
Скрывают полноту плащи такие.
Но обсуждать не собираюсь я
Естествознанья тайны и загадки,
Притом и сплетни — тема не моя;
Сограждан исправляя недостатки,