Лев Задов, вопреки распространенному мнению литературного происхождения, никогда не занимал особо приметных должностей в штабе Махно. Замначальника контрразведки одного из корпусов — это да, было. Особа, приближенная к батьке в пору его бегства за кордон, в Румынию — вершина махновской карьеры бывшего юзовского металлурга. И судя по всему, отталкиваясь от того, что произошло позже, это и было главным заданием Задова.
В 1924 году Юзовка приняла имя Сталино, эмигрант Махно стал совсем жалок и абсолютно безвреден для Советской власти. У грозного совсем недавно предводителя селянской армии, кавалера ордена боевого Красного Знамени за номером три, как и у многих анархистов, за душой не было ни одной мало-мальски полезной идеи. В смысле практическом, конечно. Утопизм, присущий анархическому движению, при всей прекрасной своей подкладке абсолютно бесполезен без конной лавы, бронепоездов и пулеметных тачанок. Задов засобирался домой. На границе его ждал сам знаменитый Дмитрий Медведев — чекист экстра-класса, которому Советская власть поручала самые серьезные и тайные дела. Кстати, тоже помечен донецким кряжем — служил в Бахмуте и Юзовке, гонялся за махновцами под Старобельском.
Лев Задов
Те скромные сведения, что сохранились об этом эпизоде, повествуют о том, что отряд бывших махновцев во главе с Задовым, будучи заброшен румынской секретной службой Сигуранцей в СССР, сдался, едва ступив на советский берег Днестра. Болтали всякое, и болтовня эта дожила до наших дней. Будто бы за тайну махновских кладов Задов и его младший брат, бывший с ним неотступно все годы, были помилованы. Ну да, конечно, и на крупные руководящие должности в ОГПУ были через полгода всего поставлены.
Дмитрий Николаевич Медведев, командир партизанского отряда, Герой Советского Союза, кадровый сотрудник НКВД СССР
Я лично ясно вижу другое. Ночь, плеск речной волны, в сарай лодочника входит, пригнув голову, крупный мужчина двухметрового почти что росту. За столом, слабо освещенным каганцем (или чем там еще, да?) — сухощавый, средней комплекции человек. Он вглядывается в усталое, плохо выбритое лицо гиганта, поднимается с места и делает шаг навстречу:
— Ну, здравствуй, Лев Николаевич…
— Приветствую, Дмитрий Николаич.
— Работать можешь?
— Могу. Хорошо работать могу, Дмитрий Николаич.
* * *
Лев Николаевич Задов был репрессирован в 1938 году. Дмитрий Николаевич Медведев уцелел, с началом Великой Отечественной возглавил знаменитый отряд «Победители», действовавший на Галичине. Козырным тузом отряда стал знаменитый разведчик Николай Кузнецов.
Медведев удостоился мемориальной доски на одном из донецких зданий. Задова же родной город если и вспоминает, то только в связи с романом Алексея Толстого. Впрочем, городу не привыкать — на своем коротком жизненном пути он много кого успел позабыть. Прочно.
Донбасс — сердце России
Этот очень известный плакат не случайно появился именно в 1921 году. Во-первых, к тому времени углепром Донбасса, дававший России до двух третей всего угля, практические лежал в гробу. Шахты были затоплены сознательно или из-за оставления их рабочими — частично их выбила война, частично унесли в могилу болезни, голод. Многие просто бежали из Донбасса. Короче, сердце России, сердце ее промышленности, замирало, грозя полной остановкой.
Тогда-то и появился плакат, призывающий трудящихся всей Советской России (до создания СССР еще был год) костьми лечь, но помочь хлебом, одеждой и прочим материальным добром горнякам и металлургам, которые, как и шахтеры, понятно, едва держались.
А ведь совсем, казалось бы, недавно весь Донбасс, распластавшийся в двух губерниях и одном крае, дымил себе мощнейшей громадой, круша конкурентов и поигрывая жирком на зиму про запас.
«Донбасс — сердце России» (плакат 1921 г.)
Для того чтобы оценить все великолепие донецкого индустриализма, достаточно было взглянуть на успех самого крупного игрока Российской империи на рынке угля и стали — Новороссийского общества.
В год начала Первой мировой войны Общество выпустило очередной пиар-отчет о своей деятельности. В нем в частности было сказано об угле: «В особенности резко бросается в глаза повышение добычи каменного угля, достигшей в 1914 году колоссальной цифры 92.607.927 пудов. Предполагалась добыча 110.000.000 пуд, сокращение вызвано войной».
Что делал металлургический завод Обществ к войне? А вот что:
«Главные изделия металлургического завода составляют кокс, чугун всех сортов, литая и обжатая болванка, листовое и кровельное железо, сортовое железо, рельсы всех типов, балки и швеллера, чугунное и стальное фасонное литье, всевозможные поковки и штампованные работы, мосты и железные конструкции, рудничные вагонетки, бричечные оси, кирпич огнеупорный и строительный».
Только что паровозов, аэропланов, станков и снарядов не делал завод, но некоторые его предприятия уже готовились перейти на военные заказы.
На заводе и рудниках Общества работало свыше 20 тысяч человек — почти половина тогдашнего населения. Ведь дальше составители отчета пишут: «Общая площадь земли, находящейся во владении Новороссийского общества, достигает 19 000 десятин, из которых около 100 десятин заняты заводскими сооружениями. На этой же земле расположен фабричный поселок Юзовка, насчитывающий около 50 000 жителей. Владея столь громадным количеством земли, Новороссийское общество, естественно, занялось для удовлетворения нужд своих служащих и рабочих, а также для сбыта на рынок сельским хозяйством. Сельское хозяйство сосредоточено в Александровском имении, где оно представлено всеми своими подразделениями: полеводством, огородничеством, скотоводством (400 голов лошадей, 660 голов крупного племенного рогатого скота, 3300 овец и т. д.)».
Завод Новороссийского общества
Отчет весьма пространен, цитировать его шире нет возможности — по сути он сам представляет собой отдельную книжку формата А4. Заметим только, что практически все подразделения Общества были к тому времени оборудованы всем самым новым, самым передовым, включая шведские немецкие пароэлектрические установки и подъемные машины в шахтах и врубовые комплексы американского производства.
Адам Свицын, директор Новороссийского общества
Отцом всего этого великолепия был первый русский директор НРО Адам Свицын — представитель знаменитого «директорского» выпуска Санкт-Петербургского горного института. Об этом талантливом организаторе производства, грамотном инженере, горняке и металлурге, бизнесмене и, наконец, астрономе-любителе высокого класса стоит рассказать подробнее. Это ведь он затеял и организовал масштабную реконструкцию всего производства после того, как занял место директора после последнего в этой должности — англичанина Андерсона. Это он привлек к работе на своем заводе великого русского доменщика Михаила Курако и будущего светилу русской металлургии и академика Ивана Бардина, а также непревзойденного геометра и спортсмена, отца советского альпинизма Георгия Николадзе. Но обо всех них достаточно много написано, их судьбы хорошо изучены. Свицыну не повезло — он был репрессирован, и его имя надолго исчезло из истории русской науки и производства. Разве что вот Александр Бек о нем написать сумел. Хоть немного. Расскажем же чуть больше.
Донбасс в судьбе: грустная история карьеры аДама
Весной 1900 года курс в Санкт-Петербургском горном институте окончили два приятеля. Обоим было чем гордиться — выпустились, как тогда говорили, «по первому разряду», то есть с отличием. Первым в официальном списке шел Адам Свицын, следом за ним Александр Скочинский.
Двадцатый век только брезжил на горизонте. Радужные мечты, желание сделать карьеру на избранном поприще переполняли молодых инженеров… Как по-разному сложится их судьба. Сын польского повстанца, сосланного в глухой якутский угол за участие в восстании 1863 года, Александр Александрович Скочинский останется в «альма матер» заниматься исследовательской работой, уже в советское время станет крупным ученым с мировым именем, главой школы в деле рудной вентиляции и безопасности горных работ, академиком и мирно скончается в 1960 году уже глубоким стариком. Пятнадцать лет спустя его именем назовут самую глубокую и мощную шахту Европы, заложенную в Донецке еще при его жизни…
Что касается дворянского сына из-под Ковно (литовский Каунас) Адама Свицына, то ему суждено будет познать и радость, и горечь непростого инженерского ремесла, возглавлять одно из самых заметных предприятий стальной индустрии, а потом надолго кануть в безвестность. Имя его при Советской власти упоминаться будет вскользь и почти исключительно в негативном смысле. А жаль, ведь Адам Александрович Свицын — несомненно, одна из самых оригинальных фигур Юзовки первой трети двадцатого века. Но обо всем по порядку.
…В то время как его однокашник Скочинский ставил опыты с рудничным газом в тиши лабораторий горного института, Адам Свицын с головой окунулся в производство. Горно-металлургическое дело еще не именовали «комплексом», и оно не знало всех радостей узкой специализации, а потому молодому и амбициозному горному инженеру не составило особого труда устроиться на Александровский Южнорусский завод Брянского общества, в просторечии — «Брянку» — в Екатеринославе. Одно из современнейших предприятий своего времени, Брянский завод требовал множества свежих кадров и, надо сказать, лозунг «молодым у нас везде дорога» здесь воплощался с завидным постоянством задолго до советских времен, его породивших. Понятное дело, молодой инженер с дипломом горного инженера должен был пройти проверку делом. Как именно проходил ее Свицын, мы доподлинно не знаем, но сто процентов — он сумел впечатлить хозяев завода — всего через четыре года 27летний Адам Свицын, выказав недюжинные организаторские способности, становится помощником управляющего.