17 ноября 1929 года
Урзуф, Мариупольский уезд
Украинская ССР
Лёля, я приехала с Мангуша, я с мамкой возили гусей на продажу и там я встретила Гришку Челпана. Он сказал што всеравно тибя сыщет и убьет, если ты за него замуж не пойдеш. Лёля бойся его он страшный человек, говорят шо он на прошлой борне кады ты уже уехала в свой донтехникум побил двух наших с Ялты. Поначалу с дружками напился водки а потом уж завел этих двоих за чайную и давай лупцевать — и цепками, и штакетами, и ногами по всякому. Нинавижу говорит вас румейские хари. Такая зверюга, наши строной его обходят, а дядя Спиридон говорит — ничего проламают ему буйну башку долго такие не заживаются на белом свете.
Лёлечка, спешу напесать это песьмо шобы передать его с дядей Спиридоном который завтра до вас у Юзовку солёную рыбу на базар повезет. Говорит у на вашем базаре цену лучше дают, чем в Мариупали.
Лёлечка, я мамке сказала штоб она тибе плакопов напекла поболе — помниш как мы с тобой их горяченькими макали в миску с арьяном на празниках? Арьяну я тибе цельный кувшин набрала, а то где ты еще домашней простокваши найдеш. Кушай на хорошее здоровье и не забывай родную хату.
Я тибе так завидую. Особенно када с клуба иду. Наши парни все неуки, а вас там в городи Сталино поди все ученые если не считать шахтеров. Лёлечка, а они страшные? Дядя Спиридон говори шо все они черные потому как под землей цельный день сидят и зубы на уголь скалят. А может они и ничего, ты напиши. Говорят шо у них заработки не то шо у наших, можно каждый день чай пить и сахару невперечет.
А ищо мы вчера к болгарам ходили, молоко покупать. Не люблю я их. У них все женщины в черном ходят даже маленькие девочки. И на праздник хмурые. На мельницу зашли ихнюю а там Юрка Табаков мельников сын подмигивает глазки строит. Пока мамка не видела подкрался и шепчет шо на следующий год свататься будет. Тоже мне придумал — жених. Какой там свтаться, мне еще школу закончить надо, а там может утеку к тибе в Сталин. Дядя Спиридон правда не одобряет шо ты уехала, не знаю уж смогу ли я так же пожелать?
Лёлечка! Я ж забыла самое главное сказать — дядя Спиридон к нам жить переехал. Говорит мамке шо замуж ее возьмет, вот отца Георгия ухомутает шоб венчал. А то шо папка наш в море пропал так то ничего. Море не отпустит говорит дядя Спиридон уж если кого взяло то не отпускает. Это как любовь. Вот смехота да? Про любовь говорит сам уже старый лет пядесят наверна.
Ой мамка говорит шо лампу щас загасит. Обнимаю тыщу раз и целую нещетно. Не забывай миня, твоя систра Элина.
Маршрут: Новоазовск — Седово
Это по новым временам он, райцентр, Новоазовск зовется, а по-старинному — это станица Новониколаевская. Казачки донские здесь издавна сторожи ставили да рыбкой промышляли. Да еще охраняли малороссийский соляной шлях в Крым. Вот и подкрались братья-славяне с западной стороны, начали обживаться рядом с казаками.
Долго не было промеж них согласия и мира. Помните, как это славно описано у знатока казачьего мира Михаила Шолохова в «Тихом Доне»? Приятель, новоазовский журналист, историк, сам любит такие параллели проводить. Тем более что у него есть семейные на то основания. Говорит, что, когда матушка собиралась замуж за его будущего отца-украинца, бабка-казачка только вздохнула горько: «Лучше б ты за еврея вышла…» Но, правда, со временем смирилась. Или только вид сделала?
Георгий Седов
Как бы там ни было, но этническое противостояние давно сошло на нет. Кормился и кормится Новоазовск рыбкой да сельским хозяйством. Правда, рыбки-то как раз в Азовском море, некогда самом рыбном море в мире, становится все меньше и меньше. У нее два врага — браконьеры да заводы.
Еще одна подпорка — курортный бизнес. Правда, с началом Гражданской войны он пришел в полное ничтожество и уныние. Некоторые села, как, например, ставшее на весь мир печально известным, Широкино, разбиты, из других сбежало население. Так что у новоазовских властей в этом разрезе только и осталось Седово, сиречь Кривая Коса по-старому.
Село знаменито своим уроженцем — полярным исследователем Георгием Седовым, давно уже сгинувшем в студеных морях во славу русской географической науки. А на родине у него поставили недурной музей в его память, да на всяких торжествах — от ветеранских собраний до свадеб и крестин — стол по-прежнему ломится от рыбы. Ну а как иначе?
Часть IIВехи нашей истории
Донбасс от Европы (как Юза в степи затянули)
Юз, а правильно бы Хьюз (Hughes) — имя, без которого невозможно представить историю Донбасса. Да и для всей России имя знаковое. При этом не только непросто объяснить, как решился на свою авантюру в далекой России подданный королевы Виктории, но и разобраться, как у него все получилось. А ведь получилось.
Десятки исторических нитей и связей ведут нас к появлению в донецких степях Джона Джеймса Юза, грубоватого и ухватистого валлийского предпринимателя, подданного ее величества королевы Великой Британии, императрицы Индии Виктории. Одни нити запутаны, другие оборваны, третьи столь тонки и надежны, что сегодня трудно и поверить, что все, что случилось в конце 60х — начале 70х годов девятнадцатого столетия было частью так называемой «Большой Игры» — экономического, политического, научно-культурного, а по сути — цивилизационного противостояния двух империй, двух сверхдержав того времени. Сохранись подробности тех явных и тайных событий, как предмет операций секретных служб, историки могли бы смело назвать их «Делом о концессии».
Кто навел Юза на Юзовку?
На вопрос, как у Юза возникла совершенно нелепая (с точки зрения тогдашнего понимания бизнеса, научных представлений, отношений между Британией и Россией) идея заняться углем и металлом в диком уголке Российской империи, на самом стыке Екатеринославской губернии и области Войска Донского, историки и краеведы, начиная с автора «Старой Юзовки» Ильи Гонимова, отвечали невнятно, оперируя исключительно простыми объяснениями. Собственно, все сводилось (и сводится до сих пор) к непонятному факту: князь Сергей Кочубей получил от казны концессию на разработку угольных месторождений и строительство рельсопрокатного завода, но, не найдя инвестиций, с отчаяния продал право на нее первому попавшемуся англичанину. А тот быстренько сварганил акционерное общество, провел маркшейдерские изыскания, а дальше, как писал один из героев Аркадия Аверченко, — «все заверте…» И никто почему-то не задал себе простых вопросов. А именно: почему Юз, не будучи специалистом в геологии и угледобыче, да и, по большому счету, в доменном деле тоже (как известно, его специализацией была механическая обработка, прокат металла), концессию у князя Сергея купил? Тем паче, что и не сам купил, не своими кровными рискнул, а деньгами заемными, деньгами, в конце концов, немалыми по тем временам — 24 000 фунтов стерлингов, полновесных британских паундов.
Джон Юз (Хьюз)
Валлиец что, — знал, сколько и каких углей залегает в бассейне Кальмиуса, годятся ли они для коксования? Не забудем, что британцу, кроме того, предстояло строить металлургический завод, специализирующийся на прокате рельсов. Значит, ему надобно было изучить ближайшие рудные месторождения, качество железной руды и, как сказали бы сегодня, логистику: далеко ли везти, чем, кому, в каких погодных условиях. Кроме того, прежде чем начинать дело такого масштаба и специализации, необходимо было располагать хотя бы приблизительными сведениями о водных ресурсах, без которых металлургия того времени вообще была бессмысленна. Не говоря уже о таких мелочах, как расчет трудовых ресурсов (заранее можно было быть уверенным только в пустынности местности — несколько чахлых имений, бедных деревень и хуторов).
Для решения большей части насущных задач строительства и последующего его развития предстояло построить железную дорогу (это предусматривалось условиями концессии), но и это, очень сложное, между прочим, дело, требовало все тех же трудовых ресурсов, знания профиля местности, проведения огромнейшего объема геодезических работ и наличия оборотных средств, получить которые можно было только от основного производства грядущего «Новороссийского общества».
Дом Юза в наши дни
Будем честны перед собой — никак не мог управляющий Миллуоллским заводом (юго-восточный район английской столицы, так называемый «тяжелый Лондон» доков и заводов) обладать таким комплексом знаний и сведений. Кто-то должен был ему рассказать о богатейших залежах углей, их специфике, так же, как и об остальных особенностях местности, в которой Юзу и его компании предстояло по тогдашнему бюрократическому выражению «зарыть деньги в землю». И не просто рассказать, а привести доказательства того, что дело верное, что угля для кокса нужных кондиций хватит, и надолго, что есть удачное место в котловине у Кальмиуса. Также этот кто-то должен был гарантировать будущей британской акционерной компании достаточно рабочих рук. Кто же обладал таким богатейшим комплексом знаний?
Загадочный месье Ле Пле
Источники советской эпохи (и первым в этом ряду был все тот же Илья Гонимов) ничтоже сумняшеся утверждали, что Юз и инвесторы принимали решение о покупке концессии, исходя из рекомендаций французского горного инженера и социолога Фредерика Ле Пле. В 1837–1839 гг. он участвовал в экспедиции по югу России и Крыму, организованной и возглавляемой видным русским промышленником Анатолем Демидовым, князем Сан-Донато.
Ле Пле действительно проделал в донецких степях большущую работу, описав больше 120 месторождений угля. Но тут надо понимать следующее. К моменту появления в России Юза с его англичанами большинство выводов и утверждений Ле Пле подверглись критике со стороны русских и зарубежных инженеров-практиков. Самое богатое из описанных месторождений — Никитовское — было уже куплено графом Воронцовым и там вовсю уже кипела работа на арендованных шахтах. Другое мощное угольное поле — Корсуньское (нынешняя Горловка) — попало в руки русского дельца, железнодорожного «короля» Самуила Полякова. Местность между селами Александровка и Рутченково и ниже по течению Кальмиуса была описана подробно, но поверхностно. К тому же здешние крестьяне считались счастливчиками, ибо на их землях угольные «жилы» просто «выходили» на поверхность и рубить его можно было как угодно и сколько угодно, не особенно углубляясь в недра земные — на всю жизнь хватит.