Казаки роты «Вольный Терек» батальона «Скиф»
— Живой хохол? — удивляюсь я. — И против хохлов воюете?
— Я не против хохлов, а против нацистов воюю. Я родом из самой срединной Украины, из Винницкой области. Я и мову размовляю. И слово «паленица» правильно говорю.
— Но ведь с той стороны фронта ваша родная кровь, — замечаю я.
— Не родные они мне больше. И они первые начали стрелять, разве не так? Я хочу до своих мест с нашей армией дойти, чтобы повоспитывать. Жестко, на лавке с нагайкой, так, чтоб с первого удара кожа лопнула.
— А вас когда-нибудь нагайкой били?
— Было дело. За одного казака заступился, взял его на поруки, а он обманул, подвел. Вот за это я и получил справедливое наказание.
— А что вы думаете про украинцев? Что им головы задурили? — спрашиваю я.
— Нет, они сознательно воюют. Они стали верить в сатану. Они люди без Бога.
— Но не может целая нация заболеть сатанизмом!
— Еще как может! Как можно было церкви разграбить и пожечь, отцов повыгонять, все состояние Украины вытащить и продать?! Страшно не здесь, на фронте. Страшно то, что сейчас на Украине творится. Деды наши сложили головы в Великую Отечественную, погибали в каждом поселке и городе на Украине, в России и в Белоруссии. Сколько их полегло! Им поставили памятники на братских могилах, им подносили цветы и выказывали уважение. В чем виноват воин, который лежит там? А украинцы им все памятники посносили. И в моей Виннице все снесли. Кто ж они по-вашему?
— Дикари, — отвечаю я.
— Верно. Мы идем этих зверей трошки приструнить. Против меня два моих сына воюют в ВСУ, Денис и Юра. Они знают, что против отца воюют. Мне часто задают вопрос: а если ты с ними встретишься в бою, что сделаешь? Отвечаю: если поднимут автоматы, застрелю. И палец у меня не дрогнет, и глаз не моргнет. Если опустят оружие, тогда посмотрим.
Я молчу и вздыхаю. Тяжело.
— Вы ж все-таки отец, — тихо говорю я. — Но прямо какой-то Тарас Бульба. «Я тебя породил, я тебя и убью». Вы же их маленькими на руках держали.
— Держал, и учил, и воспитывал, и дал высшее образование, и все хозяйство оставил. Но говорить с ними бесполезно. Даже моя родная сестра заявила мне: мы зайдем в Крым и всех вас вырежем. Как я должен на это смотреть? Нет, я резать не буду. Я, когда до Винницы дойду, нацистов казнить буду на площади, чтоб каждый шел и видел. Для воспитания. Вот тогда будет дисциплина и порядок, как у Сталина. Он единственный правильно воевал. И у Тараса Бульбы были победы, потому что жестко людей воспитывал. Почему у меня в роте порядок? Есть правила, дисциплина и вера в Бога.
— Вы верите в победу? — спрашиваю я.
— Я не просто верю. Я знаю. Я планирую до Европы дойти, но только до Берлина — это мелко. До Берлина деды наши дошли. Сильно распаскудились мы с европами этими. У них был выбор: усадить украинцев за стол переговоров и направить их к миру. А что европейцы сделали? Напичкали Украину дронами и снарядами, устроили мясорубку, а за это придется держать ответ. Европу и Запад надо наказать за подлость.
В гостях у артиллеристов казачьей бригады «Волга»
Вот скажите: где прошла Америка, там цветы цветут или руины остались? Спросите Сирию, Ирак или Афганистан. Вот русские воевали в Афганистане и оставили после себя школы, дороги, больницы. А что Америка оставила, кроме баз и развалин? Ничего. А Европу мы наставим на путь истинный и вернем к вере.
— А не поздно ли?
— Не поздно. Народ — это стадо. Куда повернешь, туда и пойдет.
— А почему у вас одна серьга в ухе?
— Потому что я последний в казачьем роду, крайний, — вздыхает ротный Озеро. — Сыновья не пошли по моим стопам.
— Да что ты, атаман, — зашумели растроганно казаки. — Ты, батя, нам как отец, а мы — твои дети. Ты всегда впереди, не просиживаешь штаны в штабах. И не допустим мы твоей гибели.
Ротный Озеро от души смеется:
— Ну, значит, не крайний я в роду. Вон сколько у меня детей. Целая рота!
«Мы — орда, и в этом наша сила»
Времена нынче буйные и стремительные настолько, что не успеваешь осмыслить: что же на белом свете делается. События сейчас обгоняют идеи, но страна остро нуждается как раз в свежих объединяющих идеях, в создании новой идеологии и философии. Общество нужно поднимать от обывательского сознания до сознания общенационального. А как это сделать? У атамана Севастополя полковника Андрея Полуханова с позывным Кречет, основателя батальона «Скиф», такая идея есть. Этот массивный, как дуб, человек, прошедший не одну войну, страстно увлечен единой культурой скифского мира.
— Скифский мир является золотыми скрепами для всего евразийского народа, — доказывает атаман. — Это грандиозная и большая общность, оставшаяся в преданиях. Более ста курганов отрыты от Балтики до Дальнего Востока, и все азиатские и кавказские культуры имеют общие генетические маркеры и осколки культуры скифов. Наукой доказано: мы — единый народ. Мы — евразийцы.
— Но это значит, Андрей, что мы возвращаемся к Орде?
— Конечно! К Орде и к СССР, который мы сейчас расшифровываем как Святой Союз Скифской Руси.
— Так именно поэтому нами брезгуют украинцы. Вы, мол, не белая кость, не славяне. Вы — Орда.
— Этим стоит гордиться. Мы — великая Орда, а вовсе не Европа. На территории Донбасса сплошные курганы. Это скифский мир. И потому мы обращаемся к украинцам: вы — наши братья, на которых надели шири манкуртов[6]. Идите к нам, украинцы, как свободные люди, и вместе мы встанем против общего врага — коллективного прогнившего Запада, поддержавшего нацистов. Россия — собирательница скифских территорий, и коды этой древней культуры есть в Осетии, в Якутии и Хакасии, в Казахстане и Киргизии.
— Значит, возвращаемся к Блоку: «Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы, с раскосыми и жадными очами!»
— А мы переделали так: «Да, скифы — мы! Да, евразийцы — мы, с открытыми и ясными очами!» — смеется полковник Андрей. — И мы в своем батальоне «Скиф» собрали людей разных национальностей. К нам охотно идут другие народы, потому что знают, что отношения у нас здесь человеческие, братские.
И действительно, в батальоне «Скиф» уважают любую форму обрядов, с помощью которых человеческие существа считают нужным поклониться своему Создателю. Да здравствуют великодушие и терпимость ко всем вероисповеданиям! Когда я слушаю рассказы полковника о скифах, я всей кожей ощущаю те бесконечные ночи, где мерцали костры кочевников, я вижу дороги купцов и завоевателей, холмы, где лежат черепки исчезнувших царств.
Полковник Андрей Полуханов, замкомандира батальона «Скиф»
— Наш день начинается с молитвы, — рассказывает полковник Полуханов. — Мы, казаки, читаем боевые молитвы, 90-й Псалом. Мусульмане совершают утренний намаз. А якуты исповедуют тенгрианство. Там Культ Неба и правила природосообразности. Мы уважаем Ясы Чингисхана и всем разрешаем молиться так, как их учили родители и как верили их предки. Мы никому не лезем в душу. Мы многородны, и в этом наши сила и мощь. У нас на базе подскока мусульмане знают, где могут коврик постелить, там же собраны православные иконы со всего Соледара и есть даже чуры, изображения языческих сил, для родноверов. К нам приходят разные люди, которые хотят себя проявить. Мы и женщин берем. Есть и замужние, и с детьми. Медики и снайперы. Сейчас формируется подразделение «Амазоноки».
— А как же вы при такой веротерпимости остаетесь православными казаками? — спрашиваю я.
— Да без проблем! Ты заметила, какая у нас в батальоне «Скиф» атмосфера?
— Заметила. Атмосфера вольницы и свободы, но в рамках военной дисциплины. На обычную армию непохоже.
— Мы называем друг друга позывными или братами, а командира — батькой атаманом. Казаки никогда не были господами, а только братьями. Здесь все равны. Даже атаману могут указать на ошибки. Всегда можно подойти к батьке по-простому, по-человечески и решить вопрос. И телесные наказания, если провинился, полагаются всем — от рядового до командующего. Это казачья справедливость и один из методов воспитания.
Есть знаменитые слова Льва Толстого: какой русский не мечтает быть казаком? Если человек выражает желание стать казаком и проявил себя как доблестный воин, мы проводим обряд верстания — посвящения в казаки. Но мы никому свой казачий уклад в батальоне не навязываем. У нас есть люди сугубо гражданских профессий: бывший диджей, к примеру (у него даже позывной Диджей), есть учитель, которому дети в школе сказали: мол, вот вы нам о патриотизме рассказываете, а почему вы сами не на войне? Он решил пригодиться Родине как мужчина и пошел воевать. Когда он вернется в школу, ему будет что сказать детям.
А вот мой любимый нож мне подарили наши якуты. Этот нож всегда крови просит. Я его даже подержать не даю — все обрезаются. Да пойдем, я тебя с ними познакомлю.
В солдатской столовой так холодно, что пар идет изо рта. На столах сало, соленья и вечные макароны по-флотски. Какая армия без макарон?
Архан Давид, замполит якутской роты «Тыгын Дархан», — человек в теплом полушубке, явно к холоду привыкший.
— Тыгын Дархан — национальный герой Якутии, полководец, объединивший всех якутов в XVII веке, — объясняет он. — Я сам из улуса в Западной Якутии, из тайги. Якутскую роту мы только формируем. Нас пока только 20 человек, но скоро приедет пополнение.
— А что ж вас, якутов, в Донбасс потянуло? — спрашиваю я.
— Мы все россияне и все любим свою Родину. Долг каждого мужчины — защищать свою Родину. Я вообще по первому образованию — дошкольный педагог и психолог. Воспитатель детсада. Я своих солдат как детей воспитываю.
— А чем отличается воспитание ребенка от воспитания солдата?
— Да практически ничем. Кого-то наказать, кого-то похвалить. Но у якутов есть свои особенности. Мы сызмальства приучены к охоте. Каждый якут с первого класса имеет ружье и навык стрелять с детства. Нам на фронте легче, да и холод нам нипочем. В основном наши парни — снайперы. Как в Великую Отечественную войну, когда на всю страну прославились якутские снайперы, которые смогли уничтожить до тысячи фрицев. Я сам в детстве охотился, но в основном на уток и зайцев.