рекорд.
Но мало того! Были биты феноменальные достижения Андерсона – официальное (512,5 кг) и неофициальное (533 кг), – показанные в 1956 году. Американец был низвержен с трона, в мир тяжелой атлетики пришел новый кумир. В Союзе он подвинул знаменитого Леонида Жаботинского.
Надо сказать, что в противоборстве двух великих советских спортсменов просматривалась кроме спортивной и некая социальная напряженность.
Несомненно, что в «простом народе», так сказать, в массах, Жаботинский имел больше поклонников, но среди людей с высшим образованием, особенно в богемной среде, однозначным лидером симпатий был Власов.
Как уже было сказано, для диссидентствующих шестидесятников этот богатырь в очках был иконой. Подтверждением того, что сила мышц может сочетаться с силой ума.
Власов писал рассказы и повести. Журналы, и прежде всего фрондирующая в рамках дозволенного «Юность», с удовольствием их печатали. Надо сказать, что беллетристика Юрию Петровичу удавалась не очень. Показательна знаменитая его повесть «Катавасия», напечатанная как раз в «Юности» – рубленая фраза, нарочитая игра довольно избитыми образами, скучная метафора – автор выжимал максимум своего интеллектуального багажа.
Вот характерная цитата из «Катавасии»: «Взял журнал с портретом Хемингуэя на обложке. Лицо у бородатого человека было доброе… Он долго смотрел в эти глаза… Под ворохом измятых галстуков заметил Библию. Эту обязательную принадлежность всех “порядочных” гостиниц западного мира… Кого здесь утешала и кого оправдывала эта равнодушная толстая книга?»
Однако для советского человека это было внове. Это было дико интересно.
Кстати сказать, спортсменов, самостоятельно писавших книги, вообще можно по пальцам руки пересчитать. Власов – один из первых.
Думается, он сам осознавал ограниченность своей прозы, поэтому, уйдя на спортивную пенсию и обратившись к литературному труду, он выдавал «на-гора» все больше документалистику. А в 90‑е известность ему принесла публицистика.
После побед Власова в Риме он стал несомненным фаворитом на следующей Олимпиаде – Токио-64.
Но там его ждал неприятный сюрприз от товарища по команде Леонида Жаботинского. Они столкнулись лбами в финальном сражении за олимпийское золото. И Жаботинский переиграл Власова тактически, спровоцировав его на неподъемные рекорды. Две неудачи Власова – и Жаботинский обходит его в решительной третьей попытке, становясь олимпийским чемпионом.
Как написала одна из японских газет, «два сильнейших человека России – Никита Хрущев и Юрий Власов – пали почти в один день» (соревнования в тяжелом весе состоялись 18 октября, через 4 дня после снятия Хрущева).
Власов болезненно переживал неудачу. Практически сразу после Олимпиады он прекратил систематические тренировки. Он решил завязать с большим спортом, как иногда завязывают с большим бизнесом добившиеся в своей сфере высших отметок деловые люди.
Правда, через два года он, движимый желанием заработать денег для семьи, вернулся в спорт и даже поставил в 1967 году очередной рекорд. Но иные миры манили его, иные задачи жизни рисовались в его воображении. И в 1968‑м он ушел совсем.
Тем самым, кстати, показал, что спортивная борьба для него только этап в жизни, только одна его сторона, вызвав очередной шквал восторга со стороны шестидесятников. Но уже, конечно, и само шестидесятничество шло на закат, и образ интеллектуала со стальными мышцами померк в общественном сознании.
Профессиональный спорт властно прокладывал себе дорогу в жадном на государственные рекорды брежневизме. Спортсмен-любитель, что бы там ни утверждала тогдашняя пропаганда, уходил в тень. И Власов был не нужен в своих очочках и с книжкой в канун тренировки.
И все же сделанное им для культуры спорта догнало его двадцать лет спустя.
В 1988 году в Москву на съемки фильма «Красная жара» приехал Арнольд Шварценеггер. Он пожелал встретиться с кумирами своего отрочества – Юрием Власовым и Леонидом Жаботинским. Власов в книге «Справедливость силы» вспоминал, что был несколько смущен тем пиететом, который Арнольд выказывал своему кумиру.
Сам Юрий Петрович подзабыл к тому времени, что в сентябре 1961 года, во время чемпионата мира в Вене, один из австрийских тяжелоатлетов привел к Власову в раздевалку худого, нескладного подростка. Советский чемпион пожелал Арни быть сильным, а для этого очень много работать, сила сама не приходит, победы любят дерзких и упорных и сказал: «Генетически вы вряд ли вытянете штангу, займитесь бодибилдингом».
По словам Арнольда, выступление Власова на том чемпионате перевернуло его, заставило яростно вгрызться в тренировки. Не щадя себя, Шварценеггер добился мирового признания в бодибилдинге, стал величайшим культуристом мира, семь раз завоевывал титул «Мистер Олимпия». Такая вот связь времен и поколений, сила примера в спорте.
Литература, публицистика, завладели Юрием Власовым в начале семидесятых. Особенно после того, как власти предложили ему освоить наследство отца-разведчика, хранившееся в архивах КГБ. Много позже сам Власов вспоминал о том, как ему предложили написать книгу отца – за отца.
«В 1968 г. я был приглашен в ЦК КПСС для работы над архивными документами своего отца Петра Парфеновича Владимирова – военного разведчика, возглавлявшего нашу группу, работавшую в Янъани с мая 1942 г. В ЦК мне сообщили, что в связи с обострением отношений с Китаем Секретариат ЦК предполагает издание книги, в основу которой лягут рассекреченные данные спецслужб и радиограммы отца, поступавшие из Китая, и мне предлагалось эту книгу написать.
Документы эти, если сложить их вместе, составляли своего рода дневник. Я был потрясен, когда прочел их; там высвечивались (и как!) все фигуры китайского руководства, шаг за шагом прослеживалась их политическая ориентация, связи с руководством нашей страны и с американцами.
Когда мне предложили писать эту книгу, уже назревал военный конфликт с Китаем из-за острова Даманского. Главная задача заключалась в том, чтобы объяснить истоки советско-китайских разногласий. Получилось так, что она вместила в себя гораздо больше, нежели архивные документы: сообщения с наших фронтов, прессу тех лет, рассказы участников событий, большинства из которых уже нет в живых.
В 1972 г. вышел первый вариант книги тиражом 101 экземпляр под грифом “секретно” с подлинными сообщениями разведгруппы отца, а через год был издан ее расширенный вариант. Что касается имени отца на обложке книги, то я был бы счастлив выпустить ее под своей фамилией, но не я это определял».
Творчество на литературной ниве стало главным для вчерашнего тяжелоатлета.
Имя, конечно, работало на автора – в 1972 году он выпустил повесть, а четыре года спустя и целый роман. С середины 80‑х он отдает дань своему увлечению историей. Пишет книги, в которых старается донести до соотечественников свои взгляды. Они не были лишены своеобразия, но все же не оригинальны.
В своих трудах Власов, ставший в годы горбачевского правления народным депутатом СССР, отстаивал точку зрения, столь любимую чуть не всеми шестидесятниками: партия, советский строй хороши, нормальны, обязательны для взятия на вооружения всем человечеством, а вот КПСС и особенно КГБ – негодяи, извратившие и суть классовой борьбы, и принципы классового государства.
С этой позиции одни шестидесятники шли в непримиримые диссиденты, которые толкали их на путь борьбы с Родиной, когда, по выражению Александра Зиновьева, «целились в СССР, а попали в Россию», а другие становились почвенниками, национал-коммунистами, если можно их так назвать.
Кто знает, что было бы с его взглядами, уедь, например, он на Запад. Но он оставался на Родине. И был сражен наповал кровавыми события 4–6 октября 1993 года. Книгу воспоминаний о них депутат Власов смог опубликовать только в Воронеже.
«Этой ночью я стал засыпать – и вдруг вспомнил, что туалет, куда я заглянул семь недель назад (на первом этаже Дома Советов, со стороны входа номер двадцать; надо было в последний раз привести себя в порядок перед выступлением в прямом эфире в “Парламентском часе”) – один из тех, в который сложили штабелями трупы защитников Дома Советов.
Сначала сложили мертвых, а потом, когда доставили раненых и добили, добавили к тому штабелю трупов. Мертвые лежали до потолка. Кровь натекла по щиколотку…
Самое место для прогулки Гайдару, Черномырдину, Ерину, Грачеву, Барсукову… ну и их “повелителю”».
Разумеется, такая позиция не могла не сказаться на карьере политика и писателя. К середине девяностых Юрий Власов был практически выкинут из политики. Для того чтобы иметь возможность хоть что-то из выстраданного донести до россиян, он решился участвовать в выборах Президента РФ. Но и тут сработала либеральная защита власть имущих. Голос Власова услышан не был никем.
В 2005 году «Комсомолка» взяла у великого спортсмена интервью и задала традиционный вопрос – каким он видит будущее нашей страны? Власов воскликнул:
«Нашей?! Благополучие России проклято всеми ее врагами. Наша Родина была другая… Ее любили. А теперь ее продают… Важно, чтобы Россия осталась нашей землей, нашей Родиной. Если так сделать не удастся, то я вижу к 2012–2015 году тяжелейшие испытания, и не только в нашей стране, но и в мире».
Из КПСС Власов вышел в 1989 году. И никогда не жалел об этом. Но от своих коммунистических взглядов не отказался, оставшись верным и памяти отца, и своей стране, которая сделала его великим:
«Это уже не человек, не центр мироздания и не “человек – это звучит гордо”, и уж никак не творение Божие, а всего-навсего… существо, – писал Юрий Петрович в одной из книг. – Этакое приспособление для работы и отправления инстинктов – и только. Все несогласия с этим лишь пустое лицемерие.
Капитализм вместо человека лепит чудовище. Себялюбие (эгоизм) личное и групповое поставлено в центр вселенной. Ничто не должно препятствовать насыщению этого себялюбия и идущего с ним рука об руку стяжательства.