Раз выполнять свою работу официально невозможно, настоящему репортёру приходится идти обходными путями. Мы придумываем правдоподобную историю, выслушав которую пограничники должны пропустить нас.
Мой возраст становится отличным бонусом для этой самой легенды. Молодой студент приезжает на каникулы к дальним родственникам. Ну какой из меня журналист? Во время беседы с сотрудниками таможни я рассказываю, что учусь в МГУ (про журфак, конечно, решаю не уточнять), денег для поездки и возвращения на Родину у меня достаточно.
Разумеется, не обходится без дополнительных вопросов: как я буду добираться до дома? Бывал ли я раньше в Донецке, а мои родственники в России? Во время беседы я стараюсь выглядеть максимально естественным, отвечать на вопросы без запинки. Мне кажется, что получается убедительно. После беседы меня просят вернуться в коридор, чтобы чуть позже услышать вердикт.
Минуты томительного ожидания. Закрадываются сомнения на счёт того, что «легенда» показалась пограничникам правдоподобной. Моего звукооператора уже давно пропустили. Наконец, один из сотрудников просит показать мой багаж, который в это время одиноко совершает очередной круг по ленте выдачи. Сразу мелькает мысль: моя первая командировка, так и не начавшись, завершена.
Оператор, с которым мы должны работать в Донецке, уже в городе. Валере удалось пройти пограничный контроль неделю назад с камерой и штативом. Поэтому мы с Андреем без оборудования. Почти. Кроме личных вещей, в моей сумке спрятан накамерный свет, две больших пачки «пальчиковых» батареек, десяток маленьких кассет для камеры.
Кроме того, в багаже пресс-карта, спрятанная под стельку кроссовка, и самая главная улика – ветрозащита на микрофон с логотипом канала. Это Валера специально попросил взять, а то дончане не верят в то, что мы с российского телевидения и отказываются общаться.
Сначала среди футболок и джинс сотрудник таможенной службы находит десяток батареек – вопроса на счет них не задаёт. Демонстрирую содержимое дальше.
– Зачем столько кассет?
– С братьями будем ролики снимать.
– У нас таких нет?
– У нас дешевле.
– А это что за светильник с проводами?
– Ну, это для мопеда родственники попросили.
Понимая, что мужчина в форме верит мне всё меньше, я уже думаю о том, как буду звонить в редакцию и объяснять, почему у меня не получилось пройти границу. А через секунду убеждаюсь в неизбежности этого.
Прямо на стол перед пограничником выпадает та самая ветрозащита для микрофона. Всё! На несколько секунд я застываю в оцепенении. Потом быстро запихиваю улику обратно в сумку.
В это сложно поверить, но после этого меня пропускают. То ли работник таможни правда не заметил; то ли, наоборот, увидел и намеренно пропустил российского репортёра. Истинный ответ, видимо, останется загадкой для меня до конца жизни.
Предвестники весны
Моросит дождь, всё вокруг какое-то серое и невзрачное. Но с первых секунд ловлю себя на мысли, что такое ощущение исключительно из-за погоды. Мы в самом центре Донецка на площади Ленина. Памятник вождю пролетариата, рядом красивое здание театра, жилые дома, вниз уходит дорога к набережной реки Кальмиус.
Двери «Макдональдса» не закрываются ни на секунду – то входят, то выходят студенты и школьники. Проезжает троллейбус, набитый горожанами. Вагоны окрашены в чёрно-оранжевый, как цвета местной футбольной команды «Шахтёр». У здания главпочтампа толпятся пенсионеры.
Впрочем, сразу становится понятно: смена власти, совсем недавно произошедшая в Киеве, повлияла и на привычную жизнь Донецка. Рядом с монументом Ленина стоят несколько палаток, где несут вахту активисты, которые не согласны с новой политикой, провозглашённой в столице.
Прикреплённые плакаты привлекают внимание прохожих – некоторые подходят, чтобы обсудить последние новости и поделиться своим видением ситуации. По телевизору, кстати, все каналы наперебой рассказывают о «сепаратистки настроенных руководителях Крыма, которые подрывают государственный суверенитет Украины».
Мы заселяемся в трёхкомнатную квартиру в самом центре города. Арендатор, которую я почему-то решаю называть тётя Аня, рассказывает: «сотрудники службы безопасности Украины требуют ото всех, кто сдаёт жильё в городе, сразу сообщать, если к ним будут обращаться российские журналисты. К счастью, нас не сдают»
А за помощью к риелтору ещё долго и после начала боевых действий будут обращаться коллеги с канала. Представляете, война, люди поскорее уезжают из города, а все пять квартир, которые сдаёт тётя Аня, заняты съёмочными группами разных программ.
Нужно искать контакты активистов, договариваться о съёмках, поддерживать связь. Но сначала в обязательном порядке личное знакомство – люди хотят убедиться хотя бы в том, что мы, действительно, журналисты. Конспирация едва ли не как у спецагентов.
Мне назначают встречу рядом с площадью Ленина за драмтеатром у памятника Пушкину. Это сейчас я запросто проведу экскурсию по Донецку не хуже местного, а в марте 14-го я в городе ещё совсем не ориентируюсь. С трудом нахожу место.
Через несколько минут звонит тот, с кем я должен встретиться. Мужчина просит, чтобы я, не оглядываясь и не привлекая внимание, пошёл по бульвару. Все эти предосторожности кажутся несколько комичными, но, как выяснится позже, основания для конспирации есть.
В какой-то момент меня догоняет высокий длинноволосый молодой человек в тёмных джинсах и серой спортивной куртке. Его телефон безостановочно разрывается от звонков. Активист объясняет: он и несколько товарищей попали в базу данных сыщиков службы безопасности Украины как «ненадёжные личности». Даже вызывали на допрос, но в качестве обвинений выдвинуть нечего. После этого начали прослушивать телефоны, смотреть интернет-переписку и следить.
Под таким же надзором ещё один активист, с которым мы сближаемся больше всего за время командировки. Игорь – невысокого роста короткостриженный мужчина с самыми обычными чертами лица. Виделись один раз за всё время – как положено, при знакомстве.
Зато потом по телефону общаемся очень много – у Игоря можно уточнить любую информацию. Колонна военной техники прошла по такому-то шоссе, местные жители одного из городов вышли на крупный митинг – мой знакомый, что называется, по своим каналам всегда либо подтвердит, либо опровергнет такие данные.
Всю командировку нас возит таксист Саша. С моим другом и по совместимости оператором (или наоборот) Стасом я тогда ещё даже не знаком, поэтому этот шофёр в перечень «жён», о котором я рассказывал ранее, не попадает.
Передвигаемся мы на… «Ланосе», в салоне которого всегда пахнет газом от оборудования, установленного в багажнике. Но тогда привередничать на счёт машины не приходится – нужен надёжный человек.
«Тиха, мирна житя», – говорит про обстановку в Донбассе Саша. Но это, увы, не совсем так.
Конец марта. До провозглашения Донецкой народной республики чуть больше недели, до начала полномасштабных боевых действий примерно месяц. Мы едем по мариупольской трассе в сторону моря. Но, разумеется, не для отдыха.
Меня познакомили с активистами, которые организовывают митинги в Мариуполе. Мы начали переписку в социальных сетях. И ребята рассказали, что неподалёку от города оборудовали полноценный полевой лагерь военнослужащие украинской армии.
«Русская весна» в Мариуполе
Встречаемся с новыми знакомыми на трассе. С виду ничем не примечательные мужчины в тёмных куртках и классических джинсах. В русском языке столько слов, обозначающих главного в каком-нибудь коллективе: старший, командир, начальник. Но я даже не знаю, как обозначить главного среди маленькой группы активистов.
Может быть, лидер? Андрей – высокий мужчина с густой бородой, – действительно, лидер по характеру. По его уверенному взгляду и крепкому рукопожатию можно определить, что он готов отстаивать свои убеждения и вести за собой товарищей. Я не ошибся. Позже жители Мариуполя выберут Андрея народным губернатором.
Колонна из наших автомобилей сворачивает с трассы на просёлочную дорогу, и через какое-то время мы оказываемся на месте. Территория в ширину примерно метров 500 и в длину больше километра занята военными.
Бронированная техника, машины, высокие антенны для связи, десяток палаток – здесь и казармы, и столовая, и штаб. Как положено, при въезде КПП с укреплениями и огневой точкой для пулемёта.
Двое вооружённых автоматами бойцов общаться отказываются – предлагают обратиться к командирам. Этого мы, разумеется, не делаем, иначе прям там российских репортёров военные бы и задержали. Впрочем, по беззлобным лицам молодых солдат-срочников видно, что зла нам они не желают.
Когда мы убираем камеру, ребята без малейшей радости в голосе рассказывают, что сюда их перебросили из Днепропетровска. «Чтобы своих смогли мочить. Донбасские же не будут по местным стрелять», – сквозь зубы произносит один из активистов. Тогда ещё никто не подозревает, что эта фраза – пророческая.
Каждую субботу в центре Донецка митинг. Несколько тысяч человек приходят на площадь Ленина. В толпе преобладают российские флаги. Мелькают и какие-то незнакомые – чёрно-сине-красные. У постамента стоит микрофон, колонки – на импровизированную сцену периодически поднимаются активисты. Толпа одобрительно хлопает.
Митинг на площади Ленина
Ну а завершается митинг практически всегда одинаково: люди выходят прямо на проезжую часть, полностью блокируют движение по центральной улице Артёма и идут до областной горадминистрации.
Это, разумеется, уже не согласовано с властями. Рядом со зданием довольно высокий флагшток. Один из активистов забирается на самый верх. «Лицо, лицо спрячь!» – кричит кто-то из толпы. Юноша подтягивает съехавшую маску и через несколько секунд под аплодисменты и одобрительные возгласы вместо украинского флага вешает российский.
У отделения полиции несколько сотен человек. Сквозь плотную толпу офицеры с большим трудом пробираются к своим рабочим кабинетам. Активисты требуют освобождения своих товарищей, которых накануне задержали по подозрению в «подрыве государственного строя». Теперь им грозит до десяти лет тюрьмы.