Донецк через прицел видеокамеры — страница 25 из 28

То ли холодный расчёт, то ли врожденный стиль бывшего торговца модной одеждой – неизвестно. Да-да, я очень удивился, когда узнал, что Володя стал работать в такси, да и вообще получил водительское удостоверение лишь несколько лет назад – перед Евро-2012, который проходил в Польше и Украине. «Шо-то все суетятся перед футболом, чего-то хотовятся.. один я, как дурак, посреди лета с шубами сижу», – смешно выпучивая глаза и широко улыбаясь, объясняет Володя.

– Ну шо, куда едем на ночь хлядя? – весло приветствует нас водитель.

– Шо-шо, обстрелы снимать. Первый адрес – магазин «Украина» на Артёма – отвечаю я.

– Чехооо?

– Шо такое? Чи17ты испугался? – ловко вставляя украинские словечки, я спрашиваю Володю.

– Нет, конечно! Просто это прямо совсем в центре, давно так близко не прилетало.

Приезжаем на место. Действительно, всего несколько километров от площади Ленина. Большой супермаркет, рядом автобусная остановка – снаряд разорвался как раз где-то между. Под ногами слышится неприятный хруст битого стекла, на асфальте пятна крови.

Пострадали и горожане, ожидавшие свой транспорт, и посетители магазина. К нашему приезду всех клиентов эвакуировали, а вход забаррикадировали от мародёров. Это война! А война, увы, это не только когда с той стороны стреляют. Может и кто-нибудь из местных напакостить – обчистить торговые ряды, пока на улицах никого.

Рядом с супермаркетом бизнес-центр – ещё один снаряд прилетел сюда, начался пожар. К счастью, никто не пострадал. Начинаем снимать, как спасатели проливают здание. Обстрел ещё не закончился, а они уже были здесь. На протяжении всей войны сотрудники МЧС выезжают по сигналу незамедлительно. Сколько мирных жителей было спасено благодаря их мужеству.

Встречаю нашего друга с «Рена» Стаса. Бородатый добряк в очках, на нём чёрный бронежилет, такая же каска. По одному взгляду, брошенному друг другу, мы оба понимаем – здесь снимать больше нечего, нужно ехать дальше по адресам.

Один из дворов в центре. Вокруг жилые дома. Посреди какая-то незавершенная стройка. В Донецке уже давно стемнело. Включены фонари. Люди выходят на улицу. Хоть и страшно, но в четырёх стенах, говорят, сидеть ещё страшнее. Кто-то убирает выбитые взрывной волной стёкла, некоторые обсуждают очередные обстрелы. У всех один вопрос – когда это закончится? Спрашивают и у нас. А мы-то откуда знаем…

Снаряд разорвался как раз на территории стройки. Прямое попадание в небольшой домик сторожа. Мужчина сгорел заживо. Помещение маленькое, не протолкнуться. Заходит один Стас с камерой, через несколько секунд возвращается: «Дань, ну я даже снимать не стал, там не для эфира кадры…»

Квартира на верхнем этаже пятиэтажного дома. Субботний вечер семья проводила в гостиной. Родственники пьют чай, общаются – в этот момент мина влетает прямо в комнату.

Невозможно представить, насколько сильным был страх, который испытывают в этот момент люди. Можно ли его с чем-то сравнить? Наверное, ощущение полной безнадежности и в то же время мысль о возможном спасении. Всё это промелькает в голове за доли секунды.

И вот ты, заваленный обломками бетона, уже лежишь на полу. Весь в пыли. Руки, ноги – вроде всё цело. Поднимаешь голову. Рядом из под завалов начинают выбираться близкие. Бежишь на кухню – дочка отошла туда как раз перед взрывом… Жива! Никто не пострадал. В крыше – там, где только что висела люстра – огромная дыра. Только теперь задумываешься о том, сколько будет стоить ремонт квартиры.

Звонок от коллег. Ещё одно попадание. На этот раз снаряд разорвался в 23 больнице, вроде как ранен врач.

– Володя, где это?

– Та я не знаю. Наверное, где-нибудь в Киевском районе.

Едем пока в сторону окраины. Параллельно пытаемся узнать точный адрес. Стас на месте штурмана справа от водителя смотрит в Интернете. Я звоню всем подряд.

Выезжаем на мост через реку. Наверное, в голове каждого мелькает мысль: подозрительно, что нет ни одной машины. Видимо, участок дальше перекрыт автоинспекторами. «Вообще вот в этот ставок несколько раз прилетало прямо в воду», – вспоминает Володя.

На этот раз снаряд разорвался прямо на дороге. Видна воронка на той полосе, где наша машина. Разворачиваемся, через открытые окна напряжённо слушаем – вдруг сейчас ещё просвистит мина. В этот момент со страшным грохотом обрываются троллейбусные провода. Яркие белые искры рассыпаются во все стороны. Ну, это, конечно, лучше, чем разлетающиеся осколки.

Добираемся до 23-й больницы другой дорогой. С первыми взрывами на улице врачи начинают перевозить лежачих больных подальше от окон. Как раз в этом момент осколок стекла попадает во врача-кардиолога.

При упоминании такой должности сразу представляется мужчина средних лет. Пожалуй, высокий и обязательно в очках. Оказывается, пострадала хрупкая молодая блондинка. Рост, наверное, чуть больше полутора метров.

«Почему же вы не спрятались в подвал? Как же вы своими ручками можете помочь таскать больных?» – в сердцах спрашиваю я. Девушка удивлённо и с некоторым возмущением хлопает своими большими глазами, а потом без какого-либо пафоса произносит: «как же я оставлю своих пациентов? Я тоже помогала, как могла!»

Это сказано так просто, меня просто ставят перед фактом. Остаётся только развести руками.

– Как хоть чувствуете себя?

– Осколок стекла немного зацепил ногу, всё в порядке, даже не болит, – говорит врач-кардиолог, потом улыбается и добавляет, что ей пора идти к пациентам.

Надо ли что-то добавлять к такому диалогу? Хрупкая блондинка – это только внешне. А внутри – кремень! Характер похлеще, чем у какого-нибудь мужика высокого и в очках.

Час ночи. Мы готовимся к прямому включению. Стоим на той самой остановке рядом с супермаркетом, где несколько часов назад разорвался снаряд. Полная тишина, на улице ни души. Только бригада коммунальщиков ремонтирует поврежденные троллейбусные линии. Эти, конечно, точно сумасшедшие. Совсем недавно закончился обстрел в центре, на окраине до сих пор слышна канонада. А рабочие восстанавливают движение.

– Братцы, не страшно? – чтобы скоротать время перед эфиром, спрашиваю я.

– А что делать, как люди завтра без трамваев? – будто бы извиняясь, отвечает усатый мужчина в оранжевом костюме.

– Опасно же, утром сделаете!

– А сами-то чего стоите?

– Да у нас эфир сейчас.

– Ехайте домой, завтра обо всём расскажете!

Дружно смеёмся и возвращаемся к своей работе. Такая вот она – сами же выбирали. И с удовольствием занимаемся любимым делом. Казалось бы, ночной эфир. Выпуск увидят только зрители Дальнего Востока, которых на телевидении, уж пускай нас всех простят жители, иначе как «пингвинами» не называют.

А я сам в разговоре с продюсером настаиваю на прямом эфире. Ведь можно с места обстрела рассказать и, главное, показать, что здесь произошло. Вот и осколки стекла, ещё не убранные, и коммунальщики в кадре работают.


Перед прямым включением


– Дань, всей бригадой любуемся твоими замечательными кроссовками, но хотелось бы уже и на тебя посмотреть, – такую фразу слышу в ухе от режиссёра из аппаратной.

Это Стас опускает в руке камеру, отдыхает перед включением.

– Мы просто ходить будем в кадре, – объясняю я, – Стас, наводи на меня!

Улыбаюсь в камеру и машу рукой ночной бригаде, будто бы и не отъездили последние несколько часов по местам обстрелов в сильном нервном напряжении.

– Полминуты до вас!

– Отлично, работаем!

Пожар в посёлке Октябрьский

Снова водитель Володя давит на газ, чтобы как можно скорее оказаться на месте обстрела. В салоне, кроме меня и Стаса, наш друг Лёха. Это фотокор-стрингер, работающий для агенств «ТАСС» и «France press».

С ним мы познакомились несколько месяцев назад весной 15-го, когда в такой же компании, как сейчас, пытались проехать, даже скорее прорваться в посёлок Спартак, когда там была очень напряжённая обстановка – снаряды разрывались практически беспрерывно.

В то время с «Шаманом» мы ещё не дружили, поэтому под свист мин на крайнем перед линией фронта блок-посту нас благополучно развернули. Но та история с Лёшей нас быстро сблизила.

На этот раз мчим в посёлок Октябрьский. Наверное, уже можно даже не уточнять, что это в той же стороне Донецка, где Киевский район, а, соответственно, и аэропорт, промки Спартака, Авдеевки…

Перед нами с включённой сиреной гонит машина сотрудников МЧС. Это означает только одно – обстрел был только недавно. Закончился ли? В этот момент единственный раз за все восемь месяцев работы в Донбассе Стас произносит фразу: «Что-то мне не по себе ехать. Может, вернёмся?»


В дороге


Я очень сильно удивляюсь, когда слышу такое предложение. Опытный оператор, столько горячих точек за спиной, поэтому у меня и мысли не возникло усомниться в его храбрости. Может, так называемая журналистская чуйка?

Наш товарищ с ВГТРК – продюсер Андрей – в беседе как-то упоминал, что у него точно есть это самое шестое чувство. Приводил в пример историю с гибелью оператора «Первого» Анатолия Кляна, о которой я рассказывал в предисловии. В ту роковую ночь к войсковой части отправились все без исключения съёмочные группы федеральных каналов, кроме ребят с «Вестей». Как рассказывает Андрей, в какой-то момент он позвонил своим журналистам, когда те были уже в пути, и попросил их вернуться в город.

– Как же так? Что мы там будем делать? – недоумевающе спрашивает репортёр?

– Посидим вместе, поболтаем, чайку попьём – невозмутимо отвечает продюсер.

Примерно через час поступает информация о том, что колонну журналистов обстреляли.

Несколько секунд после фразы Стаса я молча обдумываю его слова.

– Братаныч, сейчас сделаем, как ты скажешь! Будем возвращаться?

– Да ладно, всё в порядке, едем дальше!

Донецкий асфальт с ямами от времени и воронками от снарядов заканчивается. Въезжаем в посёлок Октябрьский. По-прежнему не отстаём от машины спасателей.