– И какую же сигнализацию мне порекомендуешь на «фольксваген»? – Иван по ходу решил воспользоваться консультацией столь редко встречающегося профессионала.
– А это без разницы. Чтобы понять, как машину вскрыть, мне достаточно внимательно изучить, как вы её закрываете. Потом подныриваю под низ, нахожу нужные проводки – остальное дело техники.
– И сколько же ты тачек реально вскрыл? – полюбопытствовал Черепанов.
– Сорок две.
– И ни разу не было осечек?
– Один раз помешали, но со второй попытки всё получилось. А больше всего хлопот с разного рода нестандартными придумками, и особенно когда таких «заморочек» сразу несколько. Не то чтобы это было панацеей, просто на них больше времени приходилось тратить.
Но самый большой сюрприз ожидал Ивана, когда он вышел в коридор, дабы предоставить возможность переодеться даме. Он встретился глазами с дородной длинноволосой брюнеткой, ехавшей в сопровождении высокого, хорошо сложённого мужчины, сменившего в купе полковничью форму на спортивный костюм. Женщина тоже смотрела на Ивана во все глаза.
– Черепанов, ты чего морозишься?! – первой окликнула его брюнетка и тут же обратилась к полковнику: – Василий, это мой одноклассник Ваня Черепанов. Вот так встреча, знакомьтесь!
– Олька? Кобра, ты, что ли? – Иван, сам слегка обалдевший от неожиданности, с любопытством всматривался и в свою одноклассницу, и в её попутчика.
Уже через полчаса они распивали ароматный коньячок, весьма кстати прихваченный в путь предусмотрительным военным, под бутерброды с сёмгой, сервелатом и сыром, лимончик и шоколадку, коими Ольга заботливо сервировала уютный столик в купе.
Дело в том, что Иван ни разу после школы Ольгу не видел. Из двух юбилейных встреч одноклассников одну он вынужден был пропустить из-за срочно подвернувшейся стажировки в Штатах, а на другой не было Кобры. И в его воспоминаниях она осталась нескладно двигавшимся подростком. У неё были какие-то разбалансированные движения, походка, и на дискотеках она дёргалась под музыку не в ритм и словно на шарнирах. А в шестом классе Валерка Батонов с Витьком Пончиком после урока физкультуры обнаружили щель в двери раздевалки для девочек и устроили подглядывание. Они якобы увидели волосинку у Ольги на груди, о чём всем и растрезвонили. Классная руководительница тогда боролась с ними, как могла: стыдила, вызывала родителей, но дело было сделано. С Коброй никто не хотел танцевать. Хотя, если отбросить эти предрассудки и оценивать её, например, по фотографии, то она была значительно красивее и привлекательнее многих других девчонок из их класса. Но это открытие Иван сделал для себя только сейчас, через два с половиной десятка лет. Когда глядел на сидящую в полуметре напротив эффектную, цветущую и очень хорошо сохранившуюся даму. Теперь она двигалась по-женски мягко и грациозно. Нежелательная растительность с лица и, видимо, прочих мест была удалена. Все эти ужасы подросткового возраста давно ею если и не окончательно забыты, то уж точно утратили значение. Она стала другой. И этот полковник знает её уже именно такой – красивой и уверенной – и наверняка ничегошеньки не слышал ни про её подростковые комплексы, ни про нескладные движения, ни про тот злополучный волосок, с которым она в ту пору ещё не знала, что делать.
Да это, наверное, не имеет для Василия абсолютно никакого значения. Ольга для него другая – божественно женственная, настоящая Мадонна. Стало быть, на Ивана и других однокашников у неё есть повод злиться за то, что они могут помнить её той нескладной и забитой девчонкой, какой она самой себе не нравится и о которой ей вспоминать неприятно. А может, всё обстоит как раз наоборот, осенило его, когда он увидел её лучезарную улыбку и искренне доброе к себе отношение.
«Может, ей как раз приятно, чтобы я увидел её не тем затравленным зверьком, а такой, какой она стала сейчас? Стоп! А какая она на самом деле есть? – задумался Иван. – Такая, как сейчас, конечно. Потому что именно такой и она себя ощущает, и те, кто её окружают, видят».
Сегодня есть прыщик или волосок – завтра нет. Можно ведь торчащие из носа волосы выставить напоказ – хоть косы из них заплетай, а можно аккуратно, раз в неделю, подрезать и выглядеть лучше и моложе. А что же девчонки, за которыми они бегали в юности и которые не могли себе цену сложить? Одну из них Иван недавно встретил: подурнела, вся прокуренная – еле узнал. Она какая: такая, какой была, или такая, какой получилось быть в жизни в силу разных обстоятельств? А его попутчик Толя – какой он настоящий? Тот, кто угонял чужие тачки, или тот, кто сегодня честно трудится и воспитывает сына? Наверное, все люди разные в разные периоды своей жизни, и в каждом из нас намешан непростой коктейль из достоинств и порочных качеств, отметил Черепанов, но нельзя расслабляться на финише и жить прошлыми достижениями – это является очевидным.
Разговоры в поездах, уникальные истории и наблюдения – вот она, настоящая энциклопедия нашей жизни. По ним историю можно изучать. И разведок никаких не надо – послушайте, о чём в вагонах толкуют, и сразу станет понятно, что в стране происходит…
Из поезда Иван выходил отдохнувшим, благодаря тому, что удалось изрядно отвлечься от давивших на него проблем и реалий. Он попрощался с блондинкой и пожал руку автоугонщику, отметив про себя, что вряд ли когда-либо ещё их увидит. А если они и встретятся случайно лет через десять где-нибудь в людском потоке на улице или в магазине, то скорее всего уже не узнают или не вспомнят друг друга.
С полковником Иван обнялся на прощание на перроне. За эту поездку они настолько сдружились, что обоим казалось, знакомы сто лет. Василий был старше Ольги на двенадцать лет, но со стороны разница в возрасте не ощущалась – спортивный образ жизни и внутренняя энергия явно шли ему на пользу. У него это был повторный брак, у Ольги – первый. У них росла дочь четырёх лет – поздний, но очень умный ребёнок. Василий всю жизнь прослужил в погранвойсках и сейчас получил назначение с повышением в штаб войск в Киев, куда и перебиралась в данный момент семья из Лугани.
– Иван, обещай, что не потеряешься и в ближайшее время навестишь нас в Киеве, – Василий не отпускал руку Черепанова. – Что нам, военным, обустраиваться? Пара табуретов, чайник, плита, холодильник и матрац есть – значит, жить можно. В гостинице, конечно, комфортнее, но у нас душевнее. И знаешь, в нашем возрасте уже редко с кем так сходишься, жаль будет, если мы эту ниточку утратим. Чтобы не получилось, как в пионерлагере: все при расставании обещают писать, а потом как-то забывают об этом. Да и у нас в семье так сложилось, что общаемся в основном с моими друзьями, а ты вроде как по Ольгиной линии, хоть и сам уже не пойму – мой ты кореш или её.
– Не потеряюсь, и не надейся, – улыбнулся Иван. – Ещё не одну стопку коньячку осушим.
Несмотря на всё возрастающее количество новых заведений, предлагающих сносный кофе и приличный туалет, по приезду в столицу Черепанов, следуя привычке, всегда направлялся в правое крыло вокзала, где ранним утром можно было спокойно привести себя в порядок и скоротать за стандартным завтраком с кофе и газетами время, оставшееся до начала рабочего дня. И сейчас Иван с удовольствием отпустил комплимент конопатенькой веселушке официантке, похвалив её приветливую открытую улыбку.
Столица не ленивая, просто она большая, и поэтому раньше девяти часов трудовой день здесь начинают только дворники и таксисты, остальные же до работы в это время только добираются, слушая радио в бесконечных пробках с одного берега на другой и проклиная дорожников, затевающих ремонт или глобальную реконструкцию всегда так некстати.
С привокзальной площади открывался вид на старый город, который в последние годы активно портился. Вот и на сей раз Черепанов отметил, что Владимирский собор, находящийся на возвышенности рядом с университетом и старым Ботсадом и прекрасно просматривающийся из самых разных точек города, заслонила ещё одна «свечка», влепленная неподалёку от знакового храма. Лет через десять нашим детям явно не удастся увидеть ту красивейшую панораму, которую подарили нам гениальные зодчие прошлого, чьим наследием мы так бездарно распоряжаемся. Деньги решают всё. В Европе такое невозможно по определению.
Иван специально не просил, чтобы его встретили. И не потому, чтобы не доставлять знакомым поутру хлопот. Иногда полезно побыть одному. Черепанову, перемещающемуся по родной Лугани преимущественно в автомобиле, захотелось почувствовать себя частицей огромного человеческого потока, живого и бесконечного. Каждое утро на центральном ЖД-вокзале образуются состоящие из человеческих тел и судеб ручейки и реки, которые текут по одним и тем же маршрутам, хотя состав их участников изменяется каждый день. Иван с любопытством разглядывал бесконечный парад встречных лиц, спускаясь лентой эскалатора в метро. Он обнаружил, что на самом деле существует огромное количество симпатичных барышень, перемещающихся в общественном транспорте. Ещё он подметил, что очень многие – в отличие от прошлых лет – либо слушают что-то через наушники, либо болтают по телефону, и это подтверждает, что как ни крути, а человек – существо очень и очень социальное, весьма болезненно переносящее одиночество.
С собственным корреспондентом телекомпании «Зенит» в Киеве Юрой Рублёвым они встретились в небольшом уютном офисе, расположенном в двух минутах ходьбы от метро «Политехнический институт» в половине десятого.
– С приездом, Иван Сергеевич, как добрались? В следующий раз всё-таки разрешите мне встречать вас на вокзале. А то я уж испереживался. В метро много карманников в час пик работает. Не дай Бог, вытянут телефон или документы – такой образуется «головняк» на ровном месте, – молодой, подающий надежды журналист из Лугани боготворил своего шефа.
– Твоя правда, но, знаешь, захотелось почему-то прокатиться в метро, потолкаться в толпе. А насчёт щипачей, тут сработал старый рефлекс: собрал всё в один карман и держал его всю дорогу рукой, ну и глазами контролировал ситуацию, – Черепанов улыбался, что свидетельствовало о его хорошем расположении духа, и Рублёва это радовало.