Домой добрался уже в темноте, благо в бане вода ещё теплая, помылся и в постель. Отрубился в момент, ужасно устал.
Следующий день ничем не отличался от обычных. Никто меня не искал, хотя врачиха записала мои данные. Нет, мне не нужна известность, просто я хотел узнать, как там парень. Мне целый день вспоминалось его синюшное лицо и странные глаза.
Утром следующего дня узнал, куда его отвезли. Это оказался Центр неврологии, отмазаться от работы получилось только через два дня. С утра и рванул, искомый Центр расположен на Волоколамском шоссе
Как мне объяснили с такими случаями везут в специализированное учреждение. В регистратуре долго пытали что я и зачем, пришлось поругаться. В итоге меня обрадовали, что пациентка выписана сегодня утром. Для меня было шоком узнать, что я спас молодую девушку семнадцати лет.
- Да нет, девушка, Вы напутали, я делал парню искусственное дыхание и не мог ошибиться — это парень.
Строгое создание за стеклом зависло, потом надо мною сжалились, — вот, смотрите. Девушка показала мне выписку из приёмного покоя, время и место совпадает, большего подобных случаев в этот день не было. Наверное ей стало меня жаль, - подождите, я вызову врача, который дежурил в тот день.
Мне пришлось ждать около часа, пока не вышел мужчина средних лет. Мы поздоровались и он отвёл меня в сторону:
- Я помню эту девушку, случай интересный. У ней редкая болезнь, поэтому и инвалидная коляска. А то, что Вы приняли её за парня – не удивительно. У неё также диагностирована опухоль в области гипофиза мозга, отсюда и её своеобразное телосложение. Явно выраженная задержка полового развития, эпилептические припадки, короче весь букет.
- Как жалко, а сколько её лет?
- По-моему 17, но я не уверен. Она состоит на учёте в клинике Кожевникова, не наша пациентка.
- Где она сейчас и что её ждёт?
- Не знаю точно, её выписали, узнайте у девочек, кто её забирал. А перспективы у неё самые печальные. Несколько месяцев, может быть год.
- Ясно, спасибо большое.
В регистратуре меня обрадовали ещё больше, приехала машина из специнтерната и забрали.
- Что это значит, что за интернат.
- А это для детей-сирот и оставшихся без опеки.
Раз приехал в Москву, повидаю Софу. Встретится удалось только в районе пяти часов.
Школа-студия бального танца Москвы «Грация МГУ», расположена в ДК МГУ. Трёхэтажное здание старого типа с портиками из красного камня у входа впечатляла. Не сразу, но нашёл большой зал с паркетным покрытием и зеркалами на стене. Занималась группа бальников, свою милую я не сразу узнал. Она не выделялась среди остальных, все девчонки в спортивном трико, реже в юбках. Пока я пытался определить ненаглядную из толпы, стройная фигурка с пышным хвостом выметнулась мне на встречу.
Восторженный писк и повисшая на шее тяжесть явилось мне наградой за труды, - Димка, молодец, что приехал. Подожди, мы скоро закончим.
С полчаса я наслаждался зрелищем танцующей молодёжи, потом появившиеся из раздевалки подруга подхватила меня и потащила прочь на улицу.
- У тебя что-то случилось? – я честно постарался забыть про больницу, но видимо не преуспел.
- Да так, сложный случай на работе.
Софья знает от матери, что я связан с медициной. Но там много тумана и я не тороплюсь развеивать его. Софья уверена, что я технический консультант в клинике. Пусть так.
Мы прогулялись по аллеям парка и не сговариваясь поехали домой.
А вечером просто сидели на диване в полумраке. Я привалился к подруге, та перебирала мои волосы тонкими пальчиками и думала о чём-то своём. Нам не требовались слова и так хорошо.
Утром проснулся бодрым, негативное настроение окончательное покинуло меня. Приготовил подруге завтрак и отвёз её на учёбу:
- Дим, я на выходные приеду, хорошо?
Я стою перед зданием Истринской школы-интерната №19 для детей с тяжёлыми нарушениями опорно-двигательного
аппарата и не понимаю, зачем я здесь. Этот адрес мне дали в регистратуре московской больницы. Я даже не уверен, что они не напутали.
- Проходите пожалуйста, - меня не заставили долго ждать и секретарь пропустила в кабинет директора этого странного заведения.
Немолодая женщина устало оторвалась от экрана компьютера, - я Вас слушаю.
Сбиваясь, я поведал причину свое прихода.
- То есть Вы хотите сказать, что спасли некую девушку, упавшую в воду несколько дней назад?
- Именно, в регистратуре Центра неврологии мне дали ваши координаты.
Женщина со странным выражением разглядывает меня, - хорошо, я Вас поняла. И что же Вы хотите?
- Евгения Викторовна, понимаете, я спас этого человека, вытащил из воды и делал реанимационные мероприятия. Правда я был уверен, что это пацан, а врач с приёмного покоя сказал, что это девушка.
Пауза затянулась, женщина начала что-то искать на экране компа, потом видимо решилась:
- Дмитрий, правильно? А где Вы работаете? Вы врач?
- Нет, что Вы. Но я тружусь в одной из клиник и имею отношение к медицине.
- Понимаю, видите ли. Думаю, что Вы имеете в виду нашу Мариночку Сафину. Она действительно попала в Центр неврологии после неудачного падения в воду. Там её подержали несколько дней и вчера мы забрали её назад.
- Я не знаю, но слабо верю, что это девушка. Знаете, она ведь умерла, не меньше десяти минут мозг не получал кислород. Я вытащил её с глубины без дыхания, пульса тоже не было. Пришлось делать ей искусственное дыхание. К счастью, она жива и, надеюсь, в порядке. Но уверен, что там был мальчик.
Директриса задумчиво посмотрел на меня, потом резко встала и подошла к шкафу. Покопавшись вытащила папку и положила передо мной.
Осторожно взяв скоросшиватель в руки я открыл первую страницу. Тут имеется фотография, несомненна это моя знакомая. Только у неё здесь длинный волос, на фотографии ей лет десять. Глаза смотрят с лукавым интересом, я помню совсем другой взгляд. Но, это конечно она.
— Узнали? - Женщина забрала у меня папку, - я молча кивнул.
- Да, но понимаете. Она ведь сознательно бросилась с высоты пятнадцать метров в воду. Там даже здоровый человек не выжил бы, из-за удара о воду.
- Да, хотя это не отраженно в документах, но это уже второй случай, когда она пытается покончить с собой. Я откровенно говорю с Вами, потому что Вы имеете право это знать. Девочка серьёзно больна и не хочет жить.
- Что с ней, какой диагноз?
Вместо ответа, женщина встала и пригласила меня сесть на её рабочее место. На экране компьютера медицинская карта. Я выбираю только понятное мне. Минут десять я изучал документы.
- Евгения Викторовна, поясните мне пожалуйста. Почему с её диагнозом Марину держат в доме-интернате для детей с патологиями костно-мышечной системы.
-Хм, тут всё просто. Прогрессирующая мышечная дистрофия Беккера – это генетическое заболевание, но оно сопровождается скелетными деформациями. А это уже наш контингент. Знаете, в нашей стране вряд ли имеются подобные профильные интернаты.
Я продолжаю изучать информацию, вроде написано на русском языке, но приходится продираться через специальную терминологию. Если бы не Сима, ни за что бы не врубился.
Теперь стало понятно, девушка из-за редкого генетического заболевания может с трудом передвигаться в коляске. К сожалению, болезнь прогрессирует и современная медицина пока тут бессильна.
К тому же Марина сирота и средств на соответствующее лечение не имеет. А вот около двух лет назад ей поставили другой диагноз, опухоль с мудрёным названием «Краниофорингиома».
Собственно она доброкачественная, то есть не проникающая в близлежащие органы, не метастазирующая. Проблема в том, что она устроилась в отделе головного мозга и подавляет гипоталамус и связанный с ним гипофиз, центральный орган эндокринной системы.
Отсюда и неестественное для её возраста подростковое развитие девушки.
- Нам предложили операцию на мозге, но девушка отказалась. Понимаете, ей скоро восемнадцать лет - возраст совершеннолетия, когда она сама делает выбор. Прогноз на успех хирургического вмешательства в нашей больнице не выше 60 %. И даже в случае успеха ей осталось не так много. Еще год назад она ходила, пусть с палочкой, но сама. Другая зараза прогрессирует, бедняжке осталось не так много.
Мы посидели в тишине пару минут, каждый думал о своём.
Наверное женщина рассуждает о ежедневных заботах вверенного ей учреждения. Я же прикидываю, смогу ли помочь в этом случае.
Наверное смог бы, но это было бы сложно. И не только длительное лечение, на которое у меня ушли бы необходимые на работе силы. Но и чисто по-житейски. Кто мне отдаст для опытов несовершеннолетнюю девушку, как я её представлю окружающим, куда привезу для лечения. С одной стороны она, вроде как, моя крестница.
С другой в этом здании пара сотен подобных случаев, лежат или, в лучшем случае, ковыляют вдоль коридоров. И что мне сдохнуть, пытаясь всех вылечить? Поэтому делаю выдох и уступаю хозяйке её кресло.
- Евгения Викторовна, Вы разрешите увидеть девочку? - я спросил на всякий случай, будучи уверен в отрицательном ответе.
Женщина мягко встала, убрала в шкаф скоросшиватель и повернувшись ко мне сделала приглашающий жест рукой.
Мы поднялись на лифте на четвёртый этаж. В кабине лифта оборудованы держатели для колясок. В коридоре пусто, мы встретили двух спешивших куда-то сотрудниц. Они поздоровались с нами и растворились в гулкой тишине огромного помещения. Без стука директриса вошла в одну из комнат. Так как дверь осталась открытой, я посчитал возможным зайти. Небольшая комната залита солнечным светом, три кровати с тумбочками, ничего лишнего. В палате, кроме нас две девушки. Одна, черноволосая смуглянка на коляске держит в руках сотовый телефон.
- Роксаночка, как дела? Ты почему не на занятиях?
- А мне Алевтина Борисовна дала освобождения на два дня.
- Понятно, - директриса погладила девочку по плечу и обернулась, приглашая меня подойти ближе.